Не совсем про хоккей

Как получилось, что именно хоккей в СССР стал больше, чем игрой, известно давно и хорошо.

С одной стороны генеральный секретарь КПСС, происходивший из южной республики, любил игру с клюшкой и шайбой не меньше, чем дорогие авто и охоту.

С другой, на североамериканском континенте толком не умеют играть ногами, предпочитая руки. Если бы Штаты и СССР были заявлены в Формулу-1, то и там была бы заруба, но так получилось, что в Союзе не умели делать толковых автомобилей, а в Объединенных государствах Северной Америки как не любили, так и не полюбили отпрыска маркетингового гения Экклстоуна.

Тоталитарная советская власть настолько ненавидела детей, что круглогодично мучила их различными бесплатными развивающими активностями, которые цинично назывались “кружками”.

Кровавые деспоты ещё не понимали, что ни тогда, ни в будущем, ничего хорошо от недорого образованных и обученных детей ждать не приходится.

Разве что плевка в прошлое и обвинений в жестокости, насилии и подавлении творческого потенциала. И потому она авансом издевалась, как могла, предчувствуя свой скорый конец: обучала, лечила и отправляла в лагеря. Для начала - пионерские.

Была в то время замечательная традиция у сверстников моего, как сейчас принято говорить, круга. В теплое время года мы играли в футбол, иногда прерывая его на купание, учебу/чтение и агрессивное битие палкой в консервные банки, что должно было символизировать городки и хоккей одновременно, а все оставшееся время посвящали ногамячу.

В холодное время бегали на лыжах, играли уже в настоящий хоккей и зимний вариант футбола прямо на перерывах между уроками, но не после. Потому что если бы родители вдруг увидели, что их дети делают с таким трудом добытыми импортными теплыми обувками, то не сносить головы не только отпрыску, но и всей команде.

И вот тут непонятно что было причиной: то ли отсутствие компьютера в каждом доме, то ли двадцать/тридцать лет назад зимы действительно были холоднее и много снежнее.

Советский детский провинциальный хоккей был жесток и не знал компромиссов. У нас даже коньков не было. Потому что в городах катки заливали ограниченным числом, а также на реках чистили участки льда от снега. И то было сложно.

В той местности, где я вырос, до рек было прилично добираться на лыжах и такое время провождение мы не могли себе позволить, но постоянно развлекались игрой с клюшками и шайбой на прямоугольном как и положено гидротехническом сооружении, которое выполняло летом функции накопления воды для полива.

Играть было трудно, потому как борта этой площадки были в человеческий рост, выбраться и забраться можно было только по вырубленным ступенькам, а в случае силовой борьбы младшим у борта доставалось много сильнее, даже несмотря на теплую одежду. В основном это были так называемые фуфайки и валенки, которые не только теплые, но способны защитить при ударе шайбы.

Потому основное хоккейное время приходилось на время между началом декабря и концом февраля и заключалось в игре на когда-то снежной, но уже укатанной площадке, где любая силовая борьба и преимущества в катании нивелировались тем, что играли без коньков, а бортики были или из снега, или из кусков фанеры, чья высота была не выше колена. Лишь бы шайба не улетала. Играли при этом настоящей шайбой и клюшками.

Ведь чем отличается хоккей от футбола и прочих игровых? Наличием как минимум одного индивидуального дивайса - клюшки.

Труднее всего было вратарю, который часто был в валенках и с куском фанеры же, привязанным/прибитым к обычной клюшке, чтобы заменить вратарскую. Зато прочие клюшки были на загляденье: от Ленинграда до Koho.

У нас проводился даже чемпионат города по этому виду, но уже на коньках. Моя школа нумеро 20 в тот период была чемпионом по хоккею и гандболу, занимая призовые места по волейболу и баскетболу, но нещадно проигрывая в футбол.

Видимо из юношеской тяги к трудностям именно последний вид и был так привлекателен, при почти полном отсутствии серьезных успехов. Если не считать таковым дебют в 17 лет на чемпионате области среди трудовых коллективов. Мяч, забитый головою с подачи отца, навесившего мне своей коронной левой точно на границу вратарской, я помню до сих пор.

Много хуже получалось играть в баскетбол, чуть лучше - в гандбол и совсем хорошо выходило играть, даже при минимуме тренировок, в волейбол. Очень сильно помогали длинные руки, ноги, прыгучесть и способность зависать, которая также помогали и в футболе, и в баскетболе, но не играли там такого уж значения. Нужно было также точно бить и бросать при этом.

Второй страстью был хоккей, но играть в канадскую забаву полноценно у меня все равно не получалось, потому как по сию пору я так и не научился толком стоять на коньках. Пусть и учил кататься на них сына - то еще было зрелище!

Нет, если случится атомный взрыв, который застанет меня на льду и из всех прочих средств передвижения в наличии будут только коньки, то я обязательно сумею ими воспользоваться, но вот играть в хоккей - нет. Для этого нужен так называемый гладкий бег, который мне недоступен...

Несмотря на отсутствие в таких поединках коньков, баталии на улице проходили в невероятной борьбе и приходили на них посмотреть и взрослые, измученные двумя, а иногда и тремя каналами телевидения, и, самое главное, - девушки.

Просто не представляю где сегодня и как именно юноши демонстрируют прекрасной половине человечества удаль молодецкую, что есть часть нескучного процесса естественного отбора.

Насмотревшись на встречи сборной СССР против канадцев и Штатов, невозможно было играть без огня и страсти. Да и вообще играть во что-либо без всякого увлечения, глупо и есть пустая трата времени. Лучше вообще не играть.

Фигурное катание и хоккей смотрели все. Бабушка моя, которая посещала игры Шахтёра будучи беременной отцом, фанатела ещё и от ЦСКА и Мальцева, про которых говорили, что именно они и есть сборная СССР. Назвать первую тройку ЦСКА и сборной мог каждый второй мужчина и каждая четвертая женщина.

Хоккей не только игра настоящих мужчин, но и очень динамичный, удобный для болельщиков вид спорта, когда быстрое развитие ситуации и смена картинки на площадке вдруг останавливаются и в возникшую паузу можно не столько просмотреть рекламу, сколько перевести дух.

Я притапливал за киевский Сокол, который выиграл бронзу Союза в середине восьмидесятых, но когда случайно узнал, что раньше эта команда называлась Динамо, то это было будто удар под дых. Ибо в дворовых футбольных баталиях Краматорска, куда из Сталино уехала моя бабушка и где я и родился, у нас постоянно сражались Спартак и Динамо, но я дистанцировался от этого противостояния, называясь единственным “шахтёром”. Играя при этом то за Спартак, то за Динамо, что характерно.

После этого любимой хоккейной команды не было. Я следил за Соколом, но такого “предательства” подросток простить не мог и слегка топил за Крылья Советов, чьи лучшие годы были далеко позади. Ну, и Салават Юлаев. Исключительно по причине оригинального названия. Я тогда еще был не в курсе, что существовал такой реальный человек.

Нравилось мне в “крылышках” скорее всего тоже название. И за игрой Немчинова следил в его совместной с ЦСКА поездке за океан по газетам, а за передачу уже легионера Пряхина в суперсерии Крыльев с тогдашним обладателем кубка Стэнли из Калгари в конце восьмидесятых, я готовы был его сначала прибить, но потом простил. Стал взрослее. Началась перестройка.

После развала Советского Союза наступил и развал хоккея. То ли я вырос, то ли утратил связь с происходящим в регионах, но как-то не могу вспомнить, чтобы в девяностых мы играли именно в эту игру. В основном было не до забав. Даже на лыжах бегать перестали.

Пока в редакцию ко мне не пришел молодой человек, который представился “донецким хоккеистом”. Нет, про существование хоккея в Донецке я знал прекрасно, потому что даже будучи на тот момент так называемым “культурным обозревателем”, принялся писать и о спорте, заполняя пустующую в ныне почившей газете Весть нишу.

В офис, расположенный на последнем этаже гостиницы Дружба, и пришел этот немного усталый человек с которым мы сделали замечательный текст из серии “О бедном хоккее замолвите слово”.

Я уже не вспомню ни как его зовут, ни как точно назывался текст, но именно тогда, в середине девяностых, я понял, что хоккей бывает не только по телевизору. Я впервые увидел перед собой живого хоккеиста, который катался на одном льду с самим Твердовским!

Не думаю, что в ближайшие годы кто-нибудь из украинских хоккеистов получит на драфте НХЛ второй номер и выигрывает пару Кубков Стэнли.

Было бы здорово откопать тот материал, но что тогда, что сейчас с хранением публикаций коммерческих изданий обстоят архискверно. В связи с этим также хотелось бы найти публикации посвященные похищению родителей Олега, организованного его же детским тренером в 1996 году, когда Вестей уже не существовало кажется.

Я пропустил приезд в Донецк Кубка Стэнли, который завоевал Твердовский с Каролиной, то есть его второй Кубок. Меня не было в городе. Совсем. Я приехал на пару дней, чтобы тут же улететь снова и видел только приготовления к встрече Кубка из окна такси. Ну, или мне так сказали, что это были приготовления. Потому что речь шла про площадь имени Ленина.

Уже в Штатах у меня был выбор, чтобы посмотреть настоящий заокеанский хоккей в живую. Выбирать приходилось между поездкой в Шикагу или в Сент-Луис, куда было приблизительно равное расстояние из моих палестин, но и тут не получилось: шесть часов машиной в одну сторону и шесть в другую, неудачно накладывались на расписание регулярного чемпионата/Кубка Стэнли и никак не вписывались в расписание семестра.

Вот так и получилось, что впервые на настоящий хоккей я попал уже в Донецке, на Donbass Open Cup.

Чему быть - тому не миновать. И хорошо.