Отдых

Решительно собиралась писать про зайца, но нет – коала. Мы, женщины, все такие внезапные, такие непредсказуемые…

Что и говорить, коала – персонаж необыкновенно симпатичный снаружи и очень интригующий изнутри. Господь, когда лепил коал, да и вообще сумчатых, неплохо так порезвился с материалом. Действительно, зверек вышел на редкость забавный, я бы даже сказала, что местами уникальный. Он единственный в своем роде и даже семействе. При этом вовсе не медведь, и даже не дальний родственник, хотя медведем часто кличут.

Мне было лет девятнадцать, когда Женька пригласил меня на концерт «Арии».

Не сказать, чтобы я была в восторге (вот если бы «Скорпионс» или «ОЕ» времен тех нулевых, я бы, конечно, визжала от счастья), но тоже ничего - для потусить. Всякие там мурашечные «я свооооооооободен», «беспечный ангел», распеваемые тысячами длинноволосых людей, огоньки зажигалок, звонкоголосый Кипелов на сцене и экстаз толпы - why not?

В те далекие – прекрасные - времена (на этом месте можно громко сморкаться и растирать слезы по лицу вместе с остатками макияжа) я могла без ущерба для жизнедеятельности организма не спать двое суток, гулять по ночному Донецку до рассвета, подпевать осипшим голосом кому-то под гитару «Завтра прийде до кімнати…», писать стихи, курить синий «Bond» и заедать его мятным «STIMOROL», совмещать два абсолютна не связанных друг другом свидания в один день – при этом успешно учиться на дневном отделении факультета журналистики.

Той осенью – последней по-настоящему студенческой осенью - жизнь была легка, беззаботна, наполнена красками, вздохами и тайнами.

Провести отпуск в Донецке - немного странная идея даже по меркам 2013-го, не то, что сейчас. Но если складываются личные обстоятельства, то иногда и сейчас кое у кого такое получается.

Тем временем, многие нынешние обитатели Донецка отправились на доступные курорты. Город, и без того не кажущийся перенаселенным, стал еще более тих. Кто-то отбыл на южный берег Крыма, кто-то загорает в Анапе и в прочих близлежащих местах. А кто-то, не побоявшись препон, отправился в Седово - скромный азовский поселок, волею обстоятельств превратившийся в главный ДНР.

Там мало что изменилось с 70-х годов. В том числе, и ценовая политика. Отдых в Седово по-прежнему может служить эталоном отпускной дешевизны. Тем и хорош. Может быть - хорош единственно тем…

Хотя в целом коммунизм я не люблю, мне очень нравится то, как будущее России было описано советскими фантастами. В 1935 году режиссер Абрам Роом снял удивительный фантастический фильм по сценарию Юрия Олеши.

Действие в нем развивается в Советской России будущего. Все проблемы решены, все хвори побеждены. Прекрасные душой и телом русские люди заняты творчеством, изобретениями и философией.

Не могу понять всеобщих восторгов по Тарантино. Неплохой режиссер, но явно близко не стоит рядом со Скорцезе, Чимино, Копполой, Солондзом или Оливером Стоуном. Да и Никита Михалков многократно круче.

В принципе, у Тарантино нет своего стиля. Это Сорокин от кинематографа. Чувак, пересмотревший кучу самого разного кино, и косплеющий его стилистику в своих работах. При этом, часто не дотягивающий до оригинала. Тарантино - это короткий курс американского, европейского и азиатского треш-кино для тех, кто не смотрел Роджера Кормана, Серджо Леоне и Такеши Миике. Карузо, которого напел Мойша из бородатого советского анекдота.

По сути, все творчество Тарантино делится на две неравные части: "Криминальное чтиво" и все остальное.

Вы даже не подозреваете, а на Петровке ужас кошмарный творится - второй день в шортах на улицу выхожу. Неслыханно и возмутительно! Но чертовски приятно, ага.

Шорты, чтобы вы понимали, лет с шести считаю одеждой, мягко говоря, несерьезной. Дедушка мой заслуженный привил. Как увидит мужика в шортах, так сразу плюется.

Поэтому надеваю исключительно где-нибудь у моря. Шансы встретить там моего деда стремятся к нулю. Нет, к футболкам с дурацкими принтами и штанам с карманами он уже привык. Но такого позора может и не пережить.

Меня упрекнули, что давно я не писал умных и полезных текстов. Ок. Вот история про пенисы и сетевой этикет. Она научила меня простой, но важной истине: всякую фигню, которую вы напишете в интернете, может прочесть любой человек, который вас знает.

Дело было несколько лет назад. Я сидел у компа глубокой-глубокой ночью и дремал одним глазом, когда в ленте ФБ выскочил пост малознакомой тёти. Тётя предлагала читателям описать свой, извиняюсь, член названием кинофильма.

Давно не получал от книги такого удовольствия, как от только что прочитанного произведения Хантера Томпсона «Страх и отвращение предвыборной гонки-72».

Автор, чьи книги были экранизованы в известных фильмах «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» и «Ромовый дневник», написал произведение в жанре гонзо-журналистики. Будучи редактором отдела национальной политики журнала Rolling Stone, он год провёл освещая избирательную кампанию на выборах президента США 1972 года, начиная от предварительных выборов и заканчивая победой Ричарда Никсона над Джорджем Макговерном.

Даже самые маститые кулинары не брезгуют перелистывать старые семейные тетрадки с рецептами - там иногда встречаются крайне душевные этюды. Решили и мы изучить рукописную книжку, оставшуюся от жены. И выудили оттуда вот это.

Скорее всего, это надо бы готовить на казане, на открытом огне. Ну да ладно. Возьмем заслуженную кастрюлю, которая в своей жизни чем только не была - побудет и казаном.

Для начала - главное, концептуальное. Мясо по-восточному не терпит скупости, иначе и приступать не стоит. Если сказано, что надо тушить в сливочном масле - значит, в сливочном масле. Подольете воды - себе же хуже сделаете. И так во всем.

Символично, что именно в год 90-летия гения, я начал знакомиться с прозой Василия Шукшина.
Это просто потрясающие ощущения! Только лишь я открыл пожелтевший сборник его рассказов, выпущенный еще в 70е, истории Василия перенесли меня в осязаемый виртуальный мир.

В мир глубинной России! В нос ударил терпкий аромат свежескошенных сибирских трав, сухой ветер уральских гор, на губах я явственно ощутил жирную пленку свежего парного молока, хруст свойского молодого лука, многослойный вкус крестьянского ржаного хлеба, а горло ожёг многоградусный деревенский самогон.