Протоиерей отец Никита – личность хорошо известная не только в Донбассе, но и за его пределами. С началом боевых действий на Донбассе он не оставил свой приход, переживая беды вместе со своими прихожанами. Сегодня отец Никита делится своими мыслями о войне, о людях, о мире
и о вере.
- Батюшка, с какими проблемами приходится сталкиваться горожанам?
Проблема у нас одна и это, конечно же, война. Все ждут, когда же она закончится. Ну, и город, соответственно, этим живет. Беда в том, что остановилось градообразующее предприятие. Наш флюсо-доломитный комбинат – вокруг которого строился город. Сюда приезжали люди из всего бывшего СССР. А теперь она не работает и народ выживает как может. Бюджетники, слава Богу, у нас получают зарплаты. Но дела с работой обстоят неважно.
Но вы знаете, у нас и сейчас, и до войны, люди всегда отзывались на культурные мероприятия. До войны, помню, был в Украине такой проект «Восток и Запад вместе». И, сначала наша делегация ездила в Хмельницкую область, в город Теофиполь. А потом уже их делегация приезжала в Докучаевск. Сам я не ездил, но люди рассказывали, что их принимали хорошо. И мы старались. В первый день, у нас был замечательный концерт. Гости были очень тронуты, услышав здесь – на востоке Украины, такую музыку. У нас звучала бандура и другие национальные инструменты. Даже дрымба.
Конечно же, отмечаем всем городом православные праздники. Вот, скоро будет «Искорка божья». Это такой фестиваль детско-юношеского творчество. Детвора и подростки показывают, чему они научились за прошедший год.
Потом будут «Рождественские звездочки», дальше, само собой, Масленица, а там и Пасха. В последний раз, мы отмечали Пасху в сквере у храма. Очень здорово было. Поставили импровизированную сцену, с которой дети пели и читали стихи. Рисовали мелом на асфальте. Это у нас уже традиция. Еще День защиты детей интересно проводим.
В этом году на городской площади основные мероприятия проводили. А на территории храма, для деток, которые родились во время войны, мы устроили праздник. Они, конечно, пришли с мамами и бабушками. У меня есть диск с колыбельными песнями. Так мы его размножили, чтобы каждой маме подарить. Теперь женщины не умеют петь колыбельные, а послушав этот диск, могли бы научиться. Каждому ребенку подарили красивый детский молитвослов, иконки и еще что-то. Городская библиотека подключилась – принесли стенд с детскими книгами, сказками.
Еще поставили два самовара на дровах, и наши казаки заваривали для детей настоящий чай. Конечно, дали небольшой концерт силами воспитанников нашей воскресной школы, с игрой на мандолинах. Это у нас есть трое неугомонных алтарников. Их просто невозможно призвать к порядку и никакие наказания на них не действуют. Так я их по-своему наказал – отправил учиться в музыкальную школу. «Епитимия» у них такая была. Ребята с ней благополучно справляются – играют с удовольствием, разучивают новые мелодии и в концертах участвуют.
- А вот Вы упомянули акцию «Восток и Запад вместе». Как считаете, почему не получилось?
Сложно найти ответ. Нашу делегацию встречали хорошо, а те, что приезжали к нам, признавались потом, что ехали с некоторой опаской. Помню, как встречали их на площади, и они, выходя из автобуса, так, нахмурившись глядели на нас. Мы предложили им отдохнуть в гостинице, предупредив, что скоро концерт. И вот, концерт их очень удивил. Мы, ведь, хотели показать все настоящее, а не пение под «минус» или, тем паче, под фонограмму. Живая музыка и живой вокал. Их это очень тронуло.
На следующий день, был общий молебен в храме. Мы подарили им икону Иоанна Кронштадтского. У них основной храм в Теофиполе, в честь праведного Иоанна Кронштадтского, и матушка – жена настоятеля еще заведует городским отделом культуры. Мы передали икону и рушник, вышитый нашими прихожанами. На нем было вышито название города – Докучаевск. Этим мы хотели сказать, что всегда им рады.
В общем, уезжали они со слезами на глазах. Не потому, что им так страшно здесь было, а потому, что не хотели уезжать. Они даже не подозревали, какие здесь люди живут, были некоторые предубеждения.
Думаю, что на почве этих предубеждений, вот этой накачки, конфликт и получился. Ведь для каждого из нас, эта война какая-то своя. Все смотрят на нее по-разному. Желание теперь одно – чтобы скорее закончилось. А потом уж разберемся, кто прав, а кто виноват.
- У вас часто сейчас стреляют?
Знаете, будто вернулся 2014-й год. Очень сильно бьют. Вчера попали в молочный магазин. Удивляет и радует, что, слава тебе Господи, без погибших обошлось. Ведь, самый центр города. Или вот, окраина – поселок Ясное. Тоже был обстрел. На этом поселке у одной семьи, я освящал дом. И в него угодил снаряд. Мама с дочерью успели спуститься в подвал, затем, когда все кончилось, вышли, а потолка в зале нет. Там теперь небо. А ведь совсем недавно дом купили и только закончили ремонт.
Или другая семья – наши прихожане. Как, спрашиваю, ваши дела? Мы, говорят, в порядке, а кухни больше нет. Они, во время обстрела, за стенкой были. Представляете, что людям довелось переживать? Конечно, мы очень остро реагируем. Кто-то дверью хлопнет, и все непроизвольно напрягаются.
Тем паче, что сейчас обостряется ситуация. По городу пули летают. И не автоматные, а большие такие, тяжелые. Эти пули оставляют дыры в бетонных заборах и стенах.
- Изменила ли эта война людей?
Я не думаю…Озлобленности, во всяком случае, нет. Хотя, разные ситуации бывают. Приходила ко мне одна женщина, плакала. Они с подругой тридцать лет дружили, а теперь разругались. Она очень любит творчество Тараса Шевченко, вышиванки любит. На этой почве и вышел разлад. Подруга всячески обзывала ее, а потом ушла. Разве ж должно быть так, чтобы люди ссорились из-за любви к творчеству поэта или вышиванке?! Вышиванка – это ведь действительно красота. Особенно, когда это сделано руками, а не машинкой. Эта культура формировалась столетиями. Вот, у меня книга есть «Донецкий рушник», написанная женщиной из села Благодатное. Автор – директор Дома культуры и Музея рушника. Не знаю, где еще есть такой музей. Она ездила в Киев – защищать свою книгу и там ей сказали – теперь можно смело утверждать, что у Донбасса есть свой рушник.
- У нас какой-то особый узор?
Честно говоря, не знаю. Но, в этой книге, она расшифровывала орнамент. Какие-то особенности там действительно были. Я, если честно, сильно не вникал. Мне просто эстетически это нравится. И прихожан этому учу. Вот, посмотрите на коврик. Это наши прихожане вышивали. В этом году, такие коврики мы подарили каждому священнику, приехавшему на Престольный день. Прихожане и дети из воскресной школы каждый год что-то такое делают.
- А откуда это пошло?
Вот мешочки для просфор подают под алтарь. И я однажды обратил внимание, что один мелко-мелко вышит. Очень красиво. Отложил его и после службы поинтересовался, чьих рук дело. Хозяйка подняла руку. Выяснилось, правда, что вышивала не она, а ее бабушка, но она тоже умеет. Благословил ее идти в воскресную школу – учить детей вышивать. До сих пор благополучно учит этому наших ребят.
Одно время, когда у нас часто венчались (теперь-то это гораздо реже случается), дети вышивали рушники для молодоженов. На один, вы знаете, они становятся, другим им связывают руки. Во-первых, это делали невинные и чистые детские руки. Во-вторых, с молитвой на устах. А не где-то на фабрике отпечатывали. Живая вещь, на которой создается новая семья. А к Рождеству, на вырученные деньги, покупали детям подарки. Не за спонсорские средства. Они их самостоятельно заработали.
- Изменились ли советы, с которыми к Вам прихожане обращаются?
Нет, в этом плане ничего не поменялось. Но, меня знаете, что тревожит? Вот, звонят после обстрелов и спрашивают о том, нет ли погибших. Все ли хорошо с животными из нашего зоопарка? А у нас хозяйство есть на передовой. Я его освящал. Там свинарник и коровник, наполовину «градами» разрушенные. В них и сейчас есть животные, за которыми ухаживают. А сразу за хозяйством – поле боя. И этим животным страшнее, чем тем, которые в зоопарке.
И еще одно. Девочка – наша прихожанка, закончила мединститут и пошла работать анестезиологом в нашу поликлинику. Проработала там две недели и ушла. Не может больше – приходиться делать аборты. По нам не нужно стрелять. Мы сами себя убьем, если не остановим это. И отговорки о том, что кормить нечем – это лишь отговорки.
В кого сейчас пальцем ни ткни – мечтает похудеть. Значит хватает еды. Всякое бывает, но ведь не в таком же количестве. И вот, там, где должна рождаться новая жизнь, ежедневно убивают детей. Вот это проблема.
Может это с тем связано, что у нас ребят военных много. Одно время, недалеко от храма они располагались. Так по вечерам здесь настоящий Бродвей был. Девчонки прохаживались туда-сюда в надежде познакомиться с парнями. Даже не знаю.
- А в Донецке сейчас наоборот – много деток рождается. Мест в садах не хватает.
У нас, слава богу, в садиках тоже одно время мест не хватало. Сейчас – более или менее. Все сады, кроме одного, работают. С продуктами там раньше были проблемы. Когда шли активные боевые действия, то мамы жаловались, что у детей повышается ацетон. Пошел я к заведующей, а там молодая девочка. Я считаю, что она – самый настоящий герой. Вот, кому нужно медали давать. Ей 22 или 23 года. Совсем ребенок еще. Прошлая заведующая уехала куда-то, а она согласилась пойти на ее место. В подвал с детьми постоянно бегала, от обстрелов пряталась. И вот, она говорит, что и гуманитарную помощь получают, и детей кормят, но витаминов не хватает.
А в это время, мне звонит наша прихожанка. Говорит, что урожай тыквы собрала и хочет угостить. Ну, думаю, пара тыкв не помешает. Поехал, а она мне полный багажник нагрузила. Я их в сад отвез. Так дети, приходя домой, еще долго просили у родителей сварить тыквенной каши.
- Говорят, что во время Великой Отечественной войны люди вернулись в церкви. А сейчас?
Говорят, что во время Великой Отечественной войны люди вернулись в церкви. А сейчас?
С той войной сравнивать трудно. Несмотря на то, что тогда власть была враждебно настроена к церкви, народ, в целом, оставался религиозным. И, когда появлялась возможность, люди шли в храмы. Нынешнее поколение уже не такое. Да и война теперь совсем другая. Вот, у Анны Ревякиной … не знаю, что это за откровение и как пришло ей в голову, но потрясающие строки. «Авель помнит, что всюду Каины. Только высунешься – убьют». И, наверное, сейчас это люди стали понимать. Были ведь братьями, но кто-то хорошенько поработал, и теперь вот так.
Ведь, на той стороне остались те же самые люди. Даже если референдум этот вспомнить. Я в тот день служил в селе Ольгинке. Больше двадцати лет я ездил либо в это село, либо мимо него. И никогда не видел, чтобы там собралось столько людей. Это нужно было видеть. И ведь никто их силой не гнал. Шли по своему убеждению, чтобы голоса отдать. А теперь что? Очень сложная это тема. Тяжело об этом говорить.
- А со священниками с той стороны общаетесь?
Да, со всеми общаюсь. Есть у меня в Киеве любимый епископ Иона. Вот, книгу мне передал. Просто замечательный человек. Он звонил мне, узнав, что мы праздник детский провели. Просил, чтобы я дал интервью сайту «Православие в Украине». Я наговорил интервью по телефону, выслал фотографии, а они опубликовали.
- Но ведь он из Московского патриархата?
Конечно. А с теми (из Киевского патриархата– ред.) мы и в лучшие времена не общались. Хотя, еще до войны, в году эдак 95-м был один интересный случай в Еленовке. Там открыли приход Киевского патриархата. И священник у них интересный был. Четыре года служил: и на кладбище за покойными ходил, и секретарем епархии был. А потом все понял и ушел.
Однажды, звонит мне наш владыка Илларион и вызывает к себе. Приезжаю, захожу, а у него парень сидит какой-то, как сейчас помню - в белой рубашке. Это, говорит, бывший священник Киевского патриархата, отец Леонид. Тот самый, из Еленовки. Решил к нам перейти. Дали мне его на месяц, на обучение. Приезжал, давал ему читать. Он по-украински может, а на церковно-славянском – никак. Хотя, очень похожие языки, совсем небольшая разница. Месяц он, бедненький, бился, а потом сказал, что не для него это. Пошел инженером куда-то работать. Но, когда на службы к нам приезжал, удивлялся всегда. «А что вы служите? А вот это что?». Я объяснял, показывал. Он признавал, что у них такого не служили.
Предложил ему вместе поехать к батюшкам из Киевского патриархата и позвать их к нам. Он сказал, что это лишнее. «Открывайте рядом свои приходы и служите так, как служите. Через месяц, к ним никто ходить не будет», - сказал.
- Люди, на фоне войны, чаще вспоминают о Боге?
И вспоминают чаще, и люди новые в храме появляются. Детей стали больше приносить. Молиться, конечно, стали чаще. А что ж еще остается делать?! Недавно был интересный случай. Женщина с коляской пришла. Я крестил ее малыша. Так вот она рассказала, что крестный подарил ему икону Иисуса Христа. Ее повесили у ребенка над кроватью. И как-то ночью начался обстрел. В огород прилетел снаряд, и в кухне все повалилось на пол. Родители вскочили и к малышу. Свет включили, а он ручки к иконе тянет и к «дяде» обращается. Ну, пошли порядок в кухне наводить. Потом снова зашли малыша проверить, а он икону снял, обнял ее и спит. Если уж ребенок так делает, то, конечно, взрослые тоже стали чаще храм посещать.