Космическая одиссея Ридли Скотта

Чертовски красивое и в высшей степени умное кино.

2089 год. Группа археологов обнаруживает в горах Шотландии наскальный рисунок. Проведя анализ и установив параллели с похожими картинками отысканными за всю историю археологии, ученые разглядели во всем этом логическую конструкцию. А именно: в их руках оказалось больше чем звездная карта, у них было приглашение. И, как предположили товарищи от науки, за этим приглашением стоят некто Инженеры, - то есть Бог или Боги, - словом те, кто человечество придумал.

Спустя несколько лет космическое судно «Прометей» совершает посадку на планете исполненную безжизненного ландшафта и магнитных бурь. Спустив внедорожный транспорт на чужеземный грунт, ученые отправляются искать ответы на извечные вопросы.

В «Прометее» вещизм Ридли Скотта, думается, достиг апогея. Каждый кадр настолько плотный, столько в нем почти невидимых, но важных нюансов, что вот то ощущение действительности происходящего максимально присутствует. Именно поэтому «Прометей» визуально удивительный. Такой симбиоз деталей, масштаба, сочетание натуры и спецэффектов последний раз удались, пожалуй, только Питеру Джексону во «Властелине колец».

С персонажами Скотт поступил в свойственной ему манере, тут же сместив акцент на протагониста, в данном случае на доктора Шоу (Нуми Рапас, брутальная бисексуалка из шведской экранизации «Девушки с татуировкой дракона»). И все же отдельных аплодисментов тут заслуживает Майкл Фассбендер в роли андроида Дэвида. Робот в его исполнении получился, быть может, лучшим из всего сериала. В мерных движениях, прямой спине, стеклянных глазах Фассбендера сквозит замогильный холод, отчего хочется его потрогать, чтобы убедиться в том, что Фассбендер все же человек. Остальные артисты играют исключительно хорошо, но видно, что в четко очерченной схеме Скотта.

Фактически разбив «Прометея» на два действия, Скотт нигде не сбился с ритма. Диалоговая часть первого действия органично синхронизируется с динамикой второго действия. И уже поэтому «Прометей» смотрится законченным, есть понимание завершенности истории.

В «Прометее» Скотту удалось простыми словами рассказать сложную историю. Панспермизм, конечно, гипотеза не новая. Но Ридли, пожалуй, первый кто изложил ее понятными и доступными словами. И если в «Бегущем по лезвию» режиссер находился, все-таки, в гравитационном поле Филипа Дика, глубину которого не всегда можно было передать посредством киноязыка. То в «Прометее» тяжеловесные научные и религиозные конструкции превращены в такой себе катехизис с прямыми вопросами и настолько же прямыми ответами.

С другой стороны ответив, вроде как, однозначно на вопрос поставленный в самом начале, Скотт вдруг задает очередной вопрос, под которым все вышесказанное пусть и не распадается на куски, однако теряет свою весомость. Такой ход - не псевдоинтеллектуальное многоточие, которое ставят для налета пущей серьезности. Очень похоже, что лично для себя Скотт давным-давно на все ответил. Он предлагает другим решить - во что верить, и стоит ли эта вера хотя бы выеденного яйца.

В сущности, сегодня Ридли Скотт из чуткого и интересного рассказчика превратился в глубокого и тонкого романиста. А это дорогого стоит.