Как я был в прямом эфире

«Люди, которые уподобляют телевизор костру древнего человека, поступают неверно. Костер и светит и греет, а телевизор - только светит. Да и то с одной стороны».
К. Прутков-младший

Мобилка дребезжит и прыгает по крышке стола. «Саня, ты хочешь выступить на ТВ в прямом эфире?» - спрашивает Жека. «Я как-то не задумывался. Че за эфир?» «Новая компания, называется «Киевская Русь». У них первый эфир в субботу только будет.

«Чья контора?» «Известно чья». «Чего нужно делать? Бесплатно?» «Это же твой промоушен. Конечно, бесплатно. Я думал, что делаю благое дело?! Просто приходишь и говоришь. У них есть рубрика «Субъективные новости». Туда приглашают журналистов. Тебе нужно прийти и рассказать о том, что по-твоему мнению – главная новость». «Жека, у меня сложные отношения с прямым эфиром. Хотя… А ты тут каким боком?» «Я тоже выступаю, но в понедельник». «А я когда?». «Тебе позвонят». «Легко».

Мне позвонили на следующий день. Хорошо поставленный женский голос. Почти без местного акцента. «Александр? Это Марина. Вы готовы прийти к нам в гости?» «Да. Но что нужно делать?» «Ничего. Приходите и рассказываете о том, что вас больше всего беспокоит. Субъективные новости. Эфир в 18:30. В 18:00 за вами приедет машина. Куда вам можно предварительно позвонить?». Диктую номер трубки.

Да уж. Субъективные новости. Субъективнее не бывает. То, что меня действительно интересует – вряд ли заинтересует телезрителей. Ну разве что пару десятков таких же уродов. С другой стороны, какие телезрители, если вещание только начинается?

Тут нужно признаться, что у меня сложные отношения с прямым эфиром. Не сложилось. Я нечасто посещаю телевизионные студии, но даже в те считанные разы, когда меня зовут, постоянно находятся какие-то обстоятельства, которые недвусмысленно намекают и даже больше – прямо говорят, что прямой эфир это не мое.

Приглашение в студию К-61 по случаю пресс-конференции и общения с народом Рината Ахметова в период зимнего межсезонья – накануне вечером поднимается жуткий жар, а в трахее словно поселяются существа из параллельного мира. Они громко хрипят и больно царапаются где-то за грудиной.

Летний эфир, также связанный с футбольными делами, - невероятных размеров щека, вздутая периоститом двумя днями ранее, температура и прочие последствия удаления зуба мудрости. Я таки пришел, но не проронил ни слова. Удивленные коллеги, подходившие слева, спрашивал: «А мы думали, что тебя не пригласили. Чего молчал?».

Те, что подходили справа, ржали и только потом спрашивали: «Это конфета или серьезно»? «Две конхветы», - пытался острить я. Не буду перечислять прочие прямые эфиры, чтобы не грузить нудными физиологическими подробностями – много было эфиров, еще больше болячек и приключений.

Поэтому вторника я ждал с опаской. Конечно, в понедельник я выяснил, что из себя представляют «Субъективные Новости» в понимании Жеки, задал кучу вопросов знакомым реальным и виртуальным, а также общепризнанным любителям ТВ из числа приятелей/сослуживцев. И встретил второй день недели во всеоружии. Как мне казалось. И даже успел закончить текст рекламного буклета к открытию теннисного центра, который нужно было сдать в среду.

«Александр? Это Марина. Приезжайте к нам сегодня позже, чем мы договорились – к 19:00. И поговорим подольше. Вы готовы?» Насморка вроде нет, голова, зубы, шея, правый голеностоп и оба коленных сустава тоже не беспокоят. «Ну да». «О чем планируете говорить?» «Атипичная пневмония свирепствует. По образованию я физиолог…» «Стоп. Не нужно негатива». «Багдад взят, но настоящая война в Ираке только начинается… Ладно, я понял. Тогда так: «Президент подписал популистский Указ о защите прессы. Я думаю, что…». «Не нужно. У вас есть собака?» «Да». «Поговорим о животных. Как ее зовут?» «Эрик». «Это доберман?» «Почему? Далматин». «А, такая красивая с пятнами! Значит о животных!» «Ну, еще сегодня «Шахтер» открывает первый фирменный магазин… Но я бы не хотел о спорте – сколько можно?»… «Хорошо, ждем».

Все попытки узнать, где именно меня хотят видеть, закончились провалом. Звонок реплаем по номеру, сохраненному в памяти мобилки, показал, что такое сочетание цифр телефонным компаниям не известно… Ну, время есть. Оставшееся время рылся в Интернете. Закария снова разразился убийственной статьей в «Ньюсуике». Выдрин в «Зеркале» опять что-то измышляет по поводу «весенних ипохондриков». В белградской «Politika» ругают методы следствия по делу Джинджича. Вспоминают Фердинанда и Гаврилу Принципа. Атипичная пневмония уже пересекла океан. А! Вот классный прикол, про тетку, которая утопила в каком-то момбасском сортире мобилу и предложила 14 баков тому, кто достанет трубу. Погибли трое нэгров, рискнувших окунуться в клоаку без акваланга. Ну, это старая фишка. Хотя я до сих пор не догоню, как она собиралась этой трубой пользоваться после того, как? Между делом задавал в «Яндексе» то один, то другой сёч по собакам.

17:30. Пора ехать. Куда?
17:45. Жека объяснил, что это место «где-то возле Бубкинского дома». Это пятно на карте города мне знакомо. Такси стоят у самых окон редакции.
18:00. «Жека, куда идти?» «Зеленый такой дом. Три этажа». «А, я проходил мимо минут пять назад».
18:1… - Макс выясняет у охранников кто побежит. Я стою у него за спиной. Осторожно опускаю руку на плечо. Встреча на Эльбе… «Ты же в Киеве!» «Да надоела столица». «Надолго?» «Ага. Приехал больше месяца назад и до сих пор не выходил». «Хм, а загорел». «Да это я в Чернобыль ездил, репортаж делал. А ты тут чего?» «Пригласили». «Елена?» «Кто-то. Хотя я вроде и с ней в классных – я + еще один мощный старик, который сейчас в Москве, да она, - как-то делали газетку. Правда, давно не видел». «Зачем звали?» «Не знаю. Сказали, что делать ниче не надо». «За деньги?» «Гы. Бесплатно». «Пойдем покурим». «Я три года уже не курю». «Ну, подышишь, а я потом проведу».
18:2… «Саня, мы сидим у Голохи. Наконец-то настроили этот чертов канал – он действительно где-то рядом с СТБ». – орет в трубу Жека. - Ты где? Почему не в эфире?» «Жека, я встретил Макса». «Раньше я в тебе был уверен, но теперь скажу – сильно не напивайся». «Жека, я по-прежнему такой же нежный». Ржание и короткие гудки. Я уже на месте. Мне шикают:«Тише!»
18:4… «Саня, я понимаю, что ты давно рыдаешь на пышной мохнатой груди Макса, но нельзя же так издеваться над людьми - почему ты не в эфире!?»

Три небольших комнаты рядом со студией, куда ведет белая дверь. Милая девушка Катя, чей отец был родом из Чада, очаровательно улыбается и готовит кофе. Высокие потолки, косой вечерний свет пробивается в окна крыши. В одной из них мне расчесали волосы и зачем-то обмахнули пудрой. Только что в белую дверь вышел какой-то мужичок в форме.

Входит Вовка. «Может, хоть ты мне покажешь, что сейчас происходит в вашем эфире – в задней комнате есть телевизор» - прошу я. «Он показывает все, что угодно, но только не нас». «Слушай, а как так получилось, что на вашем канале нет рекламы и, как мне сказали, только добрые вести?» «Люди устали от «памперсов» и «тайдов» - так и получилось». «Значит, будете втюхивать народу вместо товаров, чьи-то идеи?» «Ну почему же. Мы хотим сделать хороший канал». «А сколько осталось до выборов?» «Катя, ты сделала гостю кофе?»

Или действительно лучше никакой рекламы, чем ежедневно слышать бойкий голос «Секонд-хэнд «Три девятки» - одежда из первых рук»? Плутиха тихо рыдала, когда первый раз увидела/услышала. Может и так. Но, как по мне, так лучше показывать жизнь такой, какая она есть. "Телеэкран - это зеркало на дорогах жизни", - парафраз классиков будет как никогда уместен.

Рядом суетится Игорь. Я знал его как собкора областной газеты «Жизнь», а теперь он занимается то ли развитием инвалидного спорта, то ли сборкой ультрафиолетовых излучателей. То ли тем и другим одновременно. Один из гиперболоидов он как раз и заворачивает сейчас в накрахмаленную наволочку. Это, конечно, не шампунь «от перхоти» и «не лучший в мире кофе».
«Гостю можно пройти в студию».
«Так, еще есть время. Минутка как минимум».
«А этот мент попросил салфетку, чтобы высморкаться и оставил ее на столе. Прикинь».
«Кто этот парень, я его где-то видел»
«О чем он рассказывал?»
«Быстрее чай. Валера-оператор закашлялся».
«Даже не знаю. О каких-то зеках».

В просторной комнате три камеры, столько же операторов, ведущие Сергей и Марина, а также два гостя – экс-телевизионный диктор Людмила Царевич и какой-то мужичок тоже из числа некогда телевизионных работников. Рядом на диванчике, который, конечно, остается за кадром, примостились две девчонки: Катя и Алена. Последняя – гример. Бегает еще одна девушка – судя по тембру и дикции, та самая телефонная Марина – отдает указания, суетится, делает какие-то непонятные знаки.

Наблюдать любой ранее незнакомый процесс изнутри - это как оказаться за крышкой механических часов: снаружи обычно видны две, максимум три стрелки, но в недрах механизма крутится множество мелких и не очень колес, что-то тикает, щелкает и вращается. «Куда смотреть?» «На камеру, которая горит». «А какая именно из них горит, разве не все вместе?» Когда я впервые оказался в модельном цеху, ощущения были приблизительно такими же. Разве что сильнее пахло сосной.

Я признаюсь блондинке, сидящей рядом, что с эфиром у меня отношения не сложились с раннего детства. А в пубертатном возрасте и вовсе произошел критический перелом. Да и реакция моя, чего уж тут греха таить, оставляет желать лучшего: мне привычнее писать, то есть работать в ситуации, когда есть время подумать и вернуться к уже сделанному, чтобы кое-что изменить, подрихтовать. Она смеется.

Пара гостей держится очень уверенно. Поставленный голос, журчащие модуляции и отточенные жесты. Вот только о чем говорят – непонятно. Чувствуешь себя между строк монолога Жванецкого - сидишь, словно на берегу моря, и ничего кроме ласкового шепота волн не воспринимаешь. Благодать… Где учат так много и правильно говорить ни о чем? Вы слышите меня, бандарлоги?! Мне уже сейчас неловко и страшно неуютно на узком диванчике. Мне проще самому задавать вопросы, чем отвечать.

«Помню, как в одна тысяча …дцатом году французская делегация»… «Мы приезжали в любой колхоз и нас там встречали с распростертыми объятиями». «А я таскал на плече вот таку-у-ую камеру и все щупали бицепс пальцами и говорили – ты в отличной форме». «А я была в Крыму и всеми силами стремилась вернуться в загазованный, но такой родной Донбасс. Наконец-то вернулась».

Неужели этому верят? В кармане снова беснуется трубка. «Саня, второй час ждем, нельзя так людей мучить». Интересно, кто-нибудь еще знает о существовании этого канала? «У нас в студии звоночек». «Спасибо, что у нас появился такой хороший канал. Поздравляем со всеми праздниками. Желаем вам и вашим зрителям самого наилучшего». Верят и знают. Или хотят верить?

Сажусь в кресло. Крепят микрофон. Сергея знаю давно, он меня тоже видит не впервые. Его опытный глаз фиксирует, что я «зажат». Веселит, распевая какие-то песни чудным волжским, как он утверждает, басом. Может кого-то это и раскрепостит… Марина позволяет себе опереться на спинку кресла. Жалуется, что жарко. Я же настойчиво думаю о том, что новости должны быть хорошими, никакой рекламы и, главное, не материться, как было во время прямого радиовключения из Голландии.

По спине юной Марины – очаровательное создание из тех, что считают Тони Блэра милым песиком из клипа Джорджа Майкла - бежит волна, и она без хруста вытягивается в струну. Правду говорят, что 72 % мужчин могут вспомнить полностью содержание выпуска новостей только если его вела малопривлекательная женщина или просто мужчина. Но если наоборот, то сразу трое из четырех могут вспомнить только первые 30 секунд. «Поправьте ему пиджак, чтоб не топорщился».
Поехали. Какая камера "горит"?

- У нас в студии редактор отдела спорта Александр. Здравствуйте. Какие новости вы нам принесли? – анонсирует ангельский голосок.
- Саша, если вы посмотрите туда, то даже увидите заставку «Субъективные новости».
- Здравствуйте. Добрый день. Э-э-э. Добрый вечер. Я, э-э-э, вас интересует регион или мир?
- То, что заинтересовало вас. – устрашающе скалятся ведущие.
- Ну, тут открылся первый фирменный магазин донецкого «Шахтера». Ну, это э-э-э важная веха в развитии любого профессионального клуба. В 14:00 на бульваре Пушкина руководство клуба и футболисты, так сказать, перерезали, так сказать, ленточку.
- Это там, где стоял старый ларек?
- Да. Но это был ларек. Если это не будет рекламой, я добавлю.
- Это уже реклама, но добавляйте.
- Площадь 85 квадратных метров, в ассортименте 1400 наименований есть разные интересные штуки. Футболки там разные, мячи.
- Вы себе что-то присмотрели?
- Да. «Елки, хотел же, добавить, что осталось построить заиметь собственный стадион, в нем сделать музей славы и поставить при входе памятник Старухину, но теперь будет уже не время».
- Что?
- Пусть это будет тайной.
- Ну и мы вам как-нибудь чего-нибудь не скажем. – пытается реанимировать диалог Сергей. – Александр, насколько я знаю, у вас есть собака. Это далматин?
- Да. У вас хорошая разведка. – коряво подыгрываю я.
- Тут есть, э-э-э, еще одна как бы новость. Часто бывает так, что действительно великие открытия остаются, так сказать, за кадром. И слава приходит к их авторам значительно позже. На прошлой неделе исполнилось 50 лет с тех пор, как кембриджские светила Уотсон и Крик в журнале «Нэйче» описали структуру молекулы дезоксирибонуклеиновой кислоты или ДНК.
- Какая же это новость? –скучнеет ведущий. – Дезокси… вы говорите, кислота?
- Ну да. И только спустя девять лет эта пара получила Нобелевскую премию. Это базовое открытие в области…
- Н-да. Дезокси. Давайте посмотрим сюжет.
«Да поправьте вы ему пиджак»
«Саша, чуть живее. Сейчас пойдет «Календарь» и у нас будет время. Нет, времени у нас уже не будет. «Календарь» забыли. Вы бы о нас так часто писали, как мы приглашаем ваших журналистов в студию». «Какая камера все-таки «горит?!». «Я думаю, что газетных журналистов времени больше, чем у телевизионных». «Это заблуждение. Осталось сказать, что мы-то работаем, а вот вы - отдыхаете». «Хорошо, что у этих ламп свет холодный, но летом и это не спасет». «Почему холодный? Мне в спину просто печет!» «А это вы, Саша, просто сели неудачно». «Готовы? Будем говорить о собаках. Кто-нибудь видел, о чем сюжет?»
- Саша, как вы можете прокомментировать репортаж?
- Бродячие животные – проблема любого современного мегаполиса.
- «Мы всегда в ответе за тех, кого приручили» – гласит мудрость. – очень быстро соглашается бойкая девушка Марина.
- Да, это сказал Антуан де Сент-Экзюпери. И еще говорят, что «Чем больше я смотрю на людей, тем больше люблю собак». Или Соммерсет Моэм считал, что «Родительская любовь – самое бескорыстное чувство на свете» и тут же проводил параллели с преданными животными…

«Бля, осталось прочесть с выражением «Дай, Джим, на счастье лапу мне» или зарядить латинскую сентенцию о том, что «Человек человеку волк». Хоть и умные были люди латыняне, но я-то зачем это несу? Народы только поужинали и собрались посмотреть ящик, а тут дезоксирибонуклеиновая кислота и Экзюпери… Собаки какие-то бродячие, какая-то дикая, набившая оскомину этика и эстетика. Пусть и с масковским прононсом. Хорошо, что этот канал пока мало кто знает. Главное – не увидит моя жена. То-то повеселилась бы. Хотя почему жаль? Я дома бываю все реже, ей и поржать нормально не с кем. Я даже кассету брать не буду, хотя, для документальной точности повествования, не мешало бы освежить некоторые моменты.

- Вы сами гуляете с собакой?

«Как прилично объяснить приличным людям, что эта черно-белая сволочь ночью гуляет только со мной? – молчу я. - И зачем идеализировать собак вообще и далматинов в частности? Это звери. Причем млекопитающие только на ранних стадиях развития. Или этих сентиментальных дур, которые собирают у себя на дому стаи бродячих собак? Это в первую очередь животные, а не игрушки. Им в городе места мало – поэтому их и уничтожают. И тем более тесно десятку разномастных шавок в однокомнатной квартире. Вряд ли они вообще имеют соответствующие прививки и проходят регулярную санацию. Да любая синантропная живность, если она выходит из под контроля, а это случается сплошь и рядом, представляет как косвенную санитарно-гигиеническую опасность, так и прямую, физическую угрозу. Раньше их отстреливали, а теперь из-за дороговизны травят противотуберкулезными таблетками, разбрасывая их вместе с приманкой в местах скопления, прогулок и в мусорниках… На кого Бог пошлет, так сказать. И в заключение, кто вообще стал называть далматинов - далматинцами? Даже вордовский орфо подчеркивает. Вот оно прямое влияние американского ширпотреба на цивилизацию. Насмотрятся детишки мультфильмов до искр на потолке и требуют у предков милую такую игрушку-зверушку, которая, появившись в доме, вдруг начинает гадить на ковер и даже царапать мебель… Вот и меняет ни в чем не виноватая породистая тварь, чья психика сломлена бесконечными побоями, владельца за владельцем, пока, наконец, не осядет навечно у каких-нибудь сердобольных придурков. А если она беспородная – так и вовсе вышвыривается на улицу».

Вместо всего этого я сказал «Да».

- А когда вы в отъезде? У вас же много командировок?

«Ну неужели это – «Субъективные новости»?! Сколько бы моего пса не выводили на улицу, он все равно ждет меня, во сколько бы я ни пришел. Бывает, что мы выходим и ранним утром. Все зависит от моего графика. Так повелось с тех пор, когда я жил в районе, где трезвый человек на улице в темное время суток казался инопланетянином, а любой здравомыслящий - дебилов в исполнении Джима Керри. Конечно, гулял с этим уродом я, а не жена, которая мучалась с нами обоими по утрам. И командировок у меня не так уж и много. А вот работы - да. Хотя ее мало и не бывает. Да, и возвращаясь к теме. Пес, как и положено любому члену стаи, подстраивается под альфа-особь. Охраняет жену от многочисленных донецких и приезжих придурков, терпит, иногда с большим трудом, домогательства сына, которые с каждым годом становятся все изощреннее. Мое же чуйство к собаке – вторично. Изначально я был к ней индифиррентен. Я просто не могу не любить истоту, которая так доверяет тому, кому доверять не рекомендуется, противопоказно и наказуемо. Но только со мной этот имбецил ведет себя как вменяемое создание, только со мной он может ездить в мягком салоне... Только в моем присутствии этот, с позволения сказать пес, разрешает людям в белом мерить температуру ректально… И только для меня он может улыбаться просто так, без команды. Ну как не любить этого подлеца?!».

- Я помню, что у вас был знаменитый рюкзак…

«Ну вот, опять вспомнили рюкзак. Было время, меня без рюкзака, действительно, редко видели. Хорошая у Сергея память. И почему был? Бордово-синий рюкзак чешского производства существует и поныне – сделан на совесть. Но я его не ношу уже пару лет как минимум. Он лежит себе в ожидании тех самых командировок да футбольных матчей. И вовсе не потому, что рюкзаки за спиной особей обоего пола, как и серьги в ушах молодых людей или сигареты в губах девушек, стали мейнстримом. Причина проста. Однажды зимой, кажется сразу после нового года, в поисках футляра для очков, я достал со дна рюкзака плавки, в которых бороздил просторы Кураховского водохранилища минувшим летом и понял, что нужно что-то со своим неуправляемым имиджем делать. Иначе он сделает что-то со мной. Да и ноутбук очень неудобно входит в рюкзак. Как конь в овцу».

Ладно. Наверное, это был мой последний прямой эфир на этом благообразном канале. Ничего. В Германии было хуже. Там я, на так называемом английском, пытался поведать о собственном видении особенностей тренерской концепции Маттиаса Заммера. Хуже всего было увидеть это потом. Оценить и осознать, что эту же картинку видели миллионы почти ни в чем не повинных людей. А вот как дать понять этим пефектно выглядящим, испускающим совершенные в своем великолепии звуковые волны и безукоризненно владеющим родным, и, как казалось еще около часа назад, родным и для тебя языком, что хороших новостей в их понимании – не существует! И не было никогда. Хотя нет. Они-то, может и поймут. Если не примут, то согласятся. Скорее из вежливости. Радушные, в общем-то, люди, хорошо выполняющие поставленную задачу. А вот те миллионы болванов, что каплют слюной на засаленную футболку, ждут тележвачки с выпуклой стороны якобы плоского экрана, - вряд ли. Они ведь читают газеты от корки до корки, пристально пялятся в экран, радуются отсутствию рекламы и «плохих новостей», и даже находят время звонить в редакции и на ТВ…

- У нас в гостях был Александр. Он редактор отдела и у него собака, которую зовут Эрик.

Сидеть с выпученными глазами и широко открытым ртом, словно у рыбы, вытащенной из привычного газетного аквариума умелыми руками ихтиолога-режиссера под чужие и такие жаркие лучи софитов, - не самое лучшее времяпрепровождение. Вечер после эфира удался как нельзя лучше. Стресс не без успеха был снят в «Байкерс-баре», но звонки друзей и знакомых мне не забыть еще долго…

- Саня, а сколько тебе Ахметов заплатил за рекламу «Шахтера»?
- Шурик, а почему ты смотрел все время куда-то влево. Ну, мы-то парни взрослые и все понимаем, а вот что скажет жена?
- Слушай, все было заебись! Просто здорово! Молодчага! Поздравляю!
- Ваша поза, Александр, была энергетически закрытой. Руки скрещены, ноги тоже.
- Когда ты научишься не только писать? Нужно что-то делать и я тобой займусь!
- А я тебя по телеку видела! Такой серьезный и солидный. Где твои семнадцать лет?
- Ну, ты дал! Что за оторванный от действительности философский бред на ночь глядя? Это ж сколько конъяку вы выжрали в предбаннике с этой мулаткой?

Наконец отрубаю телефон и иду жрать хот-доги в любимый ларек, что на пересечении Первой линии и Титова. Я понимаю, что последствия будут печальны, если не сказать больше. И когда-нибудь потом, вспоминая в мемуарных записках завтрашнее утро, я вряд ли смогу сказать о нем что-то хорошее. Но есть-то хочется сейчас, а не завтра! И это - сермяжная правда.

У самого окошка киоска источает приторное зловоние бородатый мужичок в фуфайке и валенках. Сказать, что от него "котиками пахнет" - значит ничего не сказать. Стойкий запах немытого коренастого тела стелется по трещинам асфальта, взмывает в небеса вместе с нагретым воздухом, затем соединяется где-то там с сернистым ангидридом, и, под действием солнечных лучей, отраженных луной, вступает в реакцию с озоном, забирая лишний атом O... Я чувствую всеми порами бледного кожного покрова, как в защитном слое планеты в районе Донецкого кряжа появляется гигантская лакуна и скоро она будет сравнима по размерам с полярными плешами. Этот запах не способен забить даже перегар. Есть хочется, но как-то уже не так, как раньше. Впереди в очереди стоит только одна пара. Днем здесь многолюднее. Типичный светлоглазый и светловолосый юноша с типичной кареглазой и темноволосой девушкой. Все почти по Менделю.
- Ты застал Катастрофу, Игорек? Ему ж, помнишь, по 215-й «пятнашку» дали и вот недавно по амнистии выпустили. Вот повезло… - тиранит он продавца. Тот молчит, щелкая микроволновкой.
- 215-я и амнистия? Ебанулся? - спрашивает бомжа благообразный юноша.
- А ты тоже, что ль, по амнистии? – смрадно выдыхает тот.
- Нет, я в 1988 освободился. Откинулся в смысле. На «малолетке» в Мариуполе сидел.
- Бунт застал?
- Это когда беспредельщики стену пробили? Нет. Он был уже позже. «Действительно позже, - вспоминаю я. – Не более, чем пару лет назад. Я как раз Ваганову помогал фотки в «Ройтерс» двинуть».
- А я в «двойке» сидел. – делится немытый.
- Какой барак?
- Такой-то. – неразборчиво шамкает бомж.
- А двенадцатый вы знаете? – вступает в разговор девушка.
- Знаю, конечно! – обижается бородатая куча мусора. - Козлячий барак.
- Вы тоже по амнистии?
- Не, мне по амнистии западло было. – объясняет девушке бомж. - У меня изолятора много набежало.

Получается, что из нас пятерых не сидел только я. Даже неловко как-то. Хорошо хоть очки снял. Хотя девушка, скорее всего, тоже не сиделая, так как обращается на «вы». Д-а-а, у этой компании с «субъективными новостями» дела получше моего будут…

P.S. Через две недели после эфира встретил не так чтобы своего приятеля, но знакомца. «Саня, а я тебя видел в «Мире животных». По КРТ почему-то показывали».- сказал он.

Впервые опубликовано он-лайн 26 июня 2003 года

вКонтакте | в FaceBook | в Одноклассниках | в LiveJournal | на YouTube | Pinterest | Instagram | в Twitter | 4SQ | Tumblr | Telegram

All Rights Reserved. Copyright © 2009 Notorious T & Co
События случайны. Мнения реальны. Люди придуманы. Совпадения намеренны.
Перепечатка, цитирование - только с гиперссылкой на https://fromdonetsk.net/ Лицензия Creative Commons
Прислать новость
Reklama & Сотрудничество
Сообщить о неисправности
Помочь
Говорит Донецк