Елена Скачко про мужчин в супермаркетах

Молодые мужчины появились в супермаркетах. Нет, не те, что пришли за виски или пивом, собачьим кормом или с детальным списком жены, написанным печатными буквами, чтобы, не дай Бог, не напутал чего.

Молодые мужчины теперь работают в супермаркетах. Безусловно, они и раньше там были - в охранниках ходили, грузчиках, рубщиках мяса, поварах в кулинарных отделах, в директорах.

Теперь же парни поствузовского периода сидят на кассах, на колбасной нарезке, на взвешивании сухофруктов. Там, где мы привыкли видеть милых и не очень милых тетечек в фартуках или юных провинциалок, пересиживающих до первого шанса.

Ничего особенного вроде. Любая работа в почете. Хуже было бы, если бы на диване лежали и ворчали на весь мир. Кого-то, может, даже порадует неожиданная возможность лишний раз пококетничать на кассе с симпатичным юношей.

Мне грустно. Потому что "таких не берут в космонавты". И в инженеры не берут. И в юристы.

Не потому что не достойны, а потому что ни космоса, ни инженерии у нас сегодня нет, а юристов,по причине отсутствия элементарного государственного регулирования развелось, как воробьев. И журналистов, экономистов, и других "истов".

И сидят крутые парни на кассах в супермаркетах за совсем немужскую зарплату. Создают конкуренцию тетям раннепенсионного возраста.

Этим бы парням бы горы сворачивать. Только где они, эти горы?

Мои ровесники и те, кто постарше, конечно, помнят страшное слово "распределение". Для тех, кто не застал сего чудного явления, поясню.

Окончание любого советского вуза заканчивалось этой процедурой. Садилась комиссия со списками потребностей разных предприятий страны и решала, куда завтра поедет работать Иванов. Или Иваненко. Или Ивановский. Не важно.

В мое время (конец 80-х) эта процедура была уже совершенно формальной - у большинства к моменту распределения было все решено. Но находились и такие, что ждали распределения и ехали. Те, кто не желал возвращаться в свою деревню, хотел изменить жизнь, посмотреть страну, оторваться от родителей, авантюристы в хорошем смысле слова, те, кто надеялся на получение служебного жилья и пр.

Я была из тех, у кого было "все решено". В комиссии лежал запрос на меня лично из школы, куда я гарантированно шла работать, но все равно меня дико возмущал этот процесс! Это ограничение свободы, это наступление на право выбора, это вообще дикость какая-то!!!

И вот только сегодня, глядя на абсолютный перекос в обществе в пользу нежизнеспособных в нестабильном обществе профессий, на перебор людей с беловоротничковыми квалификациями и вообще с высшим образованием (например у нас 60% женщин с ВО против 20% в Польше), на количество журналистов и юристов, выпущенных непрофильными вузами (вот кому пришло в голову в авиационном открыть ф-т журналистики???), на растущую безработицу, я начинаю прозревать, насколько правильна в этом вопросе политика грамотного государственного регулирования.

Взять тоже распределение. В конце концов, ничего страшного в том, что человек, получивший БЕСПЛАТНОЕ образование в хорошем вузе, два-три года поработает на благо страны там, где она в этом нуждается.

С другой стороны, это гарантировало молодежи трудоустройство, и никто не требовал резюме с опытом работы, с которым сегодня, видимо, нужно родиться.

Выпускников вузов на местах обеспечивали (подъемными, жильем) и, что главное, - учили. Для тех, кто сам нашел себе дело или успел к тому времени родить детей, существовало т.н. свободное распределение.

Мест в вузах по специальности создавалось ровно столько, сколько способна поглотить страна. Вот было у нас 75 мест на потоке, и все тут. И никакой политех не мог выпустить редактора. Потому что настоящий редактор не шел в политех. Он шел на филфак. И поэтому находил работу.

Вот такие дела. Не такие уж плохие, как выяснилось.

Дела давно минувших дней