Несколько слов о гендерной мести

Гендерная месть. Почему каждое новое обвинение в сексуальных домогательствах вызывает все больше сомнений

Не верится, что с момента публикации той самой статьи в The New York Times о Вайнштейне прошел всего месяц.

Пожалуй, уже давно статья в СМИ не приводила к такому колоссальному эффекту домино. Буквально каждую неделю появляются очередные обвинения в непристойном поведении или изнасиловании, зачастую произошедшем много лет назад.

Харви Вайнштейн, Кевин Спейси, Бен Аффлек, Дастин Хоффман... И это далеко не полный список имен тех, кого теперь презрительно именуют "развратниками". Министр обороны Британии Майкл Феллон, который потрогал журналистку за коленку 15 (!) лет назад, подал в отставку. Страшно даже представить, кто еще появится в этом списке. Мужчины, занимающиеся публичной деятельностью, политики и шоумены, затаили дыхание и уже просто боятся включать телевизор, чтобы случайно не услышать после всей этой вереницы имен свое.

Но фишка в том, что каждое новое подобное обвинение вызывает все меньше сочувствия, и все больше – раздражения.

Никто ведь не разбирается, что из этого правда, а что вымысел. Где факты, а где домыслы и преувеличения. Где реальная жертва насилия, а где - женщина, использовавшая обвинения в домогательствах как рычаг давления? Которая сейчас, поддавшись конформизму, просто решила “попасть в тренд” и на страницы СМИ?

В случае с сексуальными домогательствами мы пока еще не научились мыслить фактами – пока только эмоциями. Слезы, признания, тыкание пальцем – вот, он делал мне неприличные намеки и ущипнул за грудь 10 лет назад, – и все, мужик, ты попал.

Сексуальный скандал, разразившийся после разоблачения Харви Вайнштейна, всего за какой-то месяц полностью изменил отношение к сексуальному поведению. Теперь это уже больше юридический вопрос, чем физиологический. Где граница? Когда это еще безобидный флирт, а когда - уже харассмент?

Если речь о сексуальных домогательствах, то мужчина по умолчанию виновен. Тут, как подметила обозреватель "Новой газеты" Юлия Латынина, вместо презумпции невиновности действует презумпция виновности. Это не женщина должна доказать, что мужчина виновен в домогательствах, а мужчина - что не виновен.

А как, спрашивается, это доказать? Если потрогал женщину за коленку – что, снимать отпечатки пальцев с ее кожи? А если до прикосновений даже не дошло? Что если он просто в шутку похвалил ее задницу, когда она проходила мимо, и тут же об этом забыл? А она – запомнила и припомнила, когда тема оказалась "в тренде"?

Как доказать, что домогательства не было - особенно, если речь идет о харассментах 10-, 20-летней давности? Да никак. Тут все сводится к показаниям двух сторон. Ее слово против его.

Причем обычно это слово направлено против влиятельного, известного мужчины. Заметили? Ведь только таких у нас за последний месяц обвиняют в харассменте. Ощущение, что простые сантехники и строители вообще никогда не позволяют себе такой вопиющей дерзости, как потрогать женщину за коленку.

Фактически, если женщина, предполагаемая жертва домогательств, сказала - виновен, значит - виновен. И возмущенной общественности уже совершенно не важно, что ты скажешь в свое оправдание. И не важно, что инициатором этого полового акта мог быть и не мужчина (да, так бывает). И никого не интересует, собственно, а "был ли мальчик" – на мужчину уже повесили клеймо похотливого кобеля, у которого только одно на уме. В глазах общества ты виновен. О карьере можешь забыть, о репутации - тоже.

А она – жертва. Потому что… Она так сказала.

И тебе теперь с этим жить. Или не жить.

Вспомним случай Карла Сарджента, министра правительства Уэльса: он покончил с собой через четыре дня после того, как его уволили из-за обвинений трех женщин в "неподобающем сексуальном поведении". Анонимных обвинений. То есть, Сарджент даже не знал, кто его обвиняет, когда якобы он вел себя неподобающе и почему. То есть, в данном случае объект ничем не подтвержденных обвинений лишился не только карьеры (как, к примеру, зачинщик всей этой какофонии Харви Вайнштейн), но и жизни.

Но самое страшное, что такие случаи дискредитируют заявления реальных жертв сексуальных домогательств и насилия. "А, опять. Еще одна вспомнила, как ее домогались", – примерно так на днях отреагировали в соцсетях на заявление знаменитой итальянской 90-летней актрисы Джины Лоллобриджиды о том, как к ней приставали 70 (!) лет назад.

Чем дальше, тем больше к таким откровениям скепсиса, насмешек и меньше веры. Тем больше претензий - а где вы были раньше? Почему молчали?

Еще несколько таких "разоблачений", и маятник качнется в обратную сторону. Этим обвинениям просто перестанут верить. Если только женщина не обратится в правоохранительные органы сразу после происшествия, по горячим следам, не зафиксирует следы борьбы, не снимет обидчика на камеру и сразу не предаст это огласке в прессе. То есть, чтобы не было повода считать такие обвинения своеобразным орудием мести мужчинам - за то, которые мешают подняться по карьерной лестнице. Или просто за то, что они мужчины.

Нет, правда. Последний месяц мне видится своеобразной гендерной местью. Да, женщины знатно отыгрались на мужчинах - за все те столетия, когда их тело не принадлежало им, когда их продавали и покупали, как мебель и рассматривали исключительно как "утробы на ножках" (в некоторых странах так происходит до сих пор), когда их не допускали к учебе и работе и не давали реализовать амбиции. "Вы, мужчины, так долго делали с нами что хотели - теперь почувствуете сами, каково это, когда твое тело тебе не принадлежит и когда ты заведомо виновен". Сейчас, когда власти играют на либеральных настроениях в обществе, женщины как нельзя кстати попали в тренд своими обвинениями в адрес "животных инстинктов мужчин" и притеснении женщин.

Нужно принципиально разделять обвинения в сексуальных домогательствах и сексуальное насилие. Потому что второе - угловное преступление, к которому у адекватных людей не может быть другого отношения, кроме как порицания и негодования. А вот первое может использоваться как секс-оружие для уничтожения репутации людей.

Безусловно, женщинам важно отстаивать свои права и защищать свою честь. Но со всеми проявлениями феминизма, важно не дойти до абсурда. Иначе скоро после всех этих секс-скандалов придется каждый половой акт предварительно заверять у нотариуса при двух свидетелях. Чтобы потом случайно не узнать лет эдак через 10, что оказывается, это было “не по взаимному согласию”.

"...Я сказала «да», которое было на самом деле не идущим из сердца настоящим «да», а примерно таким «да», какое может вырваться из уст изнуренной узницы после долгой моральной пытки", - пишет в своей книге "Consenting to penetration" американская феминистка Аманда Лизард. Тут есть где разгуляться любителям анекдотов о женской логике. Но за смехом стоит реальная проблема, и я спрошу еще раз: где грань между флиртом и домогательством?

Оговорюссь, это история не о "сама виновата". Это о том, что любую идею, даже самую благую, легко испортить крайностями.

Выходит, это порочный круг. Чем больше женщины хотят обезопасить себя от домогательств со стороны мужчин, тем более незащищенными от обвинений в харассменте становятся мужчины.

Ну, правда - какой сегодня у мужчин вариант? Подписывать с женщиной перед половым актом соглашение, в котором она укажет, что ложится с ним в постель по своей воле? Серьезно? А как же романтика, спонтанность наконец? (Без шуток, если мы уже рассматриваем такой вариант, то нельзя исключать, что подписать подобный документ женщину тоже могут заставить силой).

Пока что у мужчин фактически только один способ защититься от подобных обвинений: быть геем.

Хотя в случае с Кевином Спейси и это не помогло.

Анастасия Товт