Руки скованы цепями – шлю цветы любимой маме

Такой боковик вспомнился.

Дело было лет двадцать назад. Меня отправили снимать большой сюжет о массовом побеге из Мариупольской колонии для несовершеннолетних. Это была очень громкая история. К тому моменту, кажется, всех беглецов уже поймали. И вот, среди прочего мне нужно было встретиться с несколькими семьями, никто из них не решился отказаться. Это был весьма любопытный опыт – семьи очень разные, но, по некоторым не говорящим, а прямо-таки кричащим деталям, можно было в целом догадаться, почему с их детьми случилась беда. Потом я написала об этом гигантский полосный текст в «Новую», нестыдный, но теперь, годы спустя, после того как они что-то нахимичили с архивами, уже его не найду (апд: внезапно нашелся текст, в первый комментарий положу, по-прежнему не стыдно за него, хотя несколько раз я-сегодняшняя наводила курсор на какой-то кусочек из себя-24-летней, чтобы отредактировать и что-то поменять, и страшно удивлялась, почему нельзя).

Так вот. Один из визитов меня особенно остро задел.
Там была такая мама... Как Иов: вся жизнь – сплошные удары и испытания. Малюсенькая квартирка, очень чистая и очень скромная. Мама была очень похожа на актрису Валентину Теличкину – вот такое же доброе, размытое немного лицо, и так же русые волосы собраны сзади заколкой в низкий хвост.

Славная – вот слово «славная» подходит больше всего. Почти все время немножко плакала – как дождик, не вытирая глаз, – и при этом так у нее лицо устроено, как будто вечно улыбается. Очень тяжело было смотреть, потому что такое детское сочетание горьких отчаянных слез и вот этой «контрактуры» улыбки вызывало неловкость, сочувствие и чувство беспомощности. У нее было всего две фотографии сына – ушастый подросток, очень худой, длинная шея, приятное, опять-таки, лицо. Там по лицу было видно, что у него жизнь надломилась на взлете из-за глупости, из-за невезения, человеку с таким лицом тянет с сочувственной досадой сказать «ох, ну что ж ты за дурак такой, а, что же ты наделал!», и такому человеку подходит просторечное определение «дитё» - и его жалко, он не страшный, не плохой и не злой. В колонию он попал из-за какой-то относительной ерунды, уже не помню толком, – условно говоря, на стреме где-то сдуру постоял, взятый на слабо и даже не знавший, зачем стоял, и дали ему какой-то справедливый минимум, и, главное, сидеть ему оставалось мало совсем, пару недель буквально. К моменту разговора с мамой его уже взяли, в числе первых, – и понятно было, что жизнь сломалась окончательно, там за побег должны были добавить, усилить и устрожить как-то уверенно, и впереди у него была взрослая зона.

Ей разрешили его увидеть, и она мне пересказывала, как, с его слов, все вышло. Когда начался побег, он вообще не знал и не понял, что происходит. Он в это время стирал в каком-то там для этого предназначенном помещении. И тут началась катавасия, все куда-то неслись и орали, и кто-то, пробегая мимо, заглянул и крикнул ему что-то, типа, ты че, че сидишь-то, давай бегом. И он побежал, просто на инстинкте, в толпе, в потоке, на гипнозе, не раздумывая, да у него и времени и возможности не было сообразить и подумать, и не взял, естественно, ничего, вот так, в чем был, и рванул, «все побежали – и я побежал». Как зайчик Ушастик в мультике, «но тут мама позвала меня обедать, и я побежал» - и мордочка заполошная, и уши назад. Ну и все. Далеко не убежал.

На стене висел ковер. А к этому ковру булавками было пришпилено это... не знаю, ну, пусть «картина». Такой лоскут ткани, вырезанный или аккуратно вырванный из, кажется, старой простыни. Размером с альбомный лист. И на нем синей и красной ручкой – рисунок с подписью, очень неумелый и очень старательный. Рисунок был такой: руки, соединенные наручниками, в сжатых кулаках – букет роз. А подпись была такая:
«Руки скованы цепями
Шлю цветы любимой маме
С 8 марта мамочка!!!»
Это он маме подарил, и мама выгладила лоскут утюгом и повесила на стенку.

И вот мне тогда еще, с тех пор еще не давала покоя какая-то смутная ассоциация, крутилось в голове, а поймать не получалось. А сейчас сошлось – когда я прочла подряд много-много ее стихов. Дошло. Весь этот маленький эпизод, и этот несчастный самодельный подарок, и, особенно, этот несчастный стишок – это какой-то кошмарный извод Агнии Львовны Барто. Кошмарное искаженное отражение ее детского мира и ее детских стихов. Вдумайтесь только в этот ритм, в этот размер, в этот подарок, в этот повод, в эту идею.

Руки скованы цепями – шлю цветы любимой маме. Все равно его не брошу, потому что он хороший. Тише, мамочка, не плачь.

вКонтакте | в FaceBook | в Одноклассниках | в LiveJournal | на YouTube | Pinterest | Instagram | в Twitter | 4SQ | Tumblr | Telegram

All Rights Reserved. Copyright © 2009 Notorious T & Co
События случайны. Мнения реальны. Люди придуманы. Совпадения намеренны.
Перепечатка, цитирование - только с гиперссылкой на https://fromdonetsk.net/ Лицензия Creative Commons
Прислать новость
Reklama & Сотрудничество
Сообщить о неисправности
Помочь
Говорит Донецк