Как можно желать Донецку беды, горя и разрухи?

Признаюсь, в юности я очень не любил Донецк как место для жизни, покинул его с большим удовольствием и никогда не жалел об этом. Но все-таки это город, в котором я провел две трети жизни, в котором учился быть человеком, учился работать, любить, мечтать. Город, в котором прошло мое детство и где живут мои мама и папа. Когда я говорю с ними и слышу в трубке грохот, когда мне говорят о знакомых адресах, превратившихся в безобразные груды бетона, у меня болит сердце.

В последнее время ловлю себя на эффекте присутствия. Вдруг, в какие-то секунды передо мной возникает маленький кусочек Донецка. Это может быть серая, присыпанная угольной крошкой, с выщербленным асфальтом маленькая улица где-то на окраине. Или осенняя, мокрая Университетская на перекрестке с Комсомольским проспектом, это я еду на тренировку. Или ясный летний вечер, и я иду дворами к своему дому, смакуя особый вкус теплого воздуха, настоянного на пыли и тополях.

Этот вкус всегда особенно ярко ощущался после долгого отсутствия или после весеннего дождя, когда тротуары усеяны красными тополиными сережками, похожими на жирных дождевых червей. Или вот я в декабре, запыхавшийся, но счастливый, мчусь пешком с огромной сумкой от вокзала до "Северного", улыбаясь кособоким домишкам - приехал в отпуск из армии.

Идиотские, продиктованные злобой и обидой удары ствольной и реактивной артиллерии куда попало - это удары по сердцу. По детству, по юности, в которых никогда не было никакой "ненависти к Украине". Я не могу понять, как кто-то может радоваться убийству города вместе с его жителями. Видеть это целью своей жизни.

Я пытаюсь представить лица "блоггеров" на фоне новостей "Снаряды попали в жилой дом на площади Льва Толстого", "Разрушен Воздухофлотский мост", "При обстреле погибли люди на Жилянской", "Из-за взрыва подстанции обесточен Подол", "Шокирующие кадры из аэропорта "Борисполь". Я пытаюсь представить себе моего бывшего друга, который с таким же самодовольным лицом говорит ужасающимся от происходящего киевлянам: "Да вы сами в этом виноваты". Или франковцам, львовянам, которые не раз и не два демонстрировали свою особость и открытое нежелание подчиняться центральной власти: чего вы жалуетесь? Вы же у нас особенные, всех жизни учили, нате вам пакет "Града", суки. Что бы ответили они ему, увидев ад при жизни, детей с оторванными ногами, умирающих стариков, которые еще вчера уютно кормили голубей в парке?

Я пытаюсь себе представить вечерний Львов, где на улицах искалеченные тела, нет воды, а дома в Сыховском районе трясутся от канонады. Наполненные ужасом глаза симпатичных русоголовых львовянок, над которыми глумятся в соцсетях, требуя еще крови на древней брусчатке. И чьи-то растерзанные воспоминания о своем детстве и юности, проведенном в солнечном свете и запахе дома. Пытаюсь и не могу. Не могу вообразить себя наводчиком батареи, которая садит 120-миллиметровыми снарядами по Познякам, Русановке, Дарнице или Оболони потому, что там живут люди, которые иначе смотрят на вещи и на жизнь. Что я, Бог, решать кому жить, а кому умереть за взгляды на жизнь?

Почему же тысячи и тысячи это могут и хотят по отношению к Донецку? Причем те же самые тысячи, которые рыдали по невинно и жестоко убиенным за политические идеи в прошлом. В какой момент времени они превратились - нет, не в Бога, - а в бесов, питающихся трупами? Или может быть, они были такими всегда на самом деле, глубоко внутри? И все случилось именно из-за этого. А самое главное, как они собираются прийти в итоге к счастью, навсегда отняв его у других, таких же обычных людей? Наверное, тут было бы лучше сказать "вы", а не "они".

Я не могу понять, почему вы, тысячи и тысячи, страстно желаете не лучшей жизни, не справедливости, не разума, а большой беды, огромного горя и всеобщей разрухи. Ведь люди всегда получают то, чего искренне хотят всем сердцем.

Дмитрий Заборин, 18 января 2015 г.