Театр

5 декабря 1935 г. газета "Соц. Донбасс" уделила много внимания образованию, культуре и досугу молодёжи. Перед украинской конференцией молодых учёных планировалось созвать в Сталино областную конференцию. В институтах Донбасса началась подготовка к этим серьёзным научным форумам. Отбирались кандидаты, проходил просмотр докладов.

Студенты и преподаватели Донецкого медицинского института готовились к предстоящим выпускным государственным экзаменам. Закончившие теоретическую программу выпускники института находились на предвыпускной практике в лечебных учреждениях города Сталино. Экзамены планировалось начать 28 декабря и продлить до 10 февраля 1936 г.

Мемориальная доска народному артисту СССР Иосифу Кобзону установлена в рамках празднования 150-летия города на здании Донецкого театра оперы и балета имени А.Б. Соловьяненко, сообщили в пятницу в пресс-службе театра, где Кобзон выступал не раз и не два.

"23 августа 2019 года на здании "Донбасс Оперы" установлена мемориальная доска народному артисту СССР, герою труда Российской Федерации, герою Донецкой народной республики Иосифу Давыдовичу Кобзону, как дань памяти человеку, который искренне любил родной Донбасс", - говорится в сообщении на официальном сайте театра.

Отмечается, что Иосиф Кобзон не только часто выступал на сцене театра, но и "поддерживал в сложное военное время жителей Донбасса и артистов театра оперы и балета".

Восторги о том, что президентом Украины стал молодой актер слушать довольно странно. Если хорошо знать историю, можно усвоить, что представители культурной богемы крайне редко бывают хорошими правителями. В современном мире художник является президентом такой передовой страны, как Албания. Про другого художника из Австрии начала 20 века я уж и не говорю.

Богемный рафинированный интеллектуал из Камбоджи Салот Сар, подхватив в Сорбонне вирус марксизма, на родине обернулся Пол Потом и устроил один из самых кровавых геноцидов в истории.

Одним из самых любимых театров детворы нашего города в 30-х гг. ХХ века был Донецкий театр юного зрителя. Формирование коллектива относят к 1930 г. А уже в феврале 1931 года в городе Сталино, среди ярких зрелищных объявлений, появилась скромная афиша, извещающая о том, что Донецкий театр юного зрителя начинает своё существование с постановки пьесы «Путь далёкий». Это была первая премьера ТЮЗа, которым руководил тогда заслуженный артист республики А.И. Соломарский. В далёкий и трудный путь отправился молодой коллектив нового театра.

Александр Иванович приехал в наш город по специальному направлению. За плечами у него был опыт основания киевских театров юного зрителя и кукол. Первые постановки театра юного зрителя в Сталино «В путь далекий» и «Винтовка» пользовались огромной популярностью у школьников. Замечательную сценографию в спектакле Корнейчука «Штурм» создал знаменитый киевский театральный художник М. Уманский.

С 16 мая по 8 июня 1936 г. в городе Сталино гостил Вседонецкий театр юного зрителя под управлением заслуженного артиста УССР А.И. Соломарского. Спектакли ТЮЗ были поставлены для 25 тыс. школьников нашего города.

Особенно полюбились ребятам постановки "Серёжа Стрельцов", "Сказка о попе и работнике его балде", "Сказка о Коньке-Горбунке". Дети восторженно высказывались о них.

ТЮЗ не ограничивался только представлениями. Артисты приходили к своим юным зрителям в школы, проводили огромную массовую работу.Большое внимание в прессе было уделено новому спектаклю театра "Серёжа Стрельцов", поставленному по одноимённой пьесе В. Любимовой. Это произведение - о ребятах 15-16 лет, их делах, настроениях и мечтах.

26 мая 1939 г. случилось знаковое событие для нашего города. В 12 часов дня на сцене летнего театра коллектив МХАТ в юбилейный, 800-й раз, поставил пьесу А.П. Чехова "Вишнёвый сад". В этом знаменитом спектакле были заняты народная артистка СССР Ольга Леонардовна Книппер-Чехова, народные артисты РСФСР Л.М. Коренева, В.Л. Ершов, В.О. Топорков, заслуженные артисты РСФСР В.А. Орлов, В.А. Попов, С.К. Блинников, В.В. Готовцев и др. В этот день газета "Соц. Донбасс" опубликовала несколько интервью с артистами МХАТ, исполнителями главных ролей в спектакле - О.Л. Книппер-Чеховой, С.В. Халютиной, В.А. Орловым, Е.В. Петровой.

Ольга Леонардовна Книппер-Чехова была рада, что юбилейный спектакль "Вишнёвый сад" будет показан именно в Донбассе, недалеко от Таганрога, родины А.П. Чехова, в краю, который писатель очень любил, и сцены из жизни которого отразил в пьесе. Для О.Л. Книппер-Чеховой это был тоже знаковый спектакль, ведь она в нём в 800-й раз исполняла роль Раневской. "С "Вишнёвым садом" у меня связано особенно много воспоминаний. Помню хорошо, как "вынашивалась" эта пьеса, "лебединая песнь" Чехова. Помню премьеру спектакля, которая превратилась в трогательное чествование Чехова", - поведала актриса.

Впервые на сцене МХАТ спектакль был поставлен 17 января 1904 г. С тех пор прошло 35 лет, и неувядающий аромат "Вишнёвого сада" донёсся до столицы Донбасса. Спектакль ни капельки не состарился, он всё так же молод и по-прежнему волновал души людей. Он шёл во многих городах СССР. Театр ставил его во время своих зарубежных поездок по Европе и Америке. О новой жизни мечтают герои пьесы, новая жизнь строилась в конце 30-х гг. прошлого века и в городе Сталино. "И сегодня, в день 800-го спектакля "Вишнёвый сад", хочется сказать словами одного из героев чеховской пьесы: "Здравствуй, новая жизнь!", - так закончила беседу с журналистами О.Л. Книппер-Чехова.

76 лет назад, 22 мая 1939 г. город Сталино торжественно встречал дорогих гостей - коллектив Московского художественного академического театра им. М. Горького.

Газета «Соц. Донбасс» посвятила радостному событию целый номер. В опубликованном приветствии художественного руководителя МХАТ, народного артиста СССР В.И. Немировича-Данченко говорилось: «Очень жалею, что не смогу лично поехать с театром в Сталино, и искренне завидую моим товарищам, которым предстоит увидеть воочию новый, социалистический Донбасс и показать спектакли МХАТ передовым рабочим, инженерам и техникам, стахановцам донбасских шахт. Всем им шлю мой сердечнейший привет!».

В ответ на это приветствие депутаты Верховного Совета СССР П. Ангелина и П. Куракин и депутаты Верховного Совета УССР И. Коробов, И. Севастьянов и К. Рябошапка заверили артистов: «Горняки, металлурги, интеллигенция гор. Сталино со жгучим нетерпением ждут поднятия занавеса с традиционным силуэтом белой чайки, чтобы приобщиться к непревзойдённому искусству».

Недавно один френд написал мне: «куда всё проваливается? неужели неизбежна эта волна, смывающая всё - и вещи, и людей, и память, и ощущения?...ничего ведь не остаётся». Я тоже часто думаю об этом. И вот, мне пришло вдруг в голову, что на целом свете сейчас, похоже, нет совсем-совсем никого, кто хоть иногда вспоминает Нину Михайловну. Никого, кроме меня и брата. Нину Михайловну, когда-то легендарную, блиставшую, царившую, порхавшую, и к ногам которой – все и всё. Тут будет много букв - но мне кажется, что истаявшая драматическая жизнь их вполне заслуживает. Ну, хотя бы таких - уж как умею.

Только что я с горечью обнаружила, что сегодня на сайте Донецкого театра оперы и балета о ней – всего одно упоминание: что она танцевала партию Лауренсии в первом балетном спектакле в истории нашего театра 7 августа 1941 года. А кроме этого, в целом огромном «гугле» – лишь еще одна короткая фраза: преподавала, мол, после войны. Больше ничего. А между тем, много лет назад в доме моего детства, по улице Артема, 80а, все знали, что в нашем шестом подъезде в квартире №60 живет бывшая прима-балерина нашего театра оперы и балета, заслуженная артистка Нина Михайловна Гончарова. Все знали, все испытывали положенный пиетет – и все держались от нее подальше. Потому что она была – истинная старая Пиковая дама. Зловещая, похожая на «характерный» набросок тушью по акварели, и словно окруженная темной дымкой.

Нина Михайловна была очень сухонькой маленькой старушкой с безупречно прямой спиной. Поредевшие волосы в завитом удлиненном «каре» красила в темно-коричневый цвет с бордовым отливом – думаю, там была какая-то ядреная смесь хны с басмой, при ее-то пенсии и ассортименте магазинов. Еще она красила тоненькие брови и губы. Глаза у нее были очень темными, лицо – очень бледным. И очень, очень злым. Губы – в ниточку. Взгляд – сверлящий.

Очень ярко помню ее в длинном трапециевидном плаще-«пыльнике», пресловутом «летнем пальто» родом из уютных пятидесятых. Шелковая косынка на шее. И непременно берет на голове, заломленный на бок, как у пажей, огромный, бархатный, темно-фиолетовый. Очень тяжелые крепкие старомодные духи – что-то, вроде советского «Черного домино». Мрачноватая фигура, которую не трогательной, не анекдотичной, не карикатурной, а просто-таки жутковатой делал неизменный верный спутник – крохотный пинчер Тоба - «Тобик», «Тобочка». Самая злобная собачонка, какую я встречала в жизни. Лупоглазое, всегда мелко трясущееся черное существо на тоненьких подламывающихся лапках. Видимо, в весьма уже почтенном возрасте. Обманчиво умилительное (так-то с виду этот истерик был похож на трогательного нано-олененка) – и готовое откусить тебе руку по локоть или по что там дотянется, только потеряй бдительность. «Тобик» не молчал вообще никогда. Тонкий визгливый скандальный лай – по любому поводу. Из-за двери, если кто-то проходил по площадке (а как не пройти, если Нина Михайловна жила на самом нижнем этаже?). При встрече с любым прохожим. Да просто так – от полноты паскудных чувств. «Дружочек Тобочка», кажется, вообще перманентно жил за дверью на коврике, дрожа в истероидной надежде на появление объекта для скандала. Чтоб облаять во всех смыслах слова.

80 лет назад, 19 декабря 1936 г. Сталино посетил с гастролями Платон Иванович Цесевич.

Его называли вторым Шаляпиным, а он неизменно отвечал на это: «Я не второй Шаляпин, я первый Цесевич». Известный оперный певец, легендарная личность в истории украинского и русского оперного искусства Платон Иванович Цесевич родился в селе Негневичи Гродненской области Белоруссии в семье ремесленника 25 ноября 1879 г. Голос с раннего детства у него был сильным и звонким.

В десятилетнем возрасте он был принят в лучший в Киеве церковный хор Софиевского Собора дискантом. Там получил и первое музыкальное образование под руководством Я. Калишевского. Он прослужил солистом в хоре 5 лет; окончил школу и два года проучился в духовном училище. В 15 лет у Платона начал ломаться голос, и он ушел и из хора, и из училища. Вместе с семьей он переехал в Екатеринослав.

Пока нельзя было петь, Платон работал у отца столяром. Он освоил специальность модельщика в литейном цехе Екатеринославского металлургического завода. Потом некоторое работал в Синельниковских железнодорожных мастерских. Он всю жизнь гордился тем, что получил опыт рабочего. В свободное время он пел в рабочем хоре баритоном.

В это время в Екатеринославе в музыкальном училище работал педагог Й. Левин, выпускник Петербургской консерватории, ученик знаменитого итальянского маэстро К. Эверарди. Платон Иванович обратился к нему с просьбой, давать ему уроки пения. Прослушав его, Левин понял, что голос надо настраивать как бас. Восемь месяцев он работал с молодым певцом и приучил его к тому, что надо выбирать только самый лучший репертуар, отдавая предпочтение классике.

Это – отдельный текст совсем, без всяких хэштегов, конечно. Такой текст, где слово «звезда» вопиюще неуместно и мелко. Я в последние дни все время вспоминаю что-то, а это воспоминание – совершенно отдельное и ценное, стоящее на особой полке. И вот уже целый день я его проживаю заново, возвращаюсь к нему мыслями – и пока не запишу, наверное, не перестану. В общем, вот…

Однажды, давно, мой хороший приятель-меценат пригласил меня в Мариуполь – он организовал приезд Сергея Юрского в полузабытом формате «встречи со зрителями». Он меня просто как гостя пригласил, не как журналиста, и вечер в театре был удивительный. Юрский читал, рассказывал, отвечал на записки, и был таким чудесным, таким всеми любимым… Мы руки отбили, аплодируя и не отпуская его со сцены, не желая расставаться.

Но прощаться все равно пришлось.

А дальше случилось вот, что. Приятель-меценат знал, что завтра утром мне обязательно нужно быть дома. А Сергея Юрьевича уже ждала машина, чтобы везти в аэропорт в Донецк. И вдруг приятель робко спросил Юрского, не будет ли тот возражать, если я поеду с ним.

Юрский был не просто удивлен. Он был оскорблен. Тем, что кому-то вообще пришло в голову, что он может отказать.

И в итоге мы с ним уселись рядом на заднее сиденье машины, и я совершенно оцепенела. От почтения, от странности ситуации, от незнания, как себя вести – молчать? говорить?

Видимо, Сергей Юрьевич мое смущение понял – и пришел мне на помощь. Он заговорил со мной сам. Стал расспрашивать о том, кто я, какая я, что делаю, чем интересуюсь, что мне нравится и что не нравится. Это были не просто вежливые вопросы, а искренний интерес, и я отвечала, чувствуя себя все более легко. И дальше разговор стал именно разговором – о чем только мы не переговорили! О политике, об искусстве, о стихах, о плохих и хороших людях, о его отце, жене и дочери, о друзьях, коллегах, Товстоногове, кино и театре, поэтах и уходящем жанре чтецкого искусства… Периодически мне хотелось, как в книжках, себя ущипнуть, потому что никак не верилось, что это происходит на самом деле. Вот машина едет по ночной трассе, у водителя тихонько играет какая-то приятная музыка, на переднем сиденье дремлет сопровождающий, а я сижу сзади бок о бок с самым настоящим Сергеем Юрьевичем Юрским и говорю с ним, как будто знаю его миллион лет, и ему правда интересно, что я думаю, а на мои вопросы он отвечает так, будто от его ответа зависит что-то по-настоящему важное.