Игорь Гомольский

Отец проснулся на рассвете и сел за компьютер. Пыхтит, ругается и стучит по клавишам.

Проблема в том, что одним пальцем давит сразу на три буковки. Неудобно. Хотя, если разобраться, то проблема даже не в этом. Просто раньше папы в соцсетях не было, а теперь появился. Не было печали.

А тут, значит, восьмое марта уже завтра. Всех нужно поздравить. Папа торопится. Бормочет и возмущается.

- Пап, ты чего тут?

- У меня писанины много! Не мешай!

- Ха! Мне то уж про "много писанины" не рассказывай! А чего там? Помочь?

- Надо всех с восьмым марта поздравить.

- Оно же завтра.

- Я не успею за один день.

- Так это же соцсети. Напиши одну публикацию с поздравлениями. Интересную какую-нибудь.

- Так нельзя. Всем нужно индивидуально.

- Папа, я ж говорю: СОЦСЕТИ! У меня под три тысячи друзей. Половина - женщины. Если сейчас начну поздравлять, то к первому мая закончу.

- У меня их меньше. До вечера успею. Все равно выходной сегодня. Иди уже работать. Не отвлекай!

Эх, старая школа. Хорошо еще, что от руки не пишет. А еще обнаружил, что папа и папа-дедушка - это два разных человека. За тем, как папа общается с внучкой по Скайпу, наблюдаю с огромным интересом. Отец - мужчина деловой, серьезный и острый на язык. Увидит внучку и куда только все это девается)

Будучи совсем еще мальцом, я истово мечтал вырасти Суперменом. Желательно - уже на следующей неделе. Трусы, натянутые поверх лосин, а также дурацкий "локон страсти", смущали уже тогда. И не таких суперменов ломали в спальных районах Донецка за рейтузы и колготки.

С другой стороны, возможность расшвыривать танки, летать над терриконами и глядеть на девчонок рентгеновским зрением, сильно подкупали. Что ни говори, а во мне горело пламя любознательности. Девчонки вроде скучные и бестолковые, но глазеть было интересно.

А теперь мне почти тридцать и, как ни странно, быть Суперменом хочется не меньше. Просто для того, чтобы улететь в Крепость Одиночества и больше никогда с гуманоидами не сталкиваться. Существа, жаждущие взаимоисключающего, пугают и утомляют.

Господь, как утверждают верующие, дал людям свободу воли. И в ней, значит, вся суть.

Человек открыл придуркам доступ в интернет и никакой сути в том не было. Раньше мы думали, что окружают нас, в целом, нормальные люди, а теперь знаем, что это не совсем так.

Снова лента забита разоблачительными публикациями на тему "мужик должен". Весна оказалась ближе, чем кажется. Речь, как водится, про общественный транспорт. Лейтмотив - "мужик посмел сидеть, я его сфотографировала, а вы скорее распространяйте, чтобы все посмотрели".

Донецк интеллигентно заметает. Погоды стоят нелетные. Ветер по-жлобски рвет с головы капюшон, обнажая доверчивые уши. Куришь одной рукой, другой за голову бестолковую держишься. И хряп-хряп-хряп по дорожке.

Да, интеллигентно. Все у нас ныне интеллигентно, тактично, предупредительно. Вышел отутюженный политолог, который известно с кем дружбу водит, узел на галстуке престижном ослабил и наговорил всякого. А ты, дорогой товарищ, гуляй и обдумывай сказанное.

Самое омерзительное - зависеть чьей-то воли. А тут "Минск-2", оказывается, живее Ленина, Цоя и Элвиса вместе взятых. Тут, как выяснилось, признания не будет. Будет еще полтора-два раза по столько же, да тех же щей, а там и возвращение туда, где, по их же словам, все очень плохо.

Нелепо даже не то, что люди, если политологу верить, гибли напрасно. А то, что они еще шесть-восемь лет будут так же гибнуть. И тоже напрасно. Зато костюм у него красивый. У эксперта этого политического. И говорит складно.

Злые и нечуткие люди утверждают, что я живу прошлым, а надо бы глазеть в будущее. Видели мы это будущее. Надеюсь, что зомби схарчат нечутких первыми.

А вчера занесло меня в центр. Район "Континента" - донецкий филиал буржуйского городка Сайлент Хилл. Где-то звонит колокол. Под ногами анатомично хрустит и чавкает снежное месиво. Широкая улица окутана туманом, а из него люди выходят и прямо на меня. Жаль, что агрегат фотографический ленюсь в рюкзаке таскать.

Шел мимо Дворца пионеров. Когда-то учился там быть журналистом. В том смысле, что прогуливал занятия и получал за это нагоняи от маман. Напротив был магазин, торговавший разнообразными компьютерными штуковинами.

Гражданское (как ни странно) противостояние по линии "МТС" - "Феникс" - это одно из самых мерзопакостных явлений, имевших место за последние четыре года.

Если по началу к этому можно было относиться с юмором, то сейчас просто достало. Удивительно, как за четыре года, некоторые граждане начали превращаться в тех, кого так люто ненавидят.

Окей, "МТС" вырубился. Одни считают это реальной проблемой. Потому, что для них, это и есть реальная проблема. Реальная, но решаемая. Голь на выдумку хитра. Уже массу остроумных способов придумали.

Как бы это ловчее сформулировать...ага. Непричастные то и дело спрашивают о вкусе жизни в зоне боевых действий. Понимаю, что интерес этот сродни нездоровой одержимости школьника блатной романтикой. В щелочку заглянул, задрожал мелко и прикрыл дверку от греха подальше. Тем не менее, раз уж я здесь, то почему бы не рассказать. О вкусах не спорят. Разжую как сумею.

Давно ли вы оказывались неподалеку от родной школы в тот момент, когда в ней идут занятия? Мне подобное удается крайне редко. Притом, что расположена она в получасе неспешной ходьбы от дома. То учеба, то работа, то еще какие дела.

А тут в гостях был. Возвращался аккурат через школьный двор. Солнышко рабочий день заканчивает, окрашивая снежок в малиновый. Морозец очень гуманный, ветер затих. Старшеклассники по домам разбредаются. Родители забирают с продленки малолетних оболтусов. Папаши мнутся у порога, охраняя санки.

Утром ходил на рынок. Как всякий ребенок 90-х, на дух это дело не переношу. А тут еще снег валит крупными хлопьями. После дождя все замерзло и асфальт во дворах напоминает поверхность Луны. Такую, какой я ее себе представляю. Под ногами драматически хрустит бесформенное нечто и норовит уложить на лопатки.

Желаете погрузиться в тягучие мысли о бренности всего на свете - загляните на Петровский рынок. Не на банальное кладбище, нет! У нас вообще беда с торговыми площадками, но рынок лидирует в смысле безнадеги и крушения мечт.

"Чем больше нас поубивают, тем лучше", - разоблачает тетенька из кондитерского угла. Соседи, обитающие в павильоне замороженных полуфабрикатов, согласно кивают. Ага, дескать, поубивают. Ты, бабонька, отцепись только.

Курю, прислушиваюсь, наблюдаю за тем, как девочка в малиновом комбинезоне пританцовывает вокруг урны. Ребенок неожиданно поворачивается и решительно топает к палатке с курами. "Ира! Ириш! Иди к нам! Давай печенье выбирать, Ириш!", - искушает ребенка мама. Отец хранит молчание. Хмурая кондитерская женщина, услышав о печенье, обрывает душераздирающий монолог и широко улыбается.

Перед овощной лавкой ни единой души. Продавец, осознав бессмысленность стояния у прилавка, скрылся в неизвестном направлении. Жду. "А семеринка тут есть?", -любопытствует крохотная старушка, появившаяся неизвестно откуда. Бабуля ловко вклинивается между мной и прилавком. Указываю на ящик с крупными зелеными яблоками, пожимаю плечами. "По 65? Та ой!", - тараторит женщина и тут же растворяется в людском потоке.

Под ногами снуют бродячие собаки с желтыми клипсами в ушах. Я давно заметил, что они клянчат не еды, а внимания. Бросишь краюху - смотрит удивленно. Его в мясном отделе куда обильнее кормят. За ухом почешешь - радуется. Местной публике некогда с ними цацкаться. Рыночная суета.

Ассортимент оставляет желать лучшего. Того, чем завалены полки центральных магазинов, у нас часто не найти. Только недавно с товарищем обсуждали этот фокус. Вроде новые магазины открываются, но без ажиотажа. Выбор скудный, а цены откровенно хамские. Есть смысл прокатиться хотя бы до Текстильщика и затариться на неделю вперед.

Рынок тихонько становится отражением самого района. Тихий, бесцветный и скуксившийся. Есть лишь самое необходимое и никаких "излишеств". Покупатель старается затариться где-нибудь еще, а сюда приходит за хлебушком и овощами. Чтобы тащить не далеко, если вдруг гости нагрянут.

Домой плелся без настроения. Жизнь - это штука, которую нужно видеть. Мало просто знать, что она еще теплится. Если в центре она бурлит круглый год, то у нас застывает с приходом холодов. Чем ближе к Трудовским, тем ее меньше видно и слышно. Тем она тише и серее.

Умел бы - скроил фильм о нашей целлофановой жизни. Дешевенький такой, примитивный. Без трех минут театральная постановка. Всего четыре персонажа за вычетом эпизодических.

Знаете, как это бывает? Наверняка знаете! Не видишь человека с начала войны. Долго планируете встречу, обсуждаете нюансы. Чтобы и в кабаке посидеть, и шашлык, как не раз бывало, на природе сварганить. Столько новостей, общих тем, каких-то ценных воспоминаний.

Человек приезжает. Не так, как планировали, а буквально на пару дней. Дел в городе накопилось, к родителям обязательно заглянуть нужно, друзьям-знакомым хоть по три минутки уделить. Погода, опять же, скуксилась ни к месту. Рабочая неделя в самом разгаре. У всех какие-то форс-мажоры бытовые.

Ненавижу Майкла Бэя каждой частицей своей черной души. Человек, превративший "бензиновые" взрывы и упругие женские попы в клише, достоин всяческого порицания. Плохой Майкл! Плохой!

Так, к счастью, было не всегда. Раньше, как известно, деревья были высокими, вино - слаще, а девчата отдавались так истово, что только за изголовье кровати держись. И Бэй тогда отличные фильмы снимал. Душевное было времечко.

Году в 95-м или около того, отец решительно подарил кому-то наш черно-белый телевизор, а взамен купил новенький "Goldstar". Да еще видеомагнитофон в придачу. А поскольку удержу папа не знал, свежее кино в нашем доме смотрели ежедневно. Кассет было много. Некоторые я так и не посмотрел.