Оскар, который не получил Руслан Мармазов

"Откровенно – слабо, до обидного незначительно наш распрекрасный Донецк балован вниманием кинематографа. В каком-то смысле это понятно, если сравнивать с прописными киношными местами: Москвой, скажем, или Одессой", пишет на страницах Донецкого времени известный донецкий журналист Руслан Мармазов.

В столичных павильонах можно ведь создать антураж от юрты кочевника до спутника Юпитера, а естественные декорации не переплюнуть совершеннейшей графике. А в Одессе море есть, что лукавыми съемочными группами почему-то всегда учитывалось. Но тем не менее и Донецк с прилегающим к нему Донбассом свой след на кинопленке, а значит, и в вечности, оставили.

Вот об этом и было предложено мне написать редакцией юной и дерзкой газеты «Донецкое время». Неожиданно. Но! Писать о Донецке – хоть в кино, хоть в домино – высшая честь для дончанина.

Стал думать, с чего начать-то? С обожаемого мною «Зеркала для героя», опередившего с идеей «День сурка»? С «Большой жизни», где грянули «Спят курганы темные»? Или с творческих изысков земляков – Юрия Кары или Олега Штефанко? И понял, что начинать надо с себя и с того, что видел и щупал лично. Да, нескромно, зато правдиво.

Несколько лет тому назад, еще до войны, нырнул я в омут съемочной группы, которая трудилась над сериалом «Пять звезд». Нырнул неглубоко и ненадолго, да и фильм потом лег на полку. Зато удалось изнутри увидеть, как создается иллюзия для экранов и что это за коварный процесс.

Кинематографисты бились над детективным сюжетом, действие которого протекало в гостинице (отсюда название). Главную роль пятизвездочного отеля играла четырехзвездочная донецкая «Виктория», к которой в ту пору еще не пристроили «свечку» имени Евро-2012.

В картине были задействованы: пожилой, но обаятельный Олег Стриженов, Александр Семчев, взлетевший на вершины узнаваемости с рекламой пива «Толстяк», и прочие персонажи. Мне же довелось поработать в одной сцене с Леонидом Агутиным, о чем – позже.

Уж не знаю, насколько сериал обещал быть захватывающим, но виды Донецка в нем подались обильно.

Завихрения сюжета снимались в разных точках. Говорили, что один серьезный человек пожертвовал фарой своего «мерседеса», которую перед камерами лихо выбили «балдичкой» для придания действу пущей правдоподобности.

Съемка летела к завершению… И тут возник я (на тот момент редактор донецкого выпуска «Комсомолки») и поставил вопрос ребром: «Кино – и без меня?» Режиссер обрадовался и позвал участвовать в последнем съемочном дне, в самом что ни на есть важнейшем кадре. Велено было выглядеть солидно. Пришлось вязать галстук.

Действие разворачивалось в ресторане отеля. По сценарию праздновался день рождения героини (а она была раннего посттинейджерского возраста), молодежь радостно плясала под песню Агутина, да вы знаете ее, «Паровоз умчится прямо на границу». Хорошая песня, кстати, просто за этот вечер я ее возненавидел, потому что прослушал раз 50.

Понимаю – дубли, искусство требует жертв не только в виде фары… «Мотор!» – «Па-а-а-ро-воз умчится…» – пляски. И так раз за разом. В перерывах я, чтобы не прозябать в ожидании своего прорыва в кино, подбегал к Агутину и по фрагментам брал у него интервью. Он любезно отвечал, все время прикладываясь к коньячной бутылке с напитком коричневого цвета. Ну не знаю… Может, ему туда чай заливают, хотя вряд ли… Скорее, кофе.

И вот предбанник славы и успеха. Оказалось, что в уголке бурлящей молодежной тусовки за столиком сидят несколько человек постарше – леди и джентльмены (я один из них), пьют пиво. Как пьют? Официант летит через зал с подносом, на котором запотевшие бокалы, манящие пенными папахами… Увидел я, как их готовят, кстати, сколько туда всякой гадости для уверенной пены заливают, как глицерином создают потение стекла… Бр-р-р, гадость, а на экране аппетитно. Так вот, официант выставляет перед нами бокалы, мы улыбаемся, чокаемся и доносим тару до своих белозубых улыбок – сцена готова. Рекламная, между прочим, сцена. Это киношники нам на мозг так ловко давят, типа незаметно, вкручивая в сюжет торговые марки.

Боже, как я был убедителен на репетициях. Все, «Оскар» за лучшую мужскую роль второго плана, считайте, был у меня в кармане. Да я уже даже видел, как взмахиваю им над головой, а потом передаю в Донецкий краеведческий музей…

Но тут подошел смущенный режиссер и вымямлил: «Ты прости, старик, бренд-менеджер пивной марки настаивает, чтобы тебя убрали из кадра. Говорит, что твоя «бандитская морда» ломает концепцию их рекламной кампании. Они для других пиво варят…» Каково?

Возмущению моему не было предела. Во-первых, не морда, а личико. Во-вторых, никак не бандитское, а вовсе даже интеллигентное. В-третьих, а для кого они вообще свое пиво делают?

И я ушел в глухую донецкую ночь, бурча и продумывая для «Комсомолки» материал о том, как меня лишили верного «Оскара» из-за недоумка бренд-менеджера. А сериал, как сказано было, потом так и не вышел. Так что, если Господь сподобит, в следующий раз расскажу вам о кино с донецкими следами, которое публика видела.

Отсюда