Школа шанхайского мастера

Фильм 1937 года «Шахтеры», снятый режиссером Сергеем Юткевичем по сценарию Алексея Каплера, для ценителей донбасского кинематографа важен по ряду причин. Хотя бы потому, что примененные в нем ходы позже всплыли в разных картинах, где события разворачивались на шахтах. Причем даже в более успешных, чем сами «Шахтеры», скажем, в «Большой жизни» или «Донецких шахтерах», пишет известный донецкий журналист Руслан Мармазов.

Стало быть, советское кино сочло находки авторского коллектива уместными и полезными. И никакого плагиата, одно только накопление, аккумулирование опыта.

Примечательно, что изначально рассматривались другие варианты названия ленты: «Садовник» и «Мастер угля». И в этом (при желании, разумеется) можно увидеть трансформации, постигшие фильм прямо по ходу его создания.

Фабула такая: в один из городов Донбасса прибывает новый партийный руководитель – Семен Примак (Борис Пославский). Понятно, энергичный весь такой из себя, принципиальный, но и открытый, демократичный, плоть от плоти народной. Задача у него – вытащить за уши город (шахту же – само собой тоже, она хребет всему) из прозябания и антисанитарии. Это, как вы понимаете, удалось, горняки перебрались из корявого, завшивленного поселка в «соцгород». А вокруг трубы коптят, молодые, действующие терриконы люто дымят, да еще и враги так и норовят жалкие местные деревья под топор пустить. Словом, благоустройство и озеленение просятся и вопиют даже.

Быть бы этой линии главной. Тем паче что новый партийный лидер брел себе, брел, да и нашел ухоженный дворик, где обитал старорежимный, эксцентричный садовник (Алексей Мартов) с женой. Причем этот типаж и цветы разводит, и все время поет итальянские арии, что делает его кадром особой ценности. Примак поманил садовника космическим размахом будущих скверов, тот и сомлел… Но стахановское движение все перекроило.

А потому, что почин Алексея Стаханова набрал обороты. Посудите сами: какое-то там озеленение и массовый порыв передовиков – что матери-истории более ценно? Вот именно… Акценты были решительно смещены, первостатейные роли стали вспомогательными, и наоборот. В конце концов, в прокат фильм вышел под все- или почти всеохватывающей вывеской «Шахтеры», а посвящался он, о чем сообщали титры в дебюте действия, стахановцам.

Пока фильм шлифовали и доводили до необходимой идеологической кондиции, многие фрагменты подверглись пересмотру. Сохранились километровые документы (спасибо краевед и подвижник Евгений Ясенов поделился материалами), где каждая сомнительная реплика подвергалась скрупулезному анализу. На меня большое впечатление произвел шанхайский фрагмент. Помните, уже было говорено, что старый поселок был предан забвению (разрушен и сожжен на всякий случай), а счастливые рабочие отправились в «соцгород»? Так вот, по старинной нашей традиции ветхий населенный пункт назывался Шанхай. Казалось бы, что такого? А вот что: «В то время как японские империалисты бомбардируют Шанхай, в то время как трудящиеся СССР напряженно следят за героической освободительной борьбой китайского народа, в фильме дважды появляется лозунг: «Конец Шанхаю!» Хотя бы догадались закавычить слово «Шанхай» постановщики фильма. А то и этого нет. Такие вот деликатные идеологические материи…

Главная же фишка фильма – это показ того, как многогранно и многолико может быть предательство и вредительство. Иной честный, но излишне прямолинейный коммунист может стать инструментом в руках врагов-троцкистов. А кто-то гонится за наживой и подлит как последний щучий сын. Самые же опасные – это профессиональные шпионы, засланцы, плетущие сети заговоров на каждом участке трудового фронта. Вот последнего, инженера Красовского, сыграл Марк Бернес. До «Шахтеров» он лишь единожды показывался в коротком эпизоде, а тут большая, характерная роль. Благо, гуру советского кинематографа вовремя спохватились, и потом Бернес превратился в полнейшего красавца, положительного героя в рафинаде. Ведь так бы и мог пойти по пути антигероев, эффектных, но мерзких. В конце фильма, когда Красовского-Бернеса чекисты уводят под белы ручки, усатый горняк с отбойным молотком на плече бросает: «Уничтожать таких беспощадно!» Думаю, зал срывался на аплодисменты.

Снималось же все это важное политическое кино на территории нынешнего Буденновского района Донецка, на шахте «Мушкетовская» и к ней прилегающих территориях. Это мне местные ветераны рассказали. Собственно, показывая даже собирательный образ донбасского города, съемочная группа все равно вынуждена оперировать каким-то названиями. Так вот, в «Шахтерах» мелькает название Буденновского рудоуправления, Чулковка, да и «соцгород» (в нашем варианте – соцгородок) по сей момент фигурирует в разговорах старожилов.

Есть в фильме и еще пара изюминок. Молодая Зоя Федорова умело совмещает таланты женщины-труженицы: вручную катает в шахте вагонетки, а на поверхности поет волшебным голосом. Кроме того, был решительно посрамлен Антон Павлович Чехов. В кадре не одно, а целых два ружья фигурируют. И ни единого выстрела!
Руслан Мармазов