Уроки Сербской Краины

В обсуждении проблемы признания или непризнания Республик Донбасса, зачастую используются аналогии с Приднестровьем, Абхазией и Южной Осетией. Но не такая далекая история знает пример непризнания, жертвами которого стали сотни тысяч людей – Сербская Краина. Ряд аналогий неоспорим, но можно ли избежать аналогичной развязки?

Случайно пришли, неслучайно уйдем

Почти 100 лет назад Донбасс, Харьковская губерния и еще некоторые исконно русские регионы в угоду политическому сиюминутному гешефту были присоединены к Украине. Сербская Краина отошла к Хорватии тоже в рамках политической кампании по прокладке новых границ. 10 апреля 1941 года под патронатом Германии и ее союзников было создано Независимое государство Хорватия, с усташами во главе, что, позже, стоило жизни сотням тысяч сербов, евреев и цыган.

После войны коммунистическое правительство Тито оставило Краину в составе Хорватии, правда, пока существовала единая Югославия, инородность такого вкрапления нивелировалась централизованным руководством. Но бомба с замедленным действием была заложена и не «рвануть» не могла. Так же, как не могла после распада Союза не начаться украинизация русских Украины, Крыма и Донбасса, позже, в крайних точках, вылившаяся в миф о «донецком быдле» и «русских ватниках».

Приступ «свидомости» в центре отпугивает регионы

В 1990-м к власти в Хорватии приходят местные националисты, которые возвращают символику усташей, ликвидируют сербскохорватский язык и запускают в медиа тему о неавтохтонности сербского населения, необходимости его депортации или ассимиляции. Дошло до того, что сербов в государственных учреждениях заставляли подписывать «листы лояльности» новому правительству. «Чемодан, вокзал, Россия» - это придумали не в Киеве или Львове, там просто украли удобный лозунг.

Так же как в современной Украине на первый план вышли «заслуги» коллаборационистов. Происходящая сегодня героизация УПА – повторение хорватской попытки 20 лет назад возвеличить своих добровольцев, находившихся на службе у Гитлера. «Подвиги» и тех и других при этом не упоминаются, в том числе, и с молчаливого согласия Запада, которому выгоден неофашизм или его отголоски в отдельно взятых славянских странах.

Как и Донбасс в 2014, сербы-краишники в ответ на национализацию центра потребовали референдум и автономию в составе страны. А когда центральные власти в просьбе отказали – провели его сами. Чтобы не допустить гражданского волеизъявления, хорватские власти затеяли собственную «АТО» - 17 августа на столицу «сепаратистов» город Книн были брошены военные формирования.

Но референдум состоялся. В нем приняли участие 756 549 человек, то есть, не только сербы, но и представители других этнических групп — боснийцы-мусульмане, венгры, цыгане. 30 сентября 1990 была провозглашена Сербская Автономная Область Книнская Краина, которая c 21 декабря 1990 стала называться Сербской Автономной Областью Краина.

Видимо в рамках «национального примирения» тогда же хорватский Сабор (парламент) принял новую редакцию конституции, по которой сербы были признаны национальным меньшинством в Хорватии.

Война и мир с кровавой развязкой

Активные боевые действия продолжались около полутора лет. Сербам удалось не только выстоять, но и взять под контроль некоторые значимые населенные пункты. Приостановили конфликт в начале 1992 года вводом миротворцев ООН, но мир они принесли уж очень условный. По свидетельствам очевидцев тех лет, «голубые каски» оказались такими же наблюдательными, как нынешние эксперты ОБСЕ. Иначе проведение такой операции как «Выжженная земля» в 1993 году стало бы невозможным.

В сентябре того года хорваты атаковали Медакский карман на севере от Задара. После «зачистки», захваченные деревни передали «голубым» каскам. Даже «миротворцы» были поражены картинами зверской резни и уничтожения мирных жителей. Все дома гражданского населения были сожжены, скот вырезан, сельскохозяйственный инвентарь разграблен, колодцы отравлены.

Вот лишь немного из воспоминаний канадских миротворцев: «Как только взошло солнце над горизонтом, стало ясно, что Медакская долина – вся в дыму и огне. Солдаты нашего подразделения с нетерпением ждали команды вступить в долину, в то время как в долине раздавалась стрельба и крики людей, продолжалась зачистка. Около 20 журналистов из разных стран находились рядом, в надежде увидеть Медак поближе. Один из наших офицеров созвал полевую мини-конференцию и обвинил хорватов в военных преступлениях против мирных сербов. В это же время хорваты стали отступать на свои старые позиция, они тащили с собой всё, что награбили. Остальное имущество сербов было уничтожено, весь скот был расстрелян, а дома подожжены. Как только французские и канадские подразделения спустились в долину, они начали наталкиваться на трупы сербов. Некоторые трупы уже разложились, некоторые были совсем свежие... Хорваты заставляли пленных сербов нести награбленный скарб на себе. Мы начали преследовать их по горам, но как только мы приблизились, хорваты начали убивать сербов, давая нам понять, что не потерпят преследования. Мы сообщили начальству и нам приказали прекратить погоню. По ходу дела мы складывали куски те в мешки и не знали, те ли куски мы складывали в один мешок или нет. Стоял ужасный запах. Абсолютно всё было разрушено, на перекрестке валялся покорёженный детские велосипед, через который переехал танк. В конце концов, 17 сентября приехала гражданская полиция ООН и начала составлять протоколы по трупам». За неполные три года такого «перемирия» официальный Загреб получил всестороннюю помощь США и НАТО, в том числе современным оружием, серьезно превосходившим устаревшее вооружение сербов, полученное по наследству от югославской армии.

В начале 1995 года ООН предложила план мирного урегулирования - «Z-4» («Zagreb-4»). Он предусматривал вхождение Сербской Краины в Хорватию на правах культурной автономии. Этот аналог современного «Минска» не устраивал ни одну из сторон. По мнению сербов, положения не гарантировали сербскому населению защиту от притеснений по национальному признаку. Тем не менее, Милан Бабич заявил, что Краина готова принять несколько скорректированный вариант плана, и призвал Хорватию к отводу войск. Для Загреба план был бы политическим самоубийством, и его рассмотрение было формально отложено «до лучших времен». На самом деле вместо продолжения дипломатических контактов правительство Хорватии избрало военный путь решения вопроса.

К началу августа 1995 хорваты аккумулировали достаточные силы и приготовились к проведению операции «Олуя» (Буря или Шторм в различных переводах – прим. авт.). По западным данным того времени количество хорватских солдат достигало 200 тысяч. 25 бригад были готовы к бою со стороны Хорватии. Это была самая большая армия в Европе после Второй Мировой. Войска были стянуты к Задару, Шибенику и Синьи, с направлением на Струмицу и Книн.

Противостоящая армия краишников насчитывала не более 15 тысяч человек с 200 танками, 400 пушками, 100 БТРами. Еще несколько тысяч бойцов действовали в Восточной Славонии, под Бихачем и на других границах. Сербы надеялись довести численность своих войск до 50 тысяч человек, и рассчитывали на скорую помощь со стороны Республики Сербской в количестве до 10 тысяч бойцов. Генерал Мркшич рассчитывал, что 37 тысяч сербов смогут удерживать Краину в течение 10 суток. До 17 тысяч человек в Восточной Славонии должны были сразу же вступить в бой и ударить по направлению Осиек-Винковци. Союзники уверяли в надежности и верности заключенным договорам. Зря.

4 августа в 3 утра хорваты официально оповестили ООН о начале операции. Стартовала самая массовая бойня в Европе после Второй Мировой войны, которая длилась 5 дней. Населенные пункты и позиции краишников подверглись артобстрелу сотен стволов, атака шла сразу по ряду точек соприкосновения. 1200 офицеров ЮНА, которые находились на тот момент в Краине, просто растворились. 10 тысяч «миротворцев» в Хорватии и РСК не сделали ничего. Силы ООН либо ушли, либо не вмешивались.

У Велебит окружённые сербы сопротивлялись хорватам, которые беспрепятственно прошли сквозь французских «миротворцев». Когда на помощь сербам выдвинулась сербская часть, французы под угрозой применения оружия её не пропустили.

Хорваты активно использовали данные разведсамолётов НАТО. Более того, на второй день «Олуя» 2 самолёта НАТО с авианосца «Теодор Рузвельт» атаковали сербские ракетные позиции под Книном. Ещё два самолёта с итальянской авиабазы разбомбили сербскую авиабазу Удбину. В НАТО бомбардировку оправдали тем, что возникла угроза жизни пакистанским «миротворцам». Что касается Удбины, то здесь было заявлено, что самолёты НАТО были обнаружены сербскими радарами при патрулировании и захвачены в цель. С этого дня и на протяжении всей операции НАТО глушит все сербские средства связи.

В этой операции хорваты использовали «живой щит» из сербов и «миротворцев». Хорваты даже катили перед собой сербских стариков-инвалидов в инвалидных креслах, а потом расстреливали их. Также использовались в качестве «живого щита» датские солдаты.

5 августа сербы отступают из Книна, и начинается паника. После двух дней обстрела от города остаются одни руины, улицы завалены телами убитых и умирающих раненых. После 5 дней агрессии в Краине осталось не более 5 тысяч человек населения из полумиллиона! Остальные бежали в Баня-Лукуи далее в Белград. За 4 дня погибло около 14 тысяч только гражданских лиц. 12 тысяч пропало без вести. Только после 9 августа из общего числа отступающих сербов пропало без вести ещё 6 тысяч человек. Отступающих беженцев даже после окончания операции продолжает бомбить авиация, на колонны постоянно нападают наземные силы.

Такое количество людей никогда не гибло и не становилось беженцами в Европе после Второй Мировой за такой короткий отрезок времени. Преступления тех лет против сербов до сих пор не расследованы «гуманным» мировым сообществом. Напротив, в первые дни после резни в Краине немецкий министр иностранных дел Клаус Кинкель заявил, что «мы не должны забывать о годах сербской агрессии… они слишком долго испытывали терпение Хорватии». Позже немцы также скажут, что «Германия разделяет радость военного успеха и выражает вам похвалу за эту войну».

Ожидают такой похвалы от кураторов и нынешние власти Украины. В 2014 году советник и однопартиец Порошенко Юрий Луценко уже заявлял, что Украина должна «перенимать опыт Хорватии по борьбе с сепаратизмом». «Взять Донецк и Луганск ура-патриотическим штурмом наверняка можно. Но уличные бои заберут десятки тысяч жизней лучших из нас. А еще это приведет к полному коллапсу и так едва живой экономики, - писал Луценко в своем Facebook вскоре после украинской «перемоги» в Иловайске. - Разумнее сделать это другим способом и тогда, когда мы будем иметь сильную армию и экономику. Примером может служить Хорватия. После взятия Югославской Армией Вуковары, где героически погибли тысячи защитников независимости, хорваты вынуждены были согласиться на существование Сербской Краины. Три года они не просто терпели, а развивали экономику и армию. А затем за часы танковой атакой смели сепаратистов с земли». Думаете в XXI веке мир стал гуманней, чем в конце XX?

Запад и предатели: всегда вместе

Нужно помнить, что трагедия Сербской Краины происходила на фоне первого значительного передела карты Европы со Второй Мировой воны. На грани развала находилось крупнейшее славянское государство континента – Югославия, и ставки в этом процессе были значительно выше, чем судьба полумиллионного сербского анклава.

Референдум о независимости Хорватии, проведенный без учета интересов этнических меньшинств, был моментально признан остальной Европой и США. Беспомощные центральные власти не способны навести порядок в бывшей провинции, и парламент принимает Заявление «о неприменении силы». С территории Хорватии и Краины выводятся войска. В то же время сербский лидер Слободан Милошевич, имевший почти неограниченное влияние на сербов-краишников, заявляет «Сербия не воюет», оставляя Краину один на один с усташами.

О том, что за операцией «Олуя» стояли США, не скрывали ни американский главнокомандующий Роджер Коэн, ни посол США в Хорватии Питер Гэлбрейт. Обозреватель «Вашингтон пост» Джим Холэнд писал ничтоже сумняшеся: «Нужда в войне не исчезла с ядерными взрывами в Хиросиме и Нагасаки. Даже на пороге XXI века есть места и моменты, требующие развязывания сил разрушения. Правительство США негласно передало Хорватии, что такой момент наступил. На языке дорожных светофоров Вашингтон мигнул Загребу жёлтым светом, сигнализируя одобрение. А не зелёным, означающим команду начинать. Но истинный смысл сигнала не вызывал сомнений».

Впрочем, Штаты контролировали не только Загреб. За два дня до начала «Олуя» руководство республики удрало из Книна. Когда хорваты пошли в наступление, тогдашний руководитель Краины Мартич отдает военным приказ об отходе и эвакуации гражданского населения. Армии Сербии и Республики Сербской, которые должны защищать Сербскую Краину в соответствии с официальными договоренностями, в военные действия не вмешивались.
Отсюда