Про перемену участи

Я всегда с недоумением читаю, как люди комментируют чей-то выбор уехать за границу. В тех случаях, когда потенциальный эмигрант - не молодой, полный сил, амбиций и надежд человек. Распространенный аргумент: "мыть горшки, мыть полы" и все в этом духе. Опуская очевидный контраргумент насчет разнообразия и разноцветности жизни и примеры совсем не "поломойной" судьбы целого ряда знакомых мне лично или косвенно людей, я думаю о другом. О том, скажем, что для квалифицированного специалиста (в том числе и даже в первую очередь - интеллектуального труда) в решении пожертвовать своими достижениями и взяться за низкоквалифицированный труд - "это, может быть, и не подвиг, но нечто героическое в этом есть", и такой шаг стоит уважать, а не свысока презирать. Ну и можно с горечью заодно констатировать, что, значит, в остальном (в том, что человек для себя считает главным) жизнь загнала его в тупик, из которого есть только такой выход, такое отрубание себе хвоста или отгрызание лапы.

Почему никто не вспоминает в таких случаях о некотором самоотречении людей прошлого? О пресловутых русских аристократах, составивших целую касту знаменитых парижских таксистов и шляпниц, цветочниц и белошвеек? И почему - а вот это главное, - не думают о том, что выбор первого поколения эмигрантов вовсе не определяет судьбы потомков? Я довольно много читала и читаю сейчас о наших знаменитых современниках. Людях, добившихся успеха в науке, в актерстве, в моде, в литературном труде, в медицине. И что я часто, очень часто вижу, читая об их судьбах: я вижу прадедов и дедов, прабабушек и дедушек, когда-то приехавших в Штаты или европейские государства, как в чисто поле. В нынешней терминологии - именно мывших полы. И тем самым обеспечивших детям и внукам уже иную судьбу.

И с какой стати эти грозные перспективы рисуют только для тех, кто выбирает Запад? В Москве я и мои знакомые тысячу раз сталкивались с тем же. Люди, переехавшие сюда из государств Средней Азии, из Беларуси, Украины, Армении и занятые здесь, скажем мягко, в профессиях низкоквалифицированных, часто имеют за спиной-то опыт совсем другой. Я лично видела таксистов, у себя на родине преподававших в университетах или управлявших своим бизнесом. Я лично встречала курьера, у которого на родине была своя маленькая швейная фабрика. Я лично встречала медсестру манипуляционного кабинета, у себя на родине бывшую завотделением в больнице, и еще одну медсестру - в кабинете физиотерапии, - которая на родине возглавляла реабилитационный центр (со степенью человек, чтоб вы понимали ситуацию точно). В нашем случае "Мэйфлауэр" - самолеты и поезда, курсирующие через границы бывшего Советского Союза. Эмиграция этих людей - совершенно такая же. Что, они, уехавшие не на Запад, а сюда, имеют какие-то другие перспективы? Им какая-то другая предлагается альтернатива? Такая же. И такое же бесправие. И такое же отношение. Они точно так же готовы "выносить горшки", "мести улицу", "мыть посуду", идти сиделками и нянями и торговать на рынке (уже несколько лет мой муж покупает сыр на Рижском рынке у женщины, на родине преподававшей в консерватории, они некоторым образом подружились, она ему редкие ноты приносила отсканировать по его просьбе). Мы никогда не знаем, кто на самом деле курьер, который приезжает к нам на велосипеде с огромным коробом за спиной.

А что будет с их детьми - вот это уже вопрос. Как-то я здесь рассказывала о чудесной семье из Узбекистана во главе с матриархом, неописуемой красавицей Дилей. Они торгуют овощами, зеленью и сухофруктами у нас на рынке. И очень, кстати, выручили и выручают нас в карантин. Муж пишет Диле в вотсапе огромный список продуктов - не только из их павильона, но и других, по всему рынку. Кто-то из их семьи обходит со списком рынок, все покупает. А потом один из сыновей Дили (как положено, в маске и перчатках) все это притаранивает нам домой. Знаете, кто дети Дили? Воспитаннейшие, вежливейшие юноши и их кузены, впахивающие на рынке по полной программе, - студенты хороших вузов. Один, Шохрух - юрист, Диля им очень гордится, он прекрасно учится. Еще один - экономист, тоже отличник, он собирается со временем вернуться в Узбекистан. Они реально света белого не видят, ухитряясь делить время между честной (во всех смыслах) работой на рынке и очень старательной учебой.

У меня во дворе, в соседнем подъезде снимает квартиру семья. Я не знаю, из какого государства Средней Азии они приехали. Живут очень небогато. Очень приятная мама лет тридцати. Папа еще постарше (в последний месяц с ним что-то случилось, раньше его не было особенно видно, а теперь он дома, я его часто вижу во дворе, и он сильно прихрамывает, похоже, какая-то травма). И у них трое детей. Сын-подросток, его вижу редко. И двое младших детей. Которых я издали обожаю. Мальчик лет семи и девочка лет трех-четырех. Сейчас, когда лето, они вдвоем много гуляют на детской площадке (иногда их папа, хромая, туда приходит, сидит на лавочке, они к нему подбегают, он очень ласково говорит с ними). Это - настоящий старший брат и настоящая младшая сестренка. Не передать, какие славные внешне. Чистенькие, очень-очень ухоженные и реально наглаженные, такие дети, знаете, как будто всегда только что выкупанные. Вот, вроде, простенькие маечки и шортики, а как будто все только что из отпаривателя. Как они идут гулять. Открывается дверь подъезда. Придерживая дверь одной рукой, медленно выходит исполненный сознания своей высокой миссии Старший брат. Другой рукой за пухлую ручку выводит Младшую сестру. Медленно спускаются по ступенькам. Идут к площадке - он старательно отслеживает возможное появление Опасных Машин. Поэтому все время идет чуть впереди, вертя головой, ведя сестренку за собой и ни на секунду не отпуская ее руки. У нее за спиной всегда красный рюкзачок. Там игрушки. Когда они, с трогательнейшим соблюдением всех мер безопасности, достигают площадки (от подъезда - метров двадцать), брат снимает с сестры рюкзачок, кладет на лавочку. Они вместе выбирают игрушки, которые ей понадобятся. Потом он сопровождает ее к песочнице, усаживает, сто раз проверяет, все ли у нее есть. И дальше она там возится, а он с приятелями носится по площадке, они катаются с горки, висят на перекладинах, изображают какие-то драки из фильмов. Но он не спускает с нее глаз. Он то и дело к ней подбегает. Он приносит ей из рюкзачка игрушки на замену. Они приносит ей из этого рюкзачка маленькую упаковку сока. И его приятели, к слову, тоже к ней очень внимательны и добры. А потом он все складывает в рюкзачок, надевает сестренке на плечи (он бы нес его, это ясно, но, как я понимаю, она хочет сама-сама) и за руку, отслеживая периметр, как заправский телохранитель, ведет свое сокровище домой. Сокровище его обожает, так и льнет. Они - воспитанные дети. Они здороваются. Они... не знаю... дают пройти и уступают дорогу (во всех смыслах). Они какие-то именно негромкие. Их родители, вероятно (хотя, как я говорила, ничего и никогда тут нет очевидного), простые люди. Не знаю, кем они были на родине, не знаю, какая у них работа здесь, сомневаюсь, что все легко и радужно. Иногда - очень редко - я их вижу всех вместе. Идут гулять, берут два маленьких самоката. Мне так нравится эта семья!

Почему они среди тысяч других иммигрантов обречены на низкоквалифицированные и низкооплачиваемые работы здесь, я понимаю. Не принимаю, но понимаю, как так выходит. И очень хорошо представляю себе, чего им, например, стоит не только перечеркивание и отмена всей прошлой жизни, но и обустройство в новой, в первую очередь всякие формальности и легализация (при том, что у меня - очень лайт-вариант, я, по сравнению с ними, в полном шоколаде, и то, бывало, хотелось волосы на себе рвать от отчаяния, унижения и нелепости происходящего). Это участь любого иммигранта в первом поколении - ну, пусть не любого, но большинства.

Но вот вам другой пример. Среди моих френдов есть очень интересный человек. Русский. Россиянин. До недавнего времени он был священником. Потом принял крайне сложное решение уйти в мирскую жизнь - после многих лет в Церкви. Этому способствовало много непростых и нерядовых обстоятельств и причин. Служил он в провинции, в сельском приходе. Сейчас переехал в Москву. С женой. Ему 48 лет. Он умен, он - человек культуры, интеллекта и духа, у него огромный человеческий опыт. Он достаточно "рукастый", водит машину (но своей нет, там очень непросто с финансами и никогда просто не было). И вот, тут в Москве, о которой принято говорить, что работу здесь не может найти только ленивый, этот человек бьется, как рыба об лед. Ничего не получается. Он хотел бы работать в интересной компании с хорошими людьми, делать нужное дело. Пытался устроиться в благотворительность. Мечтает о музее или учреждении культуры, но ничего не складывается, так что приходится искать что угодно. А тут еще и карантин. День за днем он ходит по списку вакансий - и день за днем возвращается ни с чем. "Наберу с утра десяток вакансий, начну звонить и ездить -- там стаж нужен, там возраст не тот, там пол, там зарплата нищая, там уже взяли кого-то, там корочка об учебе нужна, смотришь -- как песок сквозь пальцы просыпалось и ничего не осталось". Для ресторанов фастфуда (любая работа) оказался староват, как и для грузчика. Для смотрителя в музей, как выяснилось, не подходит полом, там нужны только женщины почему-то. Переквалифицироваться готов, да не все подходит - колени и спина "тянут" не все. Выбор, который есть, - водитель или рабочий в торговом зале (пока ничего из этого не осуществляется). Таксистом еще можно, но нет своей машины. Курьерские вакансии смотрел - всякий раз оказывается, что свободных нет: теперь, как известно, курьер - самая востребованная работа. Рассматривает все - и курсы водителей общественного транспорта, и... да все рассматривает, никакой там нет гордыни. Еще можно охранником, но вот это он откладывает до последнего, держит в уме как некий предел (а вы бы не держали?). Службу занятости, понятно, изучал. С вариантами, когда вовремя понял мошенническую суть, уже столкнулся. Пока решил идти на курсы по ремонту бытовой техники (у себя в селе свою стиральную машинку чинил сам, и чинил хорошо) и ездить чинить людям. Также оказалось, что прежнее дело, отраженное в трудовой книжке, - помеха при трудоустройстве в мирской жизни. Знающие люди советуют ему врать, но он не может.

Ему вообще много советуют, и мы с вами ничего нового ему не подскажем, он все и сам знает, все пробует и ко всему готов, и относится к этому как к новому опыту, спокойно и просто. Что-то, вероятно, найдется рано или поздно. Но мне больно думать о том, что однажды кто-то привычно нахамит таксисту, или однажды к кому-то придет чинить стиральную машинку мастер, или однажды принесет лекарства из интернет-аптеки усталый вежливый человек... и никто не будет знать, что это - ушедший в мир священник, человек книг и искусства, человек текста и мысли. Не иммигрант в первом поколении, обреченный на такую судьбу. Но оказавшийся совершенно в том же положении после перемены участи.

Может быть, у вас есть что-то на примете. Может быть, вы могли бы ему помочь и что-то предложить. Если вдруг - напишите мне, пожалуйста, я вас с ним свяжу.