Игры

На мне прервалась традиция нескольких поколений семьи – да и не только нашей, она, кажется, вообще прервалась сейчас. Женщины нашей семьи – прабабушка, бабушка, мама – регулярно раскладывали пасьянсы. Простые, быстрые – и сложные, затейливые и долгие. Если закрыть глаза, можно увидеть их всех за медитативным этим занятием, чрезвычайно увлекательным и заманчивым со стороны.

Вот прабабушка, которая никогда не сидела, а только стояла, согнувшись буквой «г» (с идеально прямой спиной!) над кухонным столом и иногда опершись коленом о табуретку. Кухонный стол был – ее всё, она и читала за ним (над ним, учитывая позу) книги и газеты, и занималась английским, и что-то записывала, и перебирала крупу, и штопала и подрубала… И вот она, вижу так ясно, поясница обвязана теплым серым шерстяным платком, сосредоточенное лицо, испещренное морщинами, ястребиный взгляд и нахмуренные брови, потрепанная колода с клетчатыми «рубашками» (много позже я узнаю, что она называется «атласной» и отрисована академиком Шарлеманем), медленно-медленно карта ложится туда, карта ложится сюда, весь кухонный стол занят карточными веерами «по три», не ритуал даже, а священнодействие для маленькой меня, точно знавшей, что в эти томительные канительные минуты бабушку Валечку ни в коем случае нельзя отвлекать. Впрочем, мне и не хотелось отвлекать: это зрелище завораживало почище всякого гипноза.

Лучшая игра, в которую я когда-либо играл, называлась "Лев пришел". Ее правилам нас в студенческой общаге обучили старшие товарищи, то ли служившие в армии, то ли прошедшие аналогичную школу жизни. Это такая игра, что каждый день в нее не поиграешь. И даже каждую неделю. Она требует известного самоотречения, как сказал бы Лев Евгеньевич Хоботов.

Правила ее в изложении кажутся простыми, как исландские саги. За столом собирается компания. Из нее выделяется ведущий, который обязан оставаться относительно трезвым до самого конца. Всем, кроме него, наливают по порции водки. Ведущий говорит: "Лев пришел!" Все выпивают и лезут под стол. Через пару минут ведущий объявляет: "Лев ушел!" Все вылезают и садятся за стол. Сидят, общаются, рассказывают анекдоты. Разливают очередную порцию.

Неподалеку от моего дома (аккурат между аптекой и продуктовым) располагался видео-прокат. Самый обыкновенный. Трехчасовые кассеты без обложек а-ля "два хита на одно кассете", киношные постеры на стенах и хиповатый управляющий, чинивший мой видеомагнитофон за "спасибо" и банку пива.

Кассеты, с появлением в доме нужного девайса, семейство наше закупало и брало напрокат в промышленных масштабах. В основном, конечно, боевики с благословенной Американщины. Хотя попадалось всякое.

На самой первой кассете (как сейчас помню) размещался "супер-боевик" про шпионов - "Миссия невыполнима". Дальше по списку шел какой-то неведомый "Пентхаус". Представляете, да? Благородное семейство расселось перед голубым экраном. Еще бы! Такая цацка в доме!

Сколько живу, столько слышу об одной и той же проблеме: нет нормальных парней, девушек нормальных тоже нет, создавать семью решительно не с кем.

При этом какие-то люди как-то создают семьи, но новости об этом воспринимаются примерно как "безработный в Шанхае сорвал джек-пот популярной китайской лотереи".

То есть подобное безусловно случается, но редко и не здесь.

И я должен заметить, что причина такого положения дел исчерпывающе описана в первом абзаце. Если подзабыли уже - перечитайте.

Юрий Петрович Власов родился 5 декабря 1935 года в Макеевке Донецкой области.

Его отец, Петр Парфенович, был неординарным человеком – работал разведчиком, дипломатом, журналистом, специализировался на Китае. Мать, Мария Даниловна, заведовала библиотекой.

Юноша с отличием окончил Суворовское военное училище в Саратове и Военно-воздушную инженерную академию в Москве, получив звание старшего лейтенанта. Свои спортивные способности он начал показывать еще в училище – прекрасно бегал на лыжах и коньках, имел второй мужской разряд по легкой атлетике, а на первенстве суворовских и нахимовских училищ страны был вторым в толкании ядра и первым в метании гранаты.

Дилемма. Хочется рассказывать о том, как продаю варенье, делаю сыр и охмуряю взбалмошную дочурку хозяина сельпо в "Stardew Valley", а людям интересно лишь про войну и политику.

С удовольствием писал бы о книгах и сериалах, которые успеваю читать и смотреть, но публика отказывается читать даже те публикации, которые я сам считаю бодрыми. Меньше внимания привлекают лишь репосты и публикации со ссылками.

Не хочу быть блогером! Хочу - царицею мор...эээ...да ну вас! Ничем, кроме политики, интересоваться не желаете. Черствые людишки. Стыдитесь!

В общем, я вчера немножечко болел. С одной стороны, грустить под одеялом - такое себе развлечение. С другой же, освободилось время под новый "God of War". Поиграл часа три. Терпите. Планирую злостно совокуплять ваши мозги своими впечатлениями. Ибо то были шикарные три часа! Первый секс - даже не рядом. С другой стороны, первый секс вообще хорошим не бывает.

Третий курс универа. Жара. После летней сессии, универовские коммерсы предложили нам поработать реализаторами пепсиколы на ж/д вокзале Донецка. Ну, как – "предложили"? Мы с Серегой Гусевым, были единственными, кто согласился.

Вокзал тогда был рассадником криминала: карманники, билетные барыги, попрошайки, валютчики-кидалы и бритые бригады смотрящих за всем этим хозяйством. Там же поставили и нас с кузовом пепси. Но украшением донецкого вокзала были не мы, а один удивительный персонаж — высокий, ладный, взрослый (нам тогда казалось) около 30 с хорошо поставленным голосом и прекрасным недонецким произношением — внешностью и повадками он был очень похож на Алексея Навального. Хотя братва почему-то называла его Арнольд.

О, да! Арнольд-напёрсточник, гениальный актёр. Впрочем, не менее гениальным был спектакль, где он играл главную роль. Пожалуй, это единственный спектакль, который я смотрел раз двадцать, не менее.

Спортивные функционеры не простили Ягубкину его дерзости, но не той, что проявлялась на ринге, а той, что делала его свободным от всяких условностей в жизни.

«Саша — не просто добрый, он очень добрый, и жизнь его не сломала», — шепотом говорит Марина, когда Александр Ягубкин выходит из кухни, где мы сидим за большой бутылкой пива. Он возвращается, и жена замолкает. Рядом с мужем-великаном она, такая миниатюрная, тихая, кажется еще меньше. Кто в доме хозяин, даже гадать не надо, — Он. Легенда советского бокса, чемпион мира, трехкратный чемпион Европы. Рядом с таким не страшно и в самом темном переулке.

С ним не страшно нигде — страшно за него, битого и жизнью, и соперниками. С годами каждая травма, полученная на ринге, ноет только сильнее. Ноет наверняка и душа, но этого он никому и никогда не скажет. Он это прячет — за хмельной бравадой, дурачится и расплывается в совершенно детской улыбке, когда шутка нравится ему самому. Но глаза — серьезные. Внимательные такие глаза — он ими прощупывает человека: можно ли в разведку пойти, спиной повернуться. У него свой кодекс чести, своя правда, свой угол зрения. В выражениях не стесняется, и это даже ему идет — сильный мужик с огромными такими ручищами. Кажется, вот расслабился, что-то бубнит себе под нос. Но если вопрос ему интересен, голос вдруг становится бодрым, красивым, густым.

Сотня украинских паралимпийцев стоит в аэропорту "Борисполь". Все - в желто-голубых спортивных костюмах, со счастливой улыбкой на лице. Одни из них видят, другие слышат толпу болельщиков, которая ночью под дождем встречает их дома. Пловец Ярослав Семененко и видит, и слышит. Вот только куртка висит, на нем, как на тремпеле - у спортсмена нет рук. Пловец Семененко завоевал в Рио бронзу. Для безрукого парня эта бронза - на вес золота.

Пловец без рук, Ярослав Семененко, завоевал Украине бронзу на Паралимпиаде в Рио, НПК Украины

Мы пьем чай в грузинском ресторанчике в центре Киева. Ярик ловко наклоняет чашку одними губами, делая глоток. Полчаса назад я видела, как в пресс-центре он пальцами ног включил микрофон на столе. Ногами он готовит, одевается, ест. И так - последние 20 лет.