Дмитрий Корнилов: учитель, историк, журналист

"Все, кто его знал, не забудьте сегодня помянуть. Вот я и поминаю одного из тех, благодаря кому Донбасс помнил о своём русскости", пишет у себя в Живом журнале t-34-111.

В этот день три года назад я написал в «2000», как друзья и почитатели Дмитрия Корнилова собирались у его брата – всеми нами любимого Владимира Корнилова. Сейчас, некоторые слова, сказанные тогда, наполняются новыми смыслами.

19 октября поистине легендарному донбасскому публицисту, историку, педагогу, правозащитнику Дмитрию Корнилову исполнилось бы 50. Он ушел от нас в 2002-м в 39 лет. Может быть, мне стоило в первом предложении написать «Дмитрию Владимировичу Корнилову…», но все собравшиеся в прошлую пятницу в Украинском филиале Института стран СНГ, называли его Димой, Димкой, а чаще всего – Димочкой. Именно всеобщим любимцем и душой любой компании (включая трудовой коллектив) запомнили его как народные депутаты (чей политический путь так или иначе был связан с основанным Корниловым «Интердвижением Донбасса»), так и журналисты (кто многому учился у Дмитрия, работая с ним в газетах «Четыре четверти», «Донецкий кряж», «Салон Дона и Баса»).

Еще больше тех, на чье мировоззрение оказали влияние статьи Дмитрия – чуть ли не первого из публицистов Юго-Востока освоившего возможности Интернета, и, таким образом вышедшего за пределы региональной печати.

К числу отчасти сформированных Дмитрием Владимировичем заочно, относит себя и ваш покорный слуга. В конце 90-х я еще верил различным «историческим фактам», которые тиражировались в брошюрках, продаваемых на известной русофобской раскладке на Майдане Незалежности. Ну, просто не представлял, что можно откровенно сочинять, ссылаясь при этом на некие «исторические источники». А Корнилов в статье «Конотопская трагедия. 1649 год» нещадно (для моей украинофильской души) развеял миф, положенный в основу «одвічного українсько-московського протистояння».

Публицистика Корнилова практически вся впервые была опубликована в знаменитом в 90-е еженедельнике «Донецкий кряж». Поэтому по праву открыла вечер тогдашний заместитель главного редактора, а затем главред газеты Тамара Глотова: «В мае 1993-го Дима принес статью «Приватизированная держава», заголовок которой говорит сам за себя. Материал получил большой резонанс, а Корнилов заявил о себе как политический журналист, равных которому не было ни в одной газете Донбасса».

Сразу же позволю себе прервать рассказчицу, дабы подтвердить ее слова воспоминаниями журналиста Александра Чаленко. В 90-х он в качестве аналитика Киевского центра политических исследований и конфликтологии занимался изучением региональной прессы, в частности освещением в ней социальных и политических процессов на местном уровне. Как признается, для себя невольно оценивал, конечно, материалы и с точки зрения журналистского мастерства. Что-то нравилось, что-то – нет. Но с нетерпением ожидал статей одного лишь автора – лично неизвестного ему тогда Дмитрия Корнилова.

«Ко времени появления Дмитрия в нашей газете он уже девять лет работал учителем английского языка в сельской школе Ясиноватского района, – продолжала Глотова. – Почему этот склонный к науке, необычайно эрудированный человек, оказался в сельской школе, а не остался в университете, где, к тому же, его отец, Владимир Анатольевич Корнилов (известный ученый-эсперантист, – Д.С.), пользовался огромным уважением?

Дело вовсе не в том, что сельской школе не нужны светлые головы. Дима выкладывался там, как, собственно, и везде, и был признан лучшим учителем года в Донецкой области. Но с его потенциалом исследователя он больше сделал бы за эти десять лет для воспитания не десятков учеников, а тысяч единомышленников. Но каждому из нас в тридцать лет кажется, что жизнь очень долгая, и что все можно успеть…

Как-то Дима принес статью «Третья «осада» Севастополя». В конце августа газета уходила в отпуск, но материал произвел такое впечатление, что мы передвинули каникулы на осень, чтобы поставить его.

Никто даже не затаил ни тени раздражения – к этому времени вся редакция уже любила Димочку и ждала каждого его появления. Приходил он всегда со своей лукавой улыбкой, вечно хохмил. Помню его первый день рождения, отмечавшийся в нашем коллективе. Нам так хотелось его приодеть (потому что он был равнодушен к своему внешнему виду). Женщины оббегали магазины и, наконец, нашли свитер, который ему очень подошел и который он проносил все эти годы, так и не успев сносить. Дима был как закваска, как дрожжи, вокруг него все бурлило. В наших застольях он был главным весельчаком. Он мастерски ссорился, обижался, мог накричать, потом переживал.

В 1994 году главный редактор Борис Глотов уговорил Диму перейти к нам на работу. Так кончились его долгие поездки в промерзших автобусах, трехкилометровые походы от остановки к сельской школе.

Все самые его блестящие Димины статьи были напечатаны именно в нашей газете. И они стали программными для «Донецкого кряжа». Мы словно были созданы друг для друга, «ДК» – для Димы, Дима – для «ДК». Даже инициалы совпадают – «ДК» – Дмитрий Корнилов. Он был Дмитрием Писаревым нового поколения, из-за него «Донецкий кряж» потомки будут изучать, как писаревское «Русское слово» девятнадцатого века. Жаль только, что сегодня страстное слово Корнилова знают в основном дончане.

Светлые дни и конституционные ночи

«Системное видение Димой событий, которые сотрясают нашу цивилизацию последние 20 лет, его энциклопедические знания, позволяющие безошибочно определить исторические корни идеологического бурьяна, ныне душащего Украину, повлияли и на формирование моего мировосприятия, – признает нардеп 2-го и 3-го созывов ВР, а сегодня депутат Харьковского облсовета и постоянный автор «2000» Владимир Алексеев. – И думаю, что любой человек, прочитавший работы политолога, историка, публициста Дмитрия Корнилова, испытывал те же ощущения, что и гоголевский герой, который на балу промыл глаза волшебной жидкостью и вдруг разглядел чертей в танцующих панах и панночках. Так и публикации Дмитрия позволяли уяснить первооснову политических процессов, происходящих на Украине и четко определить, какие именно ценности реально отстаивает та или иная политическая сила, что на самом деле стоит за декларациями того или иного политика.

Мне всегда было жаль, что статьи Дмитрия могли читать только дончане и немногие (в то время) пользователи интернета.

Иногда, когда Дима приезжал в Киев, он останавливался у меня в депутатском номере, и тогда мы получали редкую возможность не спеша обсудить те или иные ситуации и политические процессы. Никогда не забуду, как после «конституционной ночи», вернувшись в гостиницу, я лишь молча махнул рукой на его немой вопрос. Тогда парламентарии спешно приняли нынешнюю Конституцию, забыв об обещаниях избирателям, сдав все культурологические составляющие нашего бытия, предав исторические корни, которые связывали Украину и ее народ с питательной средой восточнославянской цивилизации. За бортом Конституции остались надежды на признание реально существующего двуязычия, на сохранение достигнутого уровня социальных прав и гарантий.

Мы с Димой открыли бутылку водки и заглушили боль несбывшихся надежд. Тогда нам удалось на время отогнать мысль о незавидной судьбе живого организма (а таким, без сомнения, является Украина), пересаживаемого на совершенно чуждую почву. Думается, что если бы таким системным видением нашего прошлого и не столь уж далекого будущего, которым обладал Дмитрий Корнилов, прониклась хотя бы небольшая часть государственных мужей, Украине удалось бы избежать многих напастей. Пожалуй, никто лучше Димы Корнилова не вскрыл мутных истоков мелкогалицкого шовинизма – господствующей ныне идеологии с ее патологической русофобией и с подсознательной установкой на то, что «плеть польского пана милей рукопожатия москаля». Конечно, ныне эта идеология доминирует лишь в настроениях нашей элиты и у нынешнего «старшего галицийского брата», большинство же граждан Украины пока думает иначе. Именно это объективное явление – существование в сознании двух совершенно разных Украин – и хотел отразить в своей неоконченной книге «Две Украины» Корнилов.

Да, параллельно существует две Украины – Украина Сидора Ковпака, подпольщиков и героев форсирования Днепра, и Украина гауптмана Шухевича, вояк 14-й гренадерской дивизии СС, «героев» еврейских погромов и польской резни на Волыни. Существует Украина хлеборобов, выращивающих хлеб, несмотря на грызню в верхах, Украина учителей, за мизерную зарплату приходящих к детям в холодные классы и Украина перекрашенных партработников, продажных поэтов и флюгеров-ученых.

Когда умер Дима, ушел не просто прекрасный человек с пытливым умом и активной жизненной позицией – угасла искорка Великой цивилизации и погибла частичка Великой страны. И тем большую ответственность это налагает на тех, кто разделяет позиции и взгляды Дмитрия. Его наследие должно стать достоянием как можно большего числа мыслящих людей.

Историческая победа Адмирала

Однокашник Дмитрия, а затем коллега по учительству Игорь Пермяков открыл, что семья Корниловых представляла собой ветвь прямых потомков героя Крымской войны адмирала Корнилова («в студенческом кругу мы называли Диму «Адмирал»), но больше поведал о первом постуниверститеском десятилетии друга: «Дима был учителем от Бога. Он не задумываясь, подбирал наиболее удачные примеры для той или иной темы, интуитивно чувствовал, как именно давать тот или иной материал – и мог весьма убедительно обосновать любой свой методический прием. Работа со школьниками приносила ему неподдельное удовлетворение – на уроках он был артистичен и блистал экспромтами.

Дима на одинаково высоком профессиональном уровне, с одинаковой самоотдачей и увлечением – преподавал и английский, и историю (в сельских школах учителя, как правило, «многостаночники»). Его вообще воспринимали, прежде всего, как историка – и в школе, и в районо. Хотя он не заканчивал истфак, но мог дать фору любому историку.

Как-то мы все стали свидетелями следующего эпизода. В Ясиноватку выступить перед учителями района приехал известный донецкий педагог-новатор Виктор Шаталов. Он любил демонстрировать слабую эффективность «традиционной педагогики» и применимость своей универсальной методики к любому школьному предмету. Начать решил с примера того, как плохо у нас учат истории и как плохо ее знают даже учителя: «Вот, к примеру, помнит ли хоть один из присутствующих точные даты Столетней войны?». И такой учитель, представьте себе, нашелся. Конечно, это был Корнилов.

Это лишь подзадорило Шаталова. Он начал сыпать вопросами – но на каждый его выпад Корнилов (к большому удовольствию зала) отвечал точно – вплоть до месяца и числа (кажется, такая точность была проявлена относительно битвы при Гангуте).

Наш донецкий новатор был просто в шоке… Даты Дима не зубрил, а знал их сам по себе – они естественно обитали в нем, составляя часть действительного Знания. Не случайно потом Дима придумал и вел на страницах «Кряжа» рубрику «Незапамятные даты».

Но В.Ф.Шаталов не был бы Шаталовым, если б не вышел из положения: «Вас вот здесь сидит сто пятьдесят человек, а ответил только один!» Но все равно все чувствовали себя победителями – и понимали, что победили мы».

Со временем таких «победителей» вокруг Дмитрия становилось все больше. Вот как ступил на стезю краеведения известный ныне писатель Евгений Ясенов: «Это была осень 1980 года. Нас с Димой поставили на один маршрут добровольной народной дружины. Вообще в этих ДНД приходилось как-то развлекаться, чтобы скрасить безделье. Делали это все по-разному – в меру фантазий и пристрастий. Кто-то втихаря пил в подворотнях вино, кто-то отсиживался в кино, кто-то пытался подцепить девиц. Но пить Дмитрий никогда не любил (хотя и мог для компании), к кино относился прохладно, с девицами вопрос решал в более располагающей обстановке. А вот поговорить любил всегда и везде. Дмитрий так строил разговор, что с первых же фраз становилось ясно: этого саркастического типчика стоит выслушать до конца! На том ДНДшном дежурстве он рассказывал об истории города –о том, что раньше располагалось в краях, которые мы, с позволения сказать, патрулировали. Два или три часа пролетели совершенно незаметно. Было безумно интересно. Позже я не один раз вспоминал рассказ 18-летнего Корнилова и поражался его тогдашней эрудиции. В застойные годы ему были известны факты, которые и в 90-е нелегко отыскивались в архивах».

Что было не так

Народный депутат Виталий Заблоцкий тоже учился с Корниловым в одном ВУЗе и в одно время, но познакомился позже: «Случилось это когда мы ездили одним автобусом на учительскую работу – он в поселок Опытное, а я ­- в Авдеевку. Если мой маршрут был, в общем, относительно комфортным – автобус довозил меня почти прямо к школе, то Дима километра три должен был еще шагать к школе пешком. Если летом это еще куда ни, то зимой после снегопада дорогу убирали не сразу, а идти по глубокому снегу было трудновато. Помню, как он потихоньку шел за бульдозером, расчищавшим дорогу – чтобы поспеть хотя бы на часть своих уроков. Наверно, администрация школы не очень удивилась бы, если б Дима, проработав у них год-другой, нашел себе место где-нибудь поближе к дому – но Корнилов был человеком верным, современным «народником». Он отдал сельской школе добрый десяток лет.

Вскоре после нашего знакомства мы обсуждали резкое оживление националистических настроений – в виде разнообразных «рухов», «народных фронтов», а также кровопролитных конфликтов. И чем больше «чудовише пробуждалось» (так Адам Михник называл зловещее шевеление национализма в странах разрушающегося социализма), тем озабоченнее становился Дима. Нам хотелось воплотить наши убеждения в зримые формы, объединить единомышленников. Все это привело осенью 1990 года к созданию Интернационального Движения Донбасса (ИДД). Дима был основателем, идейным вдохновителем и признанным лидером ИДД (хотя сопредседателями стали мы оба) – одинаково внушающим уважение и людям рабочего звания, и интеллектуалам разной руки. Это было детище Димы, и он со всей ему свойственной страстностью и серьезностью окунался в политику. Димин младший брат Володя идейно примыкал к нам – он вместе с Димой был соавтором «Манифеста Донецкого Интерфронта».

Напомню, что речь идет о временах, когда на карте стояла судьба «большой родины» – СССР. Дима активно занимался культурно-просветительской работой, мы участвовали в диспутах с представителями националистических партий и организаций, пытаясь защитить «советскость» – все то, что воспринималось нами вполне искренне.

Оглядываясь назад и размышляя над событиями недавнего прошлого, приходишь к заключению, что мы тогда все же не видели очевидного – Димино искреннее желание что-то сделать было обременительным для тех, кто вообще с предубеждением воспринимал что-либо идущее от сердца, не по указке. Как-то Дима рассказывал, что еще в студенческие годы его – «за разговорчики» – вызывали для профилактической беседы в органы госбезопасности. Но в момент, когда над страной нависла реальная угроза распада, никакие мощные силовые структуры ее не спасли – на защиту вставали такие «неблагонадежные», как Корнилов. Действительно, что-то было очень не так в советском государстве…

Дима в последние годы жизни несколько поизбавился от юношеского максимализма и непримиримости: среди неизменных участниц его «круглых столов» была, к примеру, Мария Олийнык – лидер донецкого областного Конгресса украинских националистов. Дима не отрицал права людей исповедовать, скажем, и национализм – но быть в этой приверженности искренними и последовательными. В одной из публикаций (представленной и в подготовленной книге, – /Авт./) //Дима обращается к примеру семьи Дашкевичей – где все члены семьи, включая и женщин, посвятили себя борьбе (в том числе вооруженной) за независимость Украины.

Журналистика захлестнула Диму целиком. Он был не только виртуозом, но и тружеником – самозабвенным трудоголиком, и, конечно же – заполуночной «совой». Увы, это сильно сказалось – в конечном счете – на его здоровье, к которому он относился непозволительно небрежно. Дима не курил, да и алкоголь почти не употреблял, но работой доводил себя до сущего изнурения. При этом ни кому на недомогание не жаловался – а сам неизменно (все его знакомые это прекрасно помнят) в конце любого разговора напутствовал: «И – главное – чтоб Вы были здоровы!» Привычно высокое давление Дима сбивал – как потом я узнал – таблетками, к врачам не обращался – а когда застиг фатальный инсульт, вообще не отнесся к нему всерьез… Уже испытав удар, с отнявшейся правой, он все же сидел за клавиатурой – и продолжал отстукивать материал – левой…»

Девять строчек в сердце

«Брат уже на глазах угасал, а все время порывался встать. И, даже, когда мы его сносили по лестнице в карету «Скорой помощи», повторял одну и ту же фразу: «Я должен допечатать 9 строк в статью», – рассказал нам Владимир Корнилов. – Он умер, как умирают артисты на сцене, как умирают настоящие профессионалы, настоящие люди – «не дописав поэм, не долечив, не долетев до цели»…

Он не дописал эти девять строк в статью. И не смог закончить дело своей жизни – книгу «Две Украины», которую мечтал собрать из своих опубликованных и неопубликованных статей и очерков. К сожалению, мы никогда не узнаем, как должна была выглядеть эта книга, чем Дмитрий хотел ее закончить, какие выводы он хотел передать своим умным, острым, ироничным слогом, который невозможно повторить. Сохранились статьи, которые брат хотел включить в книгу, понятны примерная структура и последовательность, в которой он хотел их расположить. В них мы и преподнесем данную не завершенную работу читателям (спасибо Виталию Заблоцкому за кропотливую работу по собиранию и компоновке статей).

Дмитрий и Владимир Корниловы (слева) 1973 г.

19 октября 2012 года, в день, когда Дмитрию Корнилову должно было бы исполниться 50 лет, на сайте www.kornilov.name дан старт онлайн-проекту «Две Украины» , в который включены не только статьи, готовившиеся братом для книги, но и масса его статей на темы истории Донбасса, политической природы этого края. Учитывая тот объем материалов, который Дима написал под своей фамилией и под различными псевдонимами, уверен, что данный проект будет постоянно разрастаться. Он открыт для добавления ранее опубликованных им и даже не опубликованных статей, а также для мемуаров о нем, написанных соратниками, друзьями и, конечно же, противниками, которых у него было предостаточно.

Все, о чем писал Дмитрий Корнилов на темы двуязычия, федерализации Украины, идеологии и природы Донбасса – все это сейчас приобретает особый, еще более острый, еще более актуальный характер, чем это было в 90-е. Мало того, тогда эти темы казались гораздо более провинциальными, чем теперь, когда они внесены во всеукраинскую повестку дня.

Мой брат боготворил Донбасс и людей, населяющих этот неповторимый край. Он, дончанин до мозга костей, пытался постичь сущность этого края, заглянуть в глубь его истории, доселе неисследованной, пробудить интерес у дончан к своему прошлому с тем, чтобы они строили будущее. Уверен, по его статьям будут учить историю Донбасса. Надеюсь, что и Донецк рано или поздно, но обязательно оценит вклад Дмитрия в становление, структурирование и постижение «донецкости» как особого явления. Мне, к примеру, очень жаль, что городские власти до сих пор не увековечили память об этом талантливом человеке. Хотя, помнится, планы такие были…»

Отсюда