Слабоумие и отвага, или Как хорошо верить в хороших людей

Уже писала, что в юности я была девочкой исключительно примерной, но с хорошей такой пулей в голове. Добрая моя сестрица вообще утверждала, что там пулей дело не обошлось, а имел место быть полновесный снаряд от гаубицы. Отягчающим фактором служила моя просто мистическая способностью влипать в самые невероятные с точки зрения математической статистики ситуации.

Как я до тридцати лет дожила - загадка. Потом, конечно, подросла, вышла замуж, остепенилась, и в жизни моей спокойной и размеренной уже не случилось ничего опаснее землетрясения, наводнения и пожара. Даже маньяк-душитель приключился однажды, но какой-то тормознутый, так что отбилась. В общем, рутина.

Решила я с приятелями альпинистами поехать летом в Крым. Уговорились компанией человек в 15, вещи собрала, билет купила заранее. Томный южный вечер, смеркается, стою на вокзале, жду, но нет никого. Уже волнуюсь, люди вокруг тащат сумки на перрон, общая предпосадочная суета, одна я торчу под фонарем, как памятник нерукотворный. За 20 минут до отправления поезда подлетает ко мне голубь почты от моих альпинеров, дико извиняется, сообщает, что планы резко изменились, ребята рванули на Кавказ, а мне надо успеть сдать билет и топать назад в общагу, разворачивается и улетает (эх, тогда бы связь мобильную, но, чего не было, того не было).

Сказать, что я опешила и разозлилась - вообще ничего не сказать. Тут как раз и наш поезд подошел. Все садятся, ну, и я села, как во сне. Куда еду, к кому, зачем - не знаю. Палатки нет, коврика нет, денег на жилье нет, вместо спальника - одна условность (всю снарягу обещали взять на меня профи). Немного денег только на еду, консервы, крупы и одежонка пляжная в рюкзачке (кепка-шортики-топики). Из теплой одежды с собой только махровое банное полотенце.

Приехала, добралась автобусом до побережья и пошла бесцельно куда глаза глядят. Бреду у кромки воды по пустому берегу, ракушки пинаю. Вечереет, дождик начал накрапывать, идей по поводу ночевки никаких. Укрыла голову и плечи полотенцем, топаю, а настроение странное: отрешенное и волнительное одновременно, как у начинающего бомжа.

Дождик, слава богу, был символическим и скоро иссяк, обсохла, посидела-погрустила на песчаной дюнке, собрала горстку веточек и водорослей, выброшенных морем, крошечный костерок развела между двумя камешками и села варить кашку в кружке, так как больше не в чем было. Думала, что поем, сполосну в море, потом в ней же и чай заварю. Сижу, прибой слушаю, о непредсказуемости бытия размышляю. Стемнело уже до чернильной синевы, первые звезды высыпали.

Вдруг выходит из кустов какой-то мужичок, смотрит на меня так задумчиво, потом по-хозяйски заглядывает в кружку, хмыкает, берет мой рюкзак на плечо, бросает "иди за мной" и топает себе вперед, не оглядываясь. Делать нечего - иду. Спокойно так, мрачные подозрения в дурной башке даже если и шевельнулись, то как-то вяло, без огонька. Идем по зарослям в ночном лесу (с чужим мужиком, да), выходим на полянку, а там людно и шумно, несколько палаток, женщины суетятся у огня, мужики ужинают, детишки разного возраста галдят. Дети меня как-то сразу и окончательно успокоили - стало ясно, что меня просто подобрали, как подбирают бездомных котят. Не спрашивая, как звать, сунули мне в руки миску с невероятно вкусным варевом, которое окрестили аджипсандалом. Думаю, аутентичное блюдо как-то иначе зовется, и состав наверняка другой, но я носом крутить и не подумала - глотала бодро, как голодная утка. Кашку свою я стыдливо вытряхнула из кружки в кусты. Спать без лишних разговоров уложили в палатку к детям на настоящие матрасы.

Так дальше и повелось у нас житье: целый день на море, а вечером приятнейшее общение с байками и общий ужин у костра. Отдала поварихам продукты и деньги, и все заботы на этом - меня даже к готовке не привлекали, взрослые дамы с удовольствием кашеварили сами, за детьми и мужьями приглядывали.

Со мною на море ходил только один самостоятельный мальчишка постарше. Парадиз, да и только.

Плавать я любила и умела. Уплывала далеко в сторону от пляжа к плоским камням, снимала купальник и загорала. После гама и толкотни общежития одиночество наедине с морем воспринималось, как концентрированное счастье. На ночь я рассказывала детворе бесконечные сказки, большую часть из которых выдумывала на ходу, поэтому за право ночевать в моей палатке даже драки случались.

Родители, которые были счастливы избавиться от наследников под боком и заняться наконец-то личной жизнью, быстро просекли выгоду и установили четкий график гостевых ночевок, но все равно вечером набивалась полная палатка. Сонных детишек в полночь утаскивали папы на руках.

Все было просто отлично, но после моря невыносимо хотелось помыться в пресной воде. Кто-то подсказал, что относительно недалеко (полчаса ходу) есть стройка, и там рабочие оборудовали для себя летний душ. Разок я сходила с провожатым, а потом стала по вечерам ходить мыться одна. Мне так нравились вечерние прогулки в закатных красках по горной дороге между виноградниками, звенящая тишина и одиночество после муравьиной суеты туристической стоянки.

Рабочие заметили, что кто-то регулярно тратит их воду, которую в бочку надо было таскать вручную ведрами, и решили устроить засаду на водяного вора. Оставили дедка-наблюдателя с оригинальным чувством юмора, как выяснилось. Пришла я на закате, как обычно оставила одежку снаружи, чтобы не намочить, но благо хоть полотенце было с собой в пакете.

Выхожу - нет одежды и обуви, пусто на скамейке. Что ты будешь делать. Пришлось топать в чем была: босой, в трусах и полотенце. Полотенца хватило обернуться едва-едва: только самое стратегически важное прикрыть. По лесу идти еще норм, но солидная часть пути пришлась на шоссе. Шла по обочине невозмутимо и гордо, как королева в изгнании. Наслушалась всякого от проезжающих водителей.

Самым невинным было: "Девушка, девушка, а не слишком ли длинный у тебя коридорчик от ванной до спальни?" Встреча с горячими местными парнями и дикими джигитами на жигулях миновала меня к счастью.

Угадайте, что я сделала на следующий день? Правильно, опять пошла на эту стройку. Строители уже в засаде не сидели, а ждали открыто. На столе из горбыля честь по чести стояло вино с нехитрой закуской. Я не пью, но от общения и копченой рыбы с помидорами и молодым луком не подумала отказываться. Посидели, потрепались за жизнь, получила назад свои вещи и щедрое приглашение купаться, когда душе угодно.

Вечером, на глухой стройке, в компании с тремя незнакомыми мужиками я чувствовала себя в полной безопасности. А чо такого? Люди хорошие, я же видела. Я верила тогда в две вещи безусловно. Во-первых, в личное бессмертие и неуязвимость. А, во-вторых, что все вокруг принципиально хорошие, если к ним относиться по-хорошему. И люди в большинстве случаев были-таки добры по отношению ко мне, как это ни удивительно. Может, жалели просто, как жалеют иногда малехо скорбных разумом, по принципу "солдат ребенка не обидит".

Сейчас, оглядываясь назад, я неизменно радуюсь, что у меня два сына, а не дочь. Приключения доченьки, пойди она в маму, мое психическое здоровье уже не вынесло бы.

Мама о моем крымском полуторамесячном вояже узнала постфактум, когда я заявилась домой загоревшая до черноты и с корзинкой персиков. Удивилась только тому, что загар на теле совершенно ровный без следов от купальника.

У нашего поколения были очень стойкие и невозмутимые мамы, куда там индейцам.

Катранжи Оксана