Про транспорт и сдачу с крупной купюры

Стремительно приближающийся праздник европейского футбола никого не оставит равнодушным. Рост цен, обилие чудаков с деньгами, разбрасывающих свои вещи где попало, спиртное рекой, горы мусора, победные реляции в местной прессе и чувство стыда после прочтения публикаций в западной, - все эти радости ещё только ждут нас через год. Во время и сразу после окончания футбольной феерии и долгожданного спортивного праздника.

Видно, что городские власти сильно обижаются на тему публикаций, что город-де не готов. Сообщают про это в основном независимые журналисты, которых не селят в Донбасс Паласах и переводчицы сообразительные с третьим номером им достаются только после упорных баталий в барах, а не по разнарядке. Если вообще достаются.

Сообразительный Платини давно понял, во что он вляпался и во многом потому убрал всякую возможность участия украинских чиновников в разведении финансовых потоков руководимого им футбольного Союза. Не зря был плеймекером в клубе и сборной.

Никто не спорит, город действительно готовится к проведению главного со времен второго переименования события. В его короткой, но насыщенной истории не было мероприятия важнее, но обстоятельства сложились таким образом, что даже закрой всех бомжей в казармах воинской части, открой несколько сотен туристических маршрутов прямиком в выжженную степь, вымой улицы с порошком, как в конце восьмидесятых перед приездом Горбачева, выбрасывай Ленина из промо-ролика, но людей никуда не денешь, не спрячешь.

Дончане - наша главная ценность, сила и слабость. Можно разве что вывезти весь контингент куда-то на месяц, за счет государства, и потом вернуть в разгромленный город, восстанавливать. Репутационные потери будут меньше, дарю идею. Ну, или в кислоте растворить, что много дороже, хлопотнее, но тише.

Невероятные приключения австралийца под Горловкой - это увертюра, а не случайное стечение обстоятельств. Главное событие, к которому она прозвучала, пройдет ровно через год, в такие же жаркие дни, если небеса не смилостивятся.

Солнце в следующем годе будет таким же июльским, как и в этом. На поиски пропитания я выдвигаюсь рано утром, покуда солнце еще не взошло высоко, и как минимум проспекты Лучшего из городов волшебным спасает сталинский ампир.

Логистика в этом городе такова, что транспорт организованно движется вдоль линий, но никак не по проспектам. Это издержки городской решетки, унаследованной от британцев. Потому добираться до центральной артерии все равно приходится пешком, под шаркание дворников, которые все-таки есть, но появляются почему-то именно с первыми прохожими, которые уворачиваются от донецкой пыли, обладающей вне всякого сомнения еще и целительными свойствами. Учитывая химический ея состав.

Спустя четверть часа обычно сажусь в очень красивый автобус фиолетового цвета, который курсирует по Первой линии. Иногда попадаю в троллейбус, но реже. Потому что обычные троллейбусы пропускаю. Хочется нового и острых ощущений, в окружении неведомых футбольных цветов португальского пера.

Снаружи новый транспорт мне очень нравится, серьезно. Мне вообще нравится фиолетовый/сиреневый/лиловый цвет, но логотип в виде треугольника, пожирающего,выплевывающего другой треугольник, нарисованный ничуть не городским головою, а каким-то безымянным архитектором, вызывает сомнения во вменяемости комиссии, но ничуть не в ее экономической подкованности и пронзительном озарении в процессе долгих поисков прекрасного.

Внутри изделие львовских автобусных мастеров все-таки изделие львовских мастеров. Складывается глупое и странное ощущение, что если в обычный транспорт зайдет ровно такое же количество горожан, то будет свободнее. Лучше бы они и дальше рассказывали о глубоких галисийских корнях украинской культуры и учили правильно употреблять знаменитые украинские конечно же суффиксы -ся.

Эргономика новых автобусов такова, что при внешней их просторности, постоянно натыкаешься то плечом, то бедром на какую-то раму или выступ. И вовсе не потому, что народу не протолкнуться. Так устроено. Не знаю, как будут с этим справляться залетные инвалиды, если они вообще будут с этим справляться. Когда оформлю инвалидность, тогда сам прочувствую.

Львовские троллейбусы много больше и чуть лучше автобусов и в них даже можно встретить включенный кондиционер, который легко вычисляется по закрытым окнам салона. Работает он только в первом, головном отделении гармошки, все равно. В автобусах же кондиционеры не включают по причине экономии топлива. Натыкаешься и в троллейбусах на выступы какие-то и трубы ничуть не меньше, даже при минимальной загрузке. Избаловала жителей экс-СССР тоталитарная продукция социалистической интеграции!

На улицах замечательного во всех отношениях города я провожу не только поиск пропитания для истощенного себя и многочисленного семейства, но тестовые испытания, попадая ровно в такие же условия, как и обычные иностранцы, но прямо сейчас и не через год.

Поучаствовать в эксперименте может каждый. Представьте, что год сегодня не 2011, а 2012, то есть просто накиньте одну циферку. Даже глаз закрывать не нужно. Войдите в украшенную специальными символами машину времени на колесах. Представить себя иностранцем, выросшим в условиях, когда персональное пространства в три раза большее, чем у местных эстетов, считается нормой, все равно не получится. Ну, разве что помыслить себя греком. Или южным итальянцем. Или турком. Попробуйте, сильно напрягаться не придется.

Ездят в местных автобусах и троллейбусах замечательные, ароматные и воспитанные донецкие люди, которых каждый видел/знает. Не буду живописать, воспоминания и так очень живы у каждого, кто приобщился к искусству выживать в мегаполисе за свой счет. По салону ходят замечательные, вежливые и дисциплинированные кондукторы. Ничуть не менее темпераментные, чем прочие дончане, нет.

Страна, в которой половозрелые, экономически активные мужчины и женщины отличного здоровья работают кондукторами, это безусловно страна перед которой открываются небывалые и даже феноменальные экономические перспективы и возможности для роста. Надо только научить их английскому.

И вот ситуация. Одна из. Даже не "женщина на склоне лет с тележкой". Вошедший "на Москве" - про топонимику донецких мест, которых нет, писано давно - пассажир, дает рано утром кондуктору 200 гривен.

Кондуктор - рыхлая баба чуть за тридцать - берет банкноту, смотрит в сумочку, но уже знает, что сдачи нет. Забирает розовую. И принимается решать проблему за счет окружающих. Как это принято.

Истеричные интонации, как в суровом поединке с соседкой на площадке, появляются сразу. "Кто разменяет 200 гривен?", - подходит она к каждому из пассажиров автобуса. Каждый сонно, но отрицательно вертит головой.

Второй заход на бреющем, голос становится много выше и еще не напоминает звук, издаваемый "болгаркой", но уже близок. Вопрос тот же, но с вариациями. Ответили несколько пассажиров преклонного возраста.

Третий заход и проход над самыми верхушками. На этот раз баба бросается к каждому с вопросом/утверждением "Пассажир обязан оплатить проезд?! Обязан, но не оплатил. Вы же видите!" Сакраментальное "Люди добрые" почему-то не звучат, предпочитает не переигрывать.

Краудсорсинг приносит свои плоды уже через остановку. В в сначала вялую, но полемику вступил весь салон. Пассажир, который сунул 200 гривен, начинает чувствовать свою вину, под испепеляющими взглядами разбуженной общественности, но еще не понимает во что вляпался. И только когда пассажиришко почти неслышно и жалко заявил, что собирается выходить "через одну", но кондуктор наотрез отказалась отдавать ему купюру, он понял и резко меняет тактику. С Евро этот номер не пройдет.

- Ты не заплатил, а у меня нет сдачи!, - визжит уже болгаркой кондуктор. - Люди, он не заплатил, вы же видели?!

- Ты шо, попутала?, - привычно пропуская "рамсы", совсем не громко, но твердо заявляет тот, который ещё пару минут тому едва не извинялся. Он понял, что жертвой развода может стать уже он и это уже неправильно.

Женщина в свою очередь не поняла, что из разряда жвачных животных, которых нужно доить, но прощать и не убивать, она автоматически превратилась в хищника, соперника и значит - жертву. Теперь с ней можно делать что угодно, вплоть до того, что вырвать сумку со всей выручкой. Пусть она и за этот рубль готова со свету сжить брата родного, не говоря про какого-то прыща, но такой поворот в ее межушном пространстве просто не помещается. По внешнему виду мужичка видно, что он как бы сочувствующий, но все-таки мужик, не элемент. Пусть и может включить пятую, если прижмет такая бойкая.

Когда уже весь автобус разделился на тех, кто твердо убежден, что у кондуктора должна быть в половину девятого утра сдача с любой купюры, и тех, кто не менее твердо уверен в том, что пассажир обязан готовить перед проездом мелочь, стало мучительно и невыносимо ясно, что рабочий день у всего дилижанса перестал был томным. В том числе и у меня.

При этом непечатных выражений практически не было. Стороны скандалили по всем правилам площадного этикета, где мат вне закона. Звуковая канонада в ограниченном пространстве жестяной фиолетовой банки имеет свойство действовать не столько на слух, сколько на кору больших полушарий и средний мозг.

Шум стоял такой, как будто в салоне автобуса этого сиреневого депутаты принимали закон о собственной неприкосновенности. И обе стороны при этом умудрялись приводить аргументы и контраргументы, что выдавало недюжинную тренировку и подготовку. Как минимум слуха.

Я спешно ретировался, покинув лиловую душегубку уже на Студгородке, не доехав до искомого пункта немалое число остановок, подарив стерве рубль и едва не опоздав в условленное место к условленному времени, но сохранив драгоценные нервы, которые восстанавливаются очень и очень долго.

О том, чем вся эта история закончилась, мне неведомо. Про поножовщину на Первой линии, равно как и про избитого пассажирами кондуктора/рабочего, в газетах не писали. Скорее всего кто-то из прилипших к креслам и внезапно проснувшихся таки разменял небывалые деньги. Коммюнити спирит, дух громады, чего уж там.

В воронку искрометного обмена мнениями оказались вовлечены как минимум сотня разнообразных трудящихся и служащих, но причиной всей этой обыденной и далеко не единственной стоящей описания истории, стала всего лишь гривна. Не двести.

Не ожидая результатов изучения английского таксистами и многозначительно молчащими по-английски милицейскими, мне очень, очень хочется уехать куда-нибудь на время Евро. Очень.

Фиолетовый автобус - машина времени. И, пронзая грядущее, скажу смело - эту страну спасут только девки, которые ещё не стали бабами. Времени у них мало, но оно есть. Миг этот краток, но он есть. Недорогие, отзывчивые, фигуристые. И Ленин на центральной площади. И дешевое пиво.

Те же, кто этого не понимают, ни хрена не рубят, ни в туризме, ни в маркетинге.