Во время обстрелов вообще нет паники

Очень хочется рассказать про вчерашний обстрел. Просто ничего не могу с собой поделать - так хочется, пишет журналист Марина Ахмедова у себя в Фейсбуке.

Я не притязаю на то, что тем, кто под ним не был, я смогу передать ощущения от него. Под ним надо побывать. Я это поняла, когда несколько месяцев назад сидела в кафе в Киеве и грянул салют. Никто даже не дернулся. А я - да. Потому что когда так близко, надо ложиться.

Так вот про вчера. Поехал наш Виталик в гости в Киевский район. А мы с Оксаной поехали за ним. Надо было свернуть возле исполкома. Мы свернули, но случилось то, что называется - "бес водит". Мы проехали дом, углубились во дворы, выехали, уже когда ложилось на проспект, по которому мы ехали.

Что в этот момент происходит в организме? Ничего. Только мысли в голове путаются, и ты даже не можешь подумать о конце. "А что если все?" - эта мысль при обстреле слишком длинная. Кажется, что ты не нервничаешь, но ты нервничаешь. И чем больше мы хотели выехать из опасной зоны, тем глубже мы в нее заходили. Наконец, мы снова вырулили на проспект под близкими раскатами и ветками, срезанными снарядами с деревьев.

Я успела подумать про собаку, которая выла где-то рядом. Мимо нас на большой скорости пронеслась "Скорая". Мы встали на дороге, понимая, что мы - мишень - и старались собраться с мыслями. Зарулили снова под исполком, снова углубились во дворы.

- Какой это дом? - высовываясь из машины, я спросила у мужчины, в это время дергающего дверь в подъезд.
- Пятый, - спокойно сказал он.

Во время обстрелов вообще нет паники.

Сегодня я узнала, что вчера мы были в самом эпицентре обстрела. Что в дом 5 прилетело, и погибли две женщины. Если бы вчера, сидя в машине у дома 5, я бы каким-то чудесным образом знала, что на завтра будут говорить - в доме 5 погибли две женщины - я бы точно знала, что это про нас с Оксаной.

В это время нам звонили из дома 38, ругались, кричали. Особенно, когда узнали, что мы на Полиграфической. Мы сделали по пустой трассе еще круг. Я сидела и думала, что об этом мы через минут двадцать будем вспоминать, что скоро нас перестанет водить бес. На Оксане в этот день было новое платье, а у моей мамы вчера был день рождения. Я смеялась и говорила, что в этот день со мной ничего не может случиться.

Бес, правда, перестал водить, и мы подъехали к дому, у которого уже были много раз. У подъезда ждали Виталий с Олегом. Виталий - а это редкий случай - на меня орал. Мы отогнали машину под дом, чтобы в нее не попало.

Зашли в подъезд. Дверь в подвал была открыта. Там еще стояла женщина в халате, и она сказала - "Пишите об этом! Пишите!". А потом попросила прощения. Мы поднялись в квартиру, сели за стол, мне положили на тарелку печенный баклажан. Я взяла в руки вилку, ковырнула его, но за окном в этот момент случилось попадание - в дом 36.

- Все в коридор! - закричала Света.

Что в этот момент происходит с организмом? Ты хочешь сохранять спокойствие, но руки и ноги все равно трясутся. И даже мозг не может их успокоить. Вот в нем и происходят все попадания - он взрывается в голове, когда снаряд приземляется, он дергается - когда снаряд летит. И сердце то бьется, то не бьется.

Потом мы вернулись в квартиру. Олег с Виталием пели "Нич яка мисячна" на украинском, я дала всем послушать заунывную "Черный Ворон", а потом нашла в ютюбе - "Это не шутки, мы встретились в маршрутке". Она звучит из всех дыр, а Виталий ее еще не слышал.

Смеялись. Дождались затишья и поехали домой. Было жаль оставлять в Киевском людей, животных - кошек и собак. Но никто никого не проклинает. Например, я воспринимаю обстрелы как явления природы, не злюсь на стреляющих людей. Только все, находящиеся в его зоне, спрашивают - "За что?", "Вот за что?".

Говорят, что на военных они не в обиде - у них приказ, у них война. Но почему женщины, спрашивают в Киевском меня, оправдывают обстрелы городов. А я знаю ответ - потому что пока ты сам не побываешь под обстрелом, ты никогда не сумеешь поставить себя на место другого.

Отсюда