В пучине Богемы

Что вы можете сказать о своей собачьей бохемной жизни? Не только Джакомо Пуччини был студентом и мог изрядно рассказать о том, как именно и чем именно живут юные студиозусы и праздные оторвы. Потому история, которая рассказана в его Богеме, - универсальна. И каждый найдет в ней то, что хочет. И может.

Середина XIX века. Латинский квартал. В залитой лунным светом мансарде начинающий поэт Рудольфо встретил некую Мими, которая на самом деле Лючия. Игривая Мюзетта бросила своего богатого и одновременно старого ухажера, чтобы вернуться к юному, но перебивающегося с воды на кислое вино художника Марчело/Марселя. Да-да, бывает, бывает и такое. Пусть и очень редко.

У Пуччини не так много увертюр, зато в Богеме, которая поставлена по Сценам из жизни богемы от Анри Мюрже – сразу четыре действия. Правда, в донецкой постановке всего три стандартных акта: рождественская мансарда, рождественский же кабак Момюса и снова мансарда, но уже после всего, то есть совсем другая.

Романтика сменяется бурлеском и заканчивается драмой. Все очень быстро. Все как в жизни.

Всего с десяток действующих лиц и только два из них – женщины, что позволяет очаровательным дамам блистать на фоне таскающих для них рояль мужчин. В действительности же только шестеро из общего числа персонажей могут называться главными и лишь четверо на самом деле ими являются.

Перебор с количеством мужчин и банальный гендерный дисбаланс, который стал результатом реализации авторского замысла, стал также косвенной причиной того, что теноры, баритоны и басы в этой опере хороши, но служат лишь фоном, на котором блистают две такие разные, но оттого ничуть не менее привлекательные и обворожительные.

Валентина Феденёва робко любила, мучительно страдала и трагически умирала в образе Мими, а хорошо нам знакомая Алина Яровая, чье имя и фамилия были вписаны в программку карандашом по причине редкого визита, жгла напалмом, искрила и соблазняла, контрастно оттеняя своей Мюзеттой трагический образ больной чахоткой вышивальщицы. Это профессия такая трудная, а не ветренное призвание, нет.

Я пропустил знаменитый вальс Мюзетты, где она демонстрирует ножку, потому как впервые видел эту оперу живьем, но сумел заснять финальные сцены, которые проходят в довольно мрачной атмосфере холодной и слабо освещенной мансарды. Видно плохо, но слышно хорошо.

Если заменить имена действующих лиц на те, которые привычны нашему уху, то история эта станет совершенно прозаичной и многие из нынешних посетителей оперного, которые прошли студенческие общежития и испытание съемными квартирами на троих/четверых, узнают в ней себя. Или своих знакомых.

Может потому так много дам в партере и вытирали украдкой слезы? И даже не совсем украдкой, как народная артистка Украины Алина Коробко, которая видела, слышала, да и сама наверное пела такое не раз.

Прозаичной – не значит менее интересной. Часто это означает, что история много более естественная, в отличие от выдуманной. Вспыхивающая будто фосфорная спичка ревность; легкий, будто инертный газ, гонор; раскаленная в горне чувств юношеская страсть и энергия, свойственная как ртути, так и молодости.

История провинциальной девушки Галины, которой очень нравилось имя Илона и парень, которому очень нравилось имя Ральф, но на самом деле он был Олег. Они жили на восьмом этаже второй общаги универа в конце XX века.

Однажды Олег упал с крыши, якобы устанавливая телевизионную антенну. Через два года Галя умерла от передоза. Начиналось все у них ничуть не менее весело.

За перипетиями бохемного романа и уходом Галины к художнику по кличке Че транзитом через очень влиятельного сегодня делового человека, который тогда был просто Димоном, следили сразу несколько этажей.

В соседней с ними комнате проживали большой семьей Валерий, Ольга и Татьяна. Продолжать можно бесконечно.

Вовремя купированное музыкальное образование и принесло мне первые живые и регулярно получаемые на протяжении длительного периода времени деньги – довелось писать о музыке и всем, что с нею было связано.

Двадцать лет назад, когда хватало двух сосисок на одну кастрюлю, чтобы сварить суп, я был постоянным посетителем как оперного, так и музыкально-драматического театра, но последний раз в оперном я был в 1996 вроде как году на концерте легендарного Иосифа Кобзона, который наблюдал прямо из оркестровой ямы. На том концерте как раз лопнул один из софитов, что многим местным показалось очень похожим на выстрел.

Смешная студенческая стипендия и неповоротливость государства, которое не успевало за темпами гиперинфляции, помноженные на молодость и возможность заработать грузо-погрузочными работами, которые оплачивались в фиксированной долларовой ставке, давали шанс приобщиться к прекрасному.

Времена изменились. Донецкий оперный уже национальный академический театр имени Анатолия Соловьяненко. И сегодня на Летучего Голландца журналистов приглашают по спискам. Купить за немалые деньги билет на февральский спектакль, поставленного по заказу небожителей Вагнера, проблематично уже в декабре.

И в тоже время приобретенный за три с копейками червонца квиток в бельэтаж на Пуччини дает право попасть в партер, откуда можно не только слышать произведение последнего из итальянских мастеров на языке оригинала, но и следить за мимикой и тонкой пластикой артистов.

Времена изменились. Потому что сегодня рядом спокойно сидит родитель итальянского хоккеиста, который выступает на молодежном чемпионате мира. И практически в то время, как сынок там где-то играет, его папка подпевает Рудольфо, которого он слышал еще в исполнении Паваротти:

Che gelida manina!
Se la lasci riscaldar.
Cercar che giova? Al buio non si trova.
Ma per fortuna è una notte di luna,
e qui la luna l'abbiamo vicina.
Aspetti, signorina,
le dirò con due parole
chi son, che faccio e come vivo. Vuole?

И тут же на специальном табло, что установлено над сценой, но не заметно актерам и отлично видно всему зрительному залу, бегут совершенно нагло демаскирующие смысл русские буквы:

Замерзла ваша ручка,
скорее надо отогреть.
Темно ужасно,
мы ищем ключ напрасно.
Ещё немножко, и взглянет к нам в окошко
луна-красавица, нас обласкает…

И рядом - очень сильно похожая на мужчину дама, которая не понимает никакого другого языка, кроме английского, но все равно вырвалась посмотреть на оригинальную постановку за смешные по мерками Островов деньги. Она не понимает русских субтитров, но по памяти ориентируется в либретто и в нужном месте вытирает слезы ничуть не реже, чем ее донецкая соседка.

Времена изменились. Пуччини и женщины – прежние.