Три абзаца о вечном возвращении

Вот, казалось бы, нами о нас написано безгранично, исчерпывающе. Пожалуй, о себе не придумать даже слова лишнего. Тем не менее – игнорируется. И, видимо, решение вопроса не только в дураках на дорогах. Глупость похода Мы, всенепременно, в глупость же и обращается.

Вот, казалось бы, классиком сказанное. При этом совсем уже на пороге события. Но нет, все остроумным думается, что закрутить можно лучше. В сущности, убийца нас, человеков, – любопытство, познание. Только вот давайте без нашего непосредственно участия.

И немножко цитаты: « - Не будем обманывать себя. Начнись сейчас вербовка добровольцев на какую-нибудь экзотическую войну - скажем, в Полинезии или в любом уголке Африки, - и найдутся тысячи, десятки тысяч, которые ринутся до первому зову, сами толком не зная почему - то ли из стремлений убежать от самих себя, то ли в надежде избавиться от безрадостной жизни. Вероятность сопротивления войне я оцениваю немногим выше нуля. Чтобы в одиночку сопротивляться целой организации, требуется нечто большее, чем готовность плыть по течению - для этого нужно личное мужество, а в наш век организации и механизации это качество отмирает. В войну я сталкивался почти исключительно с явлением
массового мужества, мужества в строю; оказалось, что за ним скрываются - если разглядывать его в увеличительное стекло - самые неожиданные стимулы: много тщеславия, много легкомыслия и даже скуки, но прежде всего - страх. Да, да! Боязнь отстать, боязнь быть осмеянным, боязнь действовать
самостоятельно и, главным образом, боязнь противостоять общему порыву; большинство из тех, кого считали на фронте храбрецами, были мне лично известны и тогда и потом, в гражданской жизни, как весьма сомнительные герои. Пожалуйста, не думайте, - добавил он, вежливо обращаясь к хозяину, состроившему кислую мину, - что я делаю исключение для себя.»
Стефан Цвейг, «Нетерпение сердца», 1938