Ночь как ночь

В Донецке живется хорошо. Правда, лучше всего живется ночью, когда ласковое июльское солнышко выключает свой звездный гриль.

Можно распахнуть окна, включить расслабляющий фолк с восточно-европейскими мотивами, откинуться в кресле и спокойно почитать новости. Главное - свет загодя выключить. Мошкара нынче лютая и, какую ни возьми, размером с отъевшегося воробья.

Под этот фолк, непосредственно в кресле, Морфей и придушил меня в своих анестезиологических объятиях. Метафора, конечно, гейская, но другой и не подобрать. В общем, забылся я тревожным юношеским сном о распутных девах и хорошем виски из питьевого фонтанчика.

Тут меня снаряд и подловил. Хорошо еще, что саечку за испуг не потребовал. Грохнуло неожиданно и явно поблизости. Я подскочил и ощутимо приложился коленом о самый краешек стола. Да-да, тот, который острый и твердый.

В соседнюю комнату, где спали родители, ковылял сдавленно матерясь и нелепо прихрамывая. Где-то разорвался еще один снаряд, а следом грохнул его брат-близнец. Или, как минимум, сосед по деревянному ящику.

Спросонья, мне подумалось, что стреляют отсюда, а грохот такой мочегонный потому, что снова прикатили орудие, которое грузовыми вагонами заряжать принято. Весной 2015-го, когда за Марьинку спорили, мне уже приходилось его слышать. Обычно ведь с характерным свистом прилетает, а тут, как мне показалось, не свистел никто. Всех благоразумных соловьев милитаризмом распугали.

Коридорная дверь у нас тяжелая, но деревянная и на колесиках. Снаряд, конечно, ей не остановить, но осколки, в принципе, задержать может. Вот я родителей ею и прикрыл. И сам к ней привалился, на пол усевшись. Электричество внезапно закончилось. Сделалось темно и по-осеннему депрессивно.

Зазвонил телефон и мама, которая еще секунду назад мирно посапывала, резко выбросила из-под одеяла руку и схватила его, как гадюка кормового мышонка.

- Наташа? Ой, да не переживай ты! Нет! Это от нас. Пижаму? Шиворот навыворот? Серьезно? Все, уймись! Тебе на работу завтра. Будет страшно - приходи в гости. Мы не спим...уже.

Бросив телефон на пол, мама разглядела в темноте скучающего меня и спросила: "Сын, это же от нас?"

"От нас", - уверенно выдал я, указывая на дверь. Закрыл, дескать. А то как бы не случилось чего. Не знаю, как там в их загранице, а на Донбассе принято отвечать на вопросы. Тем более, если спрашивают так настойчиво.

Утром выяснилось, что спрашивали откуда-то из Красногоровки, но так и не дождались ответа. Вопрос, кстати, совсем чутка не дотянул до местного хлебозавода. Эдак выходит, что прямо над головой пролетел. И не один. Но это не столь важно.

Мама зажигала свечи, отец, будучи менее чутким, убеждал ее, что если электричества нет и кино смотреть не получится, то сон - единственно верное решение. А я, прихватив фонарик, вышел покурить.

Ночная сигарета, она, конечно не утренняя. Та дарит несколько минут, потрескивая, съедаемая огоньком. Кокон спокойствия посреди утренней суеты. Затяжка, другая и голова идет кругом. С ночной сигаретой куда банальнее, но тоже хорошо.

Внизу, под козырьком подъезда, стартовало неофициальное собрание жильцов нашего дома. Мужики стоически курили, женщины нервно хвали их в подвал, а дети, наверное, спали на ходу. Где-то на второй сигарете, дамы поднялись из подвала, коллективно решив, что все уже закончилось и можно "по кроватям".

А я вернулся домой, зажег лампу и еще час листал толстенную книгу, названия которой не запомнил. Электричество так и не дали, а минут сорок, пока родители уснут, нужно чем-то заниматься. Минут через десять, район вновь уснул. Будто кто муравейник палкой растревожил и сразу ушел. Забава наскучила. Муравьи, конечно, возмутились эдаким нахальством, но скоро успокоились и вернулись к повседневным делам.

Обычная летняя ночь. Ничего принципиально нового. Лучше бы инопланетяне, ей-богу, навестили. Хоть какое-то разнообразие.