Про переходящих из рук в руки именных хомячков

На заре семейной жизни завели мы именных хомячков. На ценнике клетки, было начертано: «Микеша и Матильда, продаются с домом». Микеша вид имел классический – лихой и слегка придурковатый. Матильда взирала на окрестный мир с брезгливым презрением. Но оба теряли половые признаки и достоинство, стоило зашелестеть фольгой от шоколада. Хомячки бросались грудью на прутья клетки, протягивали розовые нежные пальчики и жалобно пищали. Они судорожно запихивали кусочки шоколада за щеки, раздуваясь от счастья и надеясь заполнить этим счастьем тайные закрома своей клетки. Увы, шоколад в щечках стремительно плавился, растекаясь по белоснежным шубкам сладкими ручьями. Тогда МиМы, как для краткости называли мы хомячков, бросались друг к другу в объятия. Они нежно вылизывали друг друга до рафинадной белизны. А потом счастливые спали в обнимку в своем гнезде. Но однажды сбежали и ушли в подполье.

Мы снимали тогда однушку на первом этаже старого дома со щелястым дощатым полом. Сквозь этот пол МиМы и просочились в подземелье. Первая ночь их свободы наполнила наше скромное жилище скрежетом зубовным. Это предприимчивые хомячки прогрызали в плинтусе два портала из своего мира в мир людской, причем в кухне (она же - прихожая). По ночам наша квартирка стала таинственно шуршать, скрипеть и бормотать непонятное. Попытки поймать хомячков оказались сродни попыткам собрать ртуть от разбитого градусника. И тогда прямо от одного из порталов мы выстелили две шоколадные дорожки. Микеша и Матильда шли по этим дорожкам словно зомби, не видя ничего, кроме шоколадной крошки и опомнились только в клетке.

Через пару недель я застукала Матильду за страшным занятием. Сидя в гнезде, с привычным брезгливым видом, она пожирала своих новорожденных хомячат, розовых и голеньких. Микеша с ужасом наблюдал за подругой из противоположного угла клетки. Я с ужасом смотрела на книгу Фейхтвангера «Гойя», лежащую на столе, рядом с клеткой. Книга была раскрыта на иллюстрации фрески Гойи «Сатурн, пожирающий своих детей». Высокохудожественное пособие по каннибализму Матильда методично воплощала в жизнь, пока не съела все потомство. А потом свернулась клубочком и уснула. С тех пор я стала бояться Матильду и даже вынесла клетку с хомячками в кухню-прихожую. Но вскоре повезло.

Пришли гости – друг детства мужа, начальник отдела крупного завода, с женой и пятилетней дочкой, Леночкой. Весь вечер, пока мы предавались застолью и рассказам гостей о новой квартире, новой итальянской мебели и других приятных вещах, Леночка дружила с хомячками. Симпатия оказалась взаимной: ни один из грызунов не убежал! Когда пришло время уезжать, Леночка плакала, умоляя оставить ее с Микешей и Матильдой. И тогда я ласково спросила: «Хочешь, подарим?». Мама Леночки не возражала, а папа начальником был только на работе.

Недели через три мама Леночки истерила в телефонную трубку: хомяки сбежали, обгрызли французские кружевные гардины, угол дивного вьетнамского ковра и затаились в неизвестности. Я бормотала в ответ что-то вроде «пустяки, дело житейское» и посоветовала выстелить для беглецов шоколадные дорожки. И да, хомячки снова попались! Они шли как зомби прямо в плен, появившись из спинки итальянского кресла. Эта сладкая парочка прогрызла очередной портал в дорогущем итальянском гобелене и свила там себе гнездо из французских штор и вьетнамского ковра. Мама Леночки была в гневе и отчаянии. Но повезло - пришли гости. Папа – директор кондитерской фабрики, мама и пятилетний мальчик Артурчик. У гостей уже был собственный дом на берегу реки, и даже автомобиль. Пока взрослые предавались застолью и разговорам обо всем важном, дети дружили с хомячками. Но пришло время уезжать, и мальчик Артурчик с глазами, полными слез просил отдать его на поруки Микеше с Матильдой…И тогда мама Леночки ласково спросила: «Хочешь, подарим?»…

Дальше следы именных хомячков теряются во времени и пространстве. Но я верю, что они в очередной раз сбежали. Причем сбежали окончательно, добравшись, наконец, до шоколадного рая. Ведь папа Артурчика был директором кондитерской фабрики и у него был автомобиль.

А вот я с тех пор предпочитаю котиков. Они к шоколаду равнодушны.

Любовь Тебешевская