Вне кинотеатра/ Идеал и Дядя

Два ситкома ВВС о деклассированных элементах.

Идеал

Моз - типичный представитель социального дна: живет на пособие в пригороде Манчестера, но гордо отзывается о своем районе как о налоговой зоне класса «С» (что-то наподобие пролетарского поселка с фракциями из офисного планктона). Ему тридцать, он толстый, неуклюжий, инфантильный, и вот уже двенадцать лет торгует марихуаной, главный поставщик которой лучший друг и полицейский в одном лице. Через квартиру Моза, как через паноптикум, проходят сотни визитеров - карикатурные персонажи всех слоев общества. Будучи абсолютным кидалтом и обладая едким чувством юмора, Моз остается счастливым в своем статичном состоянии: из перманентного накуривания и доморощенной философии.

Дядя

Энди - хронический неудачник от творческого цеха. Он называет себя музыкантом, однако на вопрос где его можно услышать, отвечает «ну помнишь, ту рекламу туалетной бумаги с дерущимися белыми медведями». Энди безответственен, инфантилен, предпочитает быть обдолбанным, ему чуть за тридцать и его бросила девушка. В столь внешне непритязательное существование вмешивается племянник Эррол - тщедушный замкнутый мальчуган с ярко выраженными проблемами пубертатного периода.

Две истории, работающие с одинаковой фактурой, говорящие на похожем языке, между тем, оказываются совершенно противоположными. Эта противоположность - претерпевший тектонические сдвиги социум, с переходом от аналогового мира к цифровому. И дело не в технологиях как таковых, а в смене парадигм морали и мировоззрения. Хотя между выходами первых серий сериалов всего восемь лет (2005 и 2013 годы, соответственно), это еще глубже дает понять, насколько быстро и кардинально изменилась окружающая действительность.

«Идеал» отсылает к ощущению эпохи панка и Тетчеровской Британии. Главные герои здесь - люди взращенные рейвами начала 90-х (поэтому весьма не случайна подруга Моза Никки, актриса Никола Рейнольдс, сыгравшая в главном молодежном кино подытоживающем последнее десятилетие ХХ века «В отрыв»). «Идеал» во многом завязан на контекст «тру»-танцевального движения 90-х, отчего распознавание шуток и аллюзий иногда затруднительно. Впрочем, поп-культура более чем универсальный код, дающий всегда, пусть косвенную, но возможность считать смысловую нагрузку.

В «Идеале» инфантильность, ребячество отнюдь не протест или бунтарство, свойственные панку. Кидалтство тут ровные не потревоженные воды, другими словами - план на жизнь.

«Дядя» действует сейчас. Хипстерство и борода, смартфоны и вездесущий «вай-фай». В этой Британии не осталось места для панка, тем более бунтарства. Инфантилизм в такой Британии даже не порицаем, это - клеймо. Единственное чем клеймо можно убрать - повзрослеть.

«Дядя» обращается к классическому роману взросления. Только дидактический акцент сместился с подростка на вот тех, уже усатых, мужчин, предпочитающих играть в компьютерные игрушки. Энди, чтобы выжить, необходимо взрослеть. Ему кровь из носа нужно принять конформистские правила современного общества и семейных ценностей. Для главного героя, как и для реальных кидалтов, сложен не сам путь, а честно такой путь принять.

Можно сколько угодно размышлять об ответственности перед обществом или индивидуальном праве на эгоизм, но выводы напрашиваются сами собой: если в ХХІ веке жить удобнее, то в ХХ - было значительно веселее.