Лица

Полузащитник Баварии Дуглас Коста отметил свой замечательный прогресс после долгожданного перехода в мюнхенский клуб.

Дуглас переехал в Мюнхен прошлым летом за 30 миллионов ойро или $32.4 миллиона бакинских и сразу полюбился местным болельщикам, потому как 25-летний бразилец не только работал на команду, набрав 14 очков (два гола и дюжина передач) в 12 матчах Бундеслиги, но и запомнился яркой индивидуальной игрой на обеих флангах. В Донецке универсальный вингер был знаменит разве что искрометными финтами и взрывными рывками, действуя часто излишне индивидуально.

Его называют "быстрым игроком, который постоянно создает проблемы защитникам", отмечая схожесть в стиле с молодым и волосатым Арьеном Роббеном.

Рожденный в 30 километрах от Порту Алегре, Коста начал свою карьеру в Гремио, одном из двух крупных клубов этого города на юге Бразилии, где начинал и его кумир Рональдино.

Город это Дуглас покинул уже в 19 лет, чтобы присоединиться к донецкому Шахтёру, где он стал седьмым членом бразильской диаспоры в январе 2010 года. Частью сделки стал переход в Гремио многострадального Марсело Морено.

В донецком клубе Дуглас забил пять мячей уже в первом сезоне, после чего чуть успокоился, но сумел взять пять украинских титулов и три кубка под началом Мирчи Луческу.

Подписав пятилетний контракт, Дуглас стал четверым по стоимости игроком в истории Баварии, а ведь все могло сложиться иначе.

"Я никогда и не мечтал быть профессиональным футболистом. Я начал играть, когда мне было уже девять лет и скорее по желанию моего отца, который так и не стал профессионалом. Именно он вдохновлял и подталкивал меня. Это было серьезное испытание не только для меня, но и для отца. И я счастлив, что мне удалось с этим управиться", признает Дуглас.

"Каждый день, что у меня получается провести с Гвардиолой, дает мне что-то новое. Я стараюсь учиться у него каждый день. Пеп Гвардиола – лучший тренер планеты. У нас с ним хорошие отношения, нет совершенно никаких разногласий с самого первого моего появления тут", утверждает Коста.

"В Украине я чувствовал себя хорошо, но со спортивной точки зрения всего за пять месяцев в Баварии я получил больше, чем за целых пять лет в Донецке", – говорит Дуглас Коста.

Интервью обозревателя «Украина.Ру» Александра Чаленко с известным донецким тележурналистом и общественным деятелем о пережитом за полтора года войны в Донбассе

- Мы знакомы с тобой больше 10 лет. Только вот недавно заметил за собой, что воспринимаю тебя как «блокадника». Воспринимаю так из-за того, что ты все страшные дни лета 2014 года провел в Донецке.

— Полагаю, что примерять на себя статус «блокадника» мне слегка не по чину. Я переживал самую острую фазу войны в одном из сравнительно безопасных районов Донецка. Сказать о себе, что я ежедневно перемещался маршрутами, где мог попасть под обстрел или как-то иначе рисковал жизнью, не могу. Да, было очень некомфортно из-за постоянной канонады, особенно если по интенсивности звуков можно было определить, что падает относительно близко. Приходилось нервничать, проведывая свой дом, расположенный около железнодорожного вокзала и родительский, который стоит уже совсем близко к Октябрьскому поселку. Но приезжая, я видел, что в тех местах, куда я отправляюсь с «вылазкой», в своих домах и квартирах продолжают жить люди, мои соседи, и становилось неловко от внутреннего ощущения собственного мнимого «геройства», которое у меня поначалу возникало во время посещения опасных районов.

- Вспомни, что тебя тогда поразило больше всего? Что-то утомляло и напрягало?

— Да, утомляла сама ситуация — война в городе и рядом. Донецк, совершенно опустевший на пике обстрелов — в августе-сентябре 2014 года. Хотя, признаюсь, картины города, из которого уехали его жители, опустевшие улицы и площади, нереальная тишина в те минуты, когда не гремели взрывы — все это немного завораживало своей фантасмагоричностью. Полнейшее ощущение погружения в какую-то иную реальность. Даже солнце светило иначе — как в дни затмения, тихо и приглушенно, что ли. Вот эта иррациональность происходящего, наверное, и поражала больше всего.

Иосиф Кобзон. Этим, собственно, многое сказано. Убежден, что нет нужды объяснять, о ком идет речь. Песни в его исполнении звучат не одно десятилетие, все его заслуги, звания и награды можно перечислять бесконечно долго. Но в первую очередь он патриот. Иосиф Давыдович из породы тех людей, которые наперекор, вопреки и назло всем санкциям, упрекам и ухмылкам недоброжелателей и завистников подтверждают свою любовь к Родине не словом, а делом. Недавно Иосиф Кобзон гостил в Донецке и любезно согласился пообщаться с журналистами. В беседе с корреспондентом Донецкого Времени он поделился вот чем:

О патриотизме

Не так давно Владимир Путин издал указ о создании детско-юношеской организации «Российское движение школьников». Поверьте, это замечательный указ. Я добивался его принятия очень долго и счастлив от того, что он все-таки издан. Почему? Мало одних призывов «Давайте будем патриотами! Будем любить свою Родину!» Человек должен это чувствовать сам, без подсказок и лозунгов. Я убежден в том, что, когда человек крестится, это не всегда означает, что он истинно верующий. В сердце каждого должны быть любовь к своему отечеству, вера, религия. А как человек воспитан... Вот, например, меня, дитя военного времени, воспитали время и мама. Это моя религия, мой Бог, моя мама, моя земля – все, что хотите. Почему я приезжаю в Донбасс? Мои гены призывают приехать на Родину. Ведь как ужасно выглядит то, что я не могу попасть в Часов Яр, где я родился. Там переименовывают улицу, названную моим именем. В Днепропетровске, где я жил и учился, снимают мемориальные доски. До идиотизма доходит – вырывают дерево, которое я однажды посадил. Согласитесь, это полнейший маразм. Но ничего страшного – лишь бы не продолжалось кровопролитие в Донбассе. Патриотизм, конечно, начинается с детства, с детского сада, со школьной скамьи. Ведь родители находятся в тяжелых напряженных условиях поиска обеспечения, им нужно работать, добывать средства, чтобы кормить семью. Дети идут в школу, потом они выходят на улицу, где воспитание уже иное. К огромному моему сожалению, это воспитание сегодня в большинстве случаев – смартфонное.

11 октября в донецком спорткомплексе "Олимпийский" состоялась учредительная конференция республиканской федерации хоккея и фигурного катания ДНР.

Президентом федерации был единогласно выбран бывший вратарь хоккейного клуба Донбасс и вице-президент облпстной хоккейной федерации, а ныне замдиректора профильной ДЮСШ №7 Владимир Набоков. Предлагаем вашему вниманию эсклюзивное интервью с новоявленым руководителем спортивного объединения - пишет газета Донецкое время.

– Владимир Николаевич, федерация, прежде всего, предполагает проведение соревнований. Поэтому резонно возникает первый вопрос: сколько у нас в Республике на данном этапе хоккейных команд – детских, взрослых?

– У нас на сегодня есть семь возрастов, с 2003 по 2009 год рождения. Кроме того, очень много детей занимаются в абонементных группах. Сразу поясню: это малыши, которые только-только становятся на коньки. На следующий год они уже наберут определенные кондиции и войдут в полноценную группу.

– Дети какого возраста работают в этих абонентных группах?

– Ребятишки 2010 года рождения. Мы начинаем набор с пятилетнего возраста. Это, конечно, на мой взгляд, рановато – дети еще не вполне осознанно выбирают вид спорта. И не совсем понимают, нужен ли им спорт вообще. Здесь, скорее, родительское решение. Но такова программа, и мы ее воплощаем.

Уверен, эти три буквы знают все от млада до велика. И поверьте, ничего в сочетании этих букв нет предосудительного или, упаси Господи, матерного. Более того, этим занимались если не все, то очень и очень многие. Опять же, гоните от себя всякие пошлые аналогии, сейчас речь, наверное, о самой мирной игре – КВН

8 ноября все причастные к Клубу веселых и находчивых отмечают Международный день КВН. В канун этого праздника мы пообщались с Владимиром Абдулаевым, корифеем донецкого КВН, - пишет Донецкое Время.

– Моя жизнь в КВН началась в 1987 году, когда я был студентом первого курса химико-технологического факультета тогда еще ДПИ, – вспоминает Владимир. – Мы участвовали в открытом чемпионате института. В нем могли принимать участие и команды других вузов. Но в начале, на заре КВН, играли аспиранты, молодые преподаватели. Это уже несколько позже, со временем, КВН стал более студенческим. Думаю, расчет Александра Маслякова на омоложение участников был правильным.

– То есть это было такой рекомендацией – омолодить КВН?

– Можно сказать, в кавычках, что это был политический момент. Представьте, тебе 32–33 года, возможно, уже женат, есть дети, карьера развивается, но ты продолжаешь играть в КВН. В советское время, до 1991 года, руководители предприятий шли навстречу: давали отпуска, отправляли в командировки, все это, разумеется, оплачивалось. А после 1991 года каждому пришлось искать средства для существования, ведь почти все было нарушено, многие остались без работы и прочее и прочее.

– И такое явление, как КВН, стало лишней статьей расходов?

– Да он и раньше был затратным. Но государство эти траты брало на себя. Промышленные предприятия, вузы спонсировали команды. Потом все в одночасье рухнуло. Допустим, если удавалось отыскать какого-то спонсора, то средства выделялись лишь в рамках игры в КВН: проезд и проживание. Но а каком-либо вменяемом заработке речи не было. Ну раз ты съездишь, второй, потом же понимаешь, что семью кормить нужно, жить на что-то необходимо. Поэтому КВН стал моложе, появилось много молодых ребят-студентов.

Когда я был практикующим корреспондентом, в смысле писал не то, что хочу, а что редакция прописала, самыми жуткими днями были те, когда приходилось работать на шахтных авариях. Это такого масштаба трагедии, такой клубок боли, отчаяния и бесповоротности произошедшего горя, что несколько раз хотелось выбросить журналистское удостоверение и послать все редакции мира к чертям собачьим – пусть сами выискивают подробности и делают интервью с семьями погибших горняков.

Один раз так я просто чуть не помер. На моих глазах матери шахтера какой-то казенный человек сообщил о смерти сына. Очень деликатно, надо заметить, сообщил: «Да, есть в списке, все в порядке, его хоронит участок номер…» Номер такой-то. Все в порядке! Какой порядок? Я видел, как у этой женщины все внутри сгорело в один миг. Только что была в глазах святая вера, что сын жив, пусть даже поломан метановым взрывом, но жив… И все исчезло, выключилось. По сути, она тоже умерла, хотя по инерции еще двигалась и страшно голосила…

Потому драматизм фильма «Восемь дней надежды», выпущенный киностудией «Ленфильм» на экраны Советского Союза в 1984 году, считаю абсолютно природным. В Донбассе по этому поводу ничего никому пояснять не надо. Суть сюжета следующая. На одной из шахт завалило двух работяг. Живы они или нет – непонятно. Но пока есть надежда, хотя бы манюсенький шанс спасти горняков, для этого делается все возможное и невозможное. Расклад вышел такой, что при благополучном стечении обстоятельств (в которые действующие лица стараются верить) на все про все есть не более 8 дней. Как водится, авария случилась незадолго до праздника. В шахтном клубе уже устанавливали елку. События закручиваются 23 декабря, то есть не сложно подсчитать, что будет через 8 дней. Или всеобщая радость вместе с двумя спасенными товарищами, или скорбь, которую никаким новогодним мандарином не подсластить.

Дворцу спорта «Дружба» 6 ноября исполнилось 40 лет. Тогда же начала работать секция хоккея. Самое время поговорить «донецкому времени» с одним из воспитанников ДЮСШ «Дружбы», прославлявшим наш край на ледовых аренах мира. Владимир Набоков родился в ноябре 1974 года. Можно сказать, ровесник своей хоккейной альма-матер, в которой он начал заниматься в 1984 году. Ныне Владимир Набоков – президент федерации хоккея и фигурного катания ДНР.

Накрыть лед

– Владимир Николаевич, что значил тогда, в 1984-м, дворец спорта «Дружба» для вас, 10-летнего пацана?

– Первый раз я попал внутрь дворца, когда здесь проходил турнир по хоккею между командами социалистического лагеря. Я смог посмотреть матч сборных СССР и Чехословакии. Это как раз и был 1984 год. До этого момента я жил футболом, как и любой мальчишка донецкого региона, болел за «Шахтер». Ходил на стадион, помню даже, на «Спартак» раз попал, на Рината Дасаева посмотрел. (Улыбается.) Но когда я увидел всю эту атмосферу ледовой арены, футбол для меня просто умер. Правда, ненадолго, потому что, когда записался в хоккейную секцию, там мне пришлось играть и в футбол, и в баскетбол, и в волейбол. В общем, колоссальное впечатление на меня арена произвела. А позже, когда попал в раздевалку, в подтрибунное помещение, оно еще усилилось. Все казалось нереальным, и очень долго я не мог привыкнуть к тому, что я здесь теперь свой.

Его история и проста, и удивительна. Дончанин, оставшийся в родном городе с его страхами и трудностями, – такой сценарий в наше время хотя и вызывает уважение, однако вполне ординарен. Пенсионер, регулярно курсирующий на украинский материк и обратно, – грустно, но тоже абсолютно в духе времени. И все же он уникален. И вояжи его через линию фронта и ад блокпостов – не за украинской пенсией и не за луком к родственникам-селянам. Он – художник! Вы скажете: тоже не редкость. И снова ошибетесь. Он не просто редкость, в нашем регионе он такой один. Он гончар, хранитель секретов самого древнего, но, увы, угасающего прикладного искусства. И поездки его, полные неудобств и унижений, сродни подвигу Прометея. Он учит своему любимому ремеслу детей, не интересуясь цветами их флагов. Его имя – Александр Ткаченко.

Рождение мастера

Увлечению Александра Викторовича уже почти полвека. Будучи еще десятилетним отроком, он где-то раздобыл книжонку «Лепим из глины» – совершенно бестолковую и бездарную, как он видит ее теперь с высоты нынешнего своего мастерства. Вылепить и сохранить по ее подсказкам что-нибудь стоящее было нереально. Ни указаний, какой материал использовать, ни советов, как просушить изделие, в этом «учебнике» не было. Зато глупостей вроде смазывания рук постным маслом, «чтоб глина не прилипала», оттуда можно было почерпнуть уйму. И остается только удивляться, как ухитрился будущий мастер не поддаться отчаянию, раз за разом выбрасывая разрушенные печной духовкой поделки…
Но это, так сказать, истоки, романтическая история первых шагов в искусстве. Делаем долгую паузу – много лет житейская круговерть не давала нашему герою всерьез заниматься любимым ремеслом, которое он иначе как божественным и не зовет. Но вот Александр вышел на пенсию – и с этого момента наш рассказ становится повествованием о рождении художника.

40 лет назад калмыцкий поэт Давид Кугультинов написал «Балладу о чистой совести», посвященную молодому боксеру из Донецка Владиславу Засыпко. Настолько поразил его поступок нашего земляка. Но пусть легендарный боксер, выдающийся человек сам расскажет о времени и о себе…

Обычный поступок мужчины

Было это в 1975 году. На летней Спартакиаде народов СССР, проходившей в Ташкенте, в полуфинале я встретился с Бабаном Надыровым. Откровенно говоря, соперник в том бою был сильней, но рефери присудили победу мне со счетом 3:2. Вы понимаете, вырос-то я на поселке шахты «Трудовской». Там между людьми сложились определенные человеческие отношения. И обостренное чувство справедливости у меня, можно сказать, заложено с детства. Бабан же так расстроился, что чуть ли не сразу уехал из Ташкента. Поэтому после награждения я свою медаль отдал тренеру Надырова. Парень ведь не виноват, что судьи решили сделать мне в полуфинале «подарок». Кстати, Надыров вполне мог выиграть и финал. Потом я узнал про балладу, написанную Кугультиновым. Его этот случай поразил, а я считаю, что поступил так, как должен был на моем месте сделать любой мужик, спортсмен.

Медаль для Фиделя

В моей спортивной судьбе за год до этого был обратный случай. Первый чемпионат мира по боксу проходил в 1974 году на Кубе, в Гаване. В полуфинале моим противником оказался кубинец Дуглас Родригес. После двух раундов за мной было явное преимущество. И надо же такому случиться, перед началом третьего посмотреть на турнир пришел Фидель Кастро. Появление легендарного Команданте вызвало такой шквал оваций и криков радости, что у меня уши заложило. Зрители начали скандировать: «Фидель! Фидель!» В третьем раунде бокса практически не было. Все вылилось в «махач». Или, говоря более официально, взаимный обмен ударами. Закончился бой. Чувствую – моя победа, по очкам. Стоим в центре ринга, ждем вердикта судей. Объявляют: «Со счетом 3:2 победил Дуглас Родригес!» Мне показалось, что от взрыва ликований рухнет потолок комплекса, в котором проходили соревнования. Потом кубинец победил в финале. Награждение, отзвучал гимн Кубы… Родригес стремглав побежал к находившемуся среди почетных гостей Фиделю и надел ему на шею золотую медаль. Если говорить по совести, он подарил лидеру кубинского народа, может быть, мою медаль. Вот такой зигзаг награды получился.

Формальным поводом для написания этого материала стала пусть и не вполне круглая, но все же знаковая дата в истории человечества – 1 октября 1946 года была поставлена точка в Нюрнбергском процессе, на котором в качестве свидетельств преступлений фашистов использовались снимки нашего земляка.

Знаменитую фотографию, где красноармейцы водружают Знамя Победы над поверженным Рейхстагом, видели все. О том, что этот снимок сделал Евгений Халдей, помнят любители истории. Но лишь единицы знают, что Евгений – уроженец Юзовки.

Увековечить память о нашем выдающемся земляке – такую задачу поставил перед собой другой известный донецкий фотохудожник и фоторепортер Александр Витков.

Ровесник революции

Евгений Халдей родился в один год с событиями, которые поставили точку в многовековой истории Российской Империи и провозгласили создание на ее руинах нового государства. Все «прелести» крушения устоявшегося лада будущий всемирно известный фотокор познал еще в младенчестве. Пуля черносотенца, одного из участников еврейского погрома, убила мать Евгения, закрывшую сына своим телом. Годовалый младенец отделался тогда царапиной, а позже, отвечая, в каком году получил первое ранение, отвечал, что в 1918-м, чем вызывал оторопь и недоверие у собеседников.

Воспитанием Жени Халдея занималась бабушка. Как знать, может быть, именно она заронила в нем ту особую наблюдательность к картинам окружающего мира. А пока, совсем молодой парнишка, он экспериментирует с фотопленкой, самодельными камерами, первыми любительскими фотографиями. История сохранила предание, что свой первый объектив Халдей сделал сам – из стекол бабушкиных очков.