Владимир Свитящук: Где ковались мечи харалужские, часть 1

Эти вырезки я сделал летом 1992 года из газеты «Вечерний Донецк». Пылкое юношеское воображение зацепила тема оружия и сильномогучих славянских богатырей. После чего ноги понесли руки в туалетную комнату, доставать из плетеного кармашка остальные газеты и кромсать их ножницами. Газеты там, заметим, хранились просто из удобства, а не в гигиенических целях, как кто-то, возможно, подумал. Многое потерялось за эти годы – вещи, друзья, идеалы. А вырезки остались.

Публикуя их здесь, я, одновременно делаю три важных вещи. Первая - даю возможность людям познакомиться с действительно качественной работой, раскрывающей частный вопрос происхождения «харалужных» мечей и копий героев «Слова о полку Игореве». Где они ковались, какие имели свойства, почему так называются? Ведь среди традиционных, известных миру сталей и оружий нет таких, которыми могла бы гордиться Украина.

Вторая – воздаю должное автору, поскольку нигде в интернете (то есть, в общем доступе) этой работы нет. И третья вещь – показываю дуракам страшных «донецких», их туалетные комнаты и отношение к истории своей страны совсем с другой стороны. И вообще из этого материала можно почерпнуть уже позабытое о жизни людей почти двадцать лет назад, когда "бандит" спокойно ездил к "бандеровцам" и они увлеченно копались вместе во тьме веков. Ведь и Свитящук – не научный работник, а обычный рабочий, который впервые опубликовал свои исследования на заданную тему еще в 1987 году. И он являет собой тип того человека, который не просто имеет праздный интерес, но увлеченность свою превращает в кропотливое познание мира, дающее нам возможность, как писала газета, «совершать весьма интересные путешествия вглубь исто­рии родной земли».

Яръ туре Всеволод!
Стаиши на борони,
прищеши на вои стрелами,
гремяши в шеломы мечи харалужными!
(«Слово о полку Игореве»).

Слова «харалуг», «харалужный» встречаются в поэме неоднократно: «Трещать копиа харалужные», «сердца в жестоцем харалузе скована», «молотят чепи харалужными». Что означает это понятие? Как перевести его на современный, понятный всем язык? Точного и ясного ответа наука на этот вопрос пока не дает.

Некоторые исследователя отождествляют «харалужные» с булатом. «Харалужные» - значит булатные. Но это не соот­ветствует действительности и в корне неверно. Булат - как марка стали, служившая для изготовления холодного оружия, появился только в XV веке. Одно не вызывает ни у кого сомнений я других толкований: то, что существительное «харалуг» и образованные от него прилагательные употребляются исключительно со словами, обозначающими предметы, изготовленные из железа. Но где добывалась оно? Где ковалась мечи древнерусские? Боевые цепи и секиры, сабли, наконечники стрел и копья? В каком древнерусском городище? В каком конкретном месте?

Данные вопросы уже давно волнуют многих историков, археологов, просто любознательных, кто зачитывался этим шедевром древнерусской литературы.

Заинтересовал он и меня. В силу своих возможностей, попытался поискать на них ответа. Тем более, что общественность страны готовилась широко отметить 800-летие написания «Слова о полку Игореве». В газетах и журналах печатались на эту тему многочисленные статьи. Они пользовались у читателей большим и неподдельным интересом. Их интересовало все, что имело хоть малейшее отношение к далекому героическому прошлому наших предков.

Хочу оговориться заранее: я не собираюсь делать каких-либо научных открытий. И не претендую на приоритет в этом вопросе. Для этого у меня нет возможности - как свободного времени, так и научного багажа знаний. Просто во время отпуска захотелось побывать в некоторых местах, где, по имевшимся у меня скудным данным, в период Киевской Руси добывали или могли добывать железо. Написанное следует принимать как репортаж, отчет обо всем увиденном и услышанном, о поиске интересующих меня фактов.

Мой путь лежал на запад. Он совпадал с дорогой, что во времена Киевской Руси вела из стольного княжьего града Киева в страны Западной Европы. Из Житомирщины ехал на Ровенщину, в Харалуг Корецкого района. Случайно прочитал в одной областной газете, что там есть село с таким названи­ем. Подумал: а не тот ли это Харалуг, что упоминается в «Слове о полку Игоревен, где ковались мечи харалужские? А если это так, то есть ли тому хоть какое-то подтверждение?

Уже в ходе поиска узнал, что еще раньше эту мысль высказывали М. Савка.и Я. Тимчишин в «Украинском историческом журнале» № 10 за 1965 г., Григорий Демьянчук в своей книжечке-брошюре краеведческого характера «У истоков». Возможно, были публикации на эту тему и до названных выше авторов.

Не буду кривить душой, не сразу загорелся желанием съездить в Харалуг, прослышав о его существовании, хотя такая мысль и возникла. Прошло довольно много времени, прежде чем она окончательно во мне утвердилась, что не мешало бы все увидеть своими глазами и пощупать руками. Убедиться самому, насколько это соответствует действитель­ности, а не слепо доверять написанному.

Никогда не думал, что сия поездка будет иметь такие последствия. Весь, без остатка и надолго «заболею» поиском «мечей харалужских». Разумеется, используя для поездок лишь оторванные от отпуска дни. Все зиждилось исключи­тельно на одном энтузиазме, терпении и упорстве. Стало ли это, в конечном итоге, пустой тратой времени и личных средств - однозначно сказать не могу. Кое-какой результат есть. А вот насколько он приблизил нас к разгадке древней тайны - ответить трудно. Думаю, что какой-то отрезок пу­ти в этом направлении пройден. А короток он или длинен - судить об этом другим.

3а годы поиска приходилось встречаться со многими людь­ми - как с научными степенями, так и простыми тружениками сел. Журналистами и учителями, работниками музеев и научно-исследовательских институтов. В большинстве слу­чаев всюду находил понимание и посильную поддержку в своем устремлении приоткрыть тайну веков. Но были и та­кие, чего греха таить, кто относился к моей затее скептически. Смотрел на меня, в лучшем случае, как на не совсем нормального чудака. Искренне благодарен всем, с кем при­ходилось общаться и встречаться, кто словом и делом помогал заглянуть в далекое прошлое. Без такой бескорыстной помощи мой поиск был бы не столь успешным, а результат - менее утешительным.

Остановился в Корце в 20 километрах от Харалуга - пункта конечной цели своего путешествия. Не покидая гостиничного номера «Тюльпана», делаю первое маленькое открытие. Вода поступает из крана водопроводной сети с привкусом железа. Стоит ей час-другой постоять, как на стенках стакана или графина появляется бурая пленка осадка. Это говорит о том, что рядом « источником забора воды, артезианскими скважинами находятся залежи железной руды. Как после придется убедиться, эта особенность будет характерна и для колодезной воды многих сел Корецкого района.

Населенный пункт, как объяснили мне местные знатоки, получил свое название от протекающей через его территорию речки Корчик. Может, оно и так. Но есть тому и другое толкование, куда более отвечающее истине. Корец - слово чисто славянское. Оно произошло от древнерусского «ковец», что значит ковш, изготовленный ковкой. Однако на юге, на древней полесской волынской земле, чаще употребляется - корец. Корень которого, как считают языковеды, произошел от слова «кора». Отсюда и исходное, первоначальное значение слова «корец» - сделанный из коры. В детстве, когда пас коров, сам переделал таких ковшиков-туесков немало из коры березы, ольхи, крушины, вяза, вербы - для сбора лесных ягод: земляники, черники и голубики.

Корец стоит на небольшой возвышенности, с трех сторон опоясанный руслом реки. Если взглянуть на очерченную территорию с высоты птичьего полета, то она напоминает собой гигантских размеров древнерусский ковш для питья воды. Отсюда, от этой особенности местности, возникшее поселение и получило свое название много веков тому назад. Под именем Корчевск оно уже упоминается в летописи XII века.

«В одной версте от местечка, по направлению к деревне Шитинь, на возвышенном берегу р. Корчик есть треугольное городище длиной в 30, шириной в 26 и в окружности 120 саженей. Обнесенные двойным валом высотой в одну сажень и рвом. Вблизи городища есть один курган, и на полях, к се­веру от Корца, еще - 16». Археологическая карта Волын­ской губернии. В. Б. Антонович, 1901 г.

Приведу в сокращенном виде еще несколько аналогичных данных, взятых мною из той же книги и имеющих отношение к территории моего поиска. На полях у села Самострелы имеется 164 кургана, у Даничева - 93. А к юго-западу от Бранева их насчитывается аж целых 300. На сельхозугодьях с. Межеричи имеется 32 кургана и четырехугольной формы городище с длиной сто­роны в 82 сажени. К северу от с. Сторожев, на берегу Корчика, есть пять курганов и к западу в лесу, в урочище Запусть, - еще 50.

Этот перечень сел, на полях которых были, а кое-где со­хранились и по сей день древние курганные захоронения, можно было бы продолжить. По утверждению Богдана Антоновича Прищепы - археолога Ровенского краеведческого музея, древнеславянские по­гребения дохристианского периода имеются и на территории вблизи сел Великая Клецка и Гвоздев. В окрестностях пос­леднего, в урочище Бережок, во время осушительных работ была найдена квадратной формы домница с длиной стороны в один метр, с остатками металлургического шлака и древесно­го угля.

По рассказам бульдозеристов-мелиораторов, которые случайно, ее откопали, стенки были выложены из камня. Насколько это соответствует истине - трудно сказать, Домницы, насколько мне известно, строились из глины. Но говорить им неправду не было никакого смысла. Другое дело, учитывая размеры, и то, что из камня были выложены лишь наружные стены, а внутренняя футеровка так и осталась слепленной из глины. Вполне возможно, что это был первый примитивный прообраз доменной печи многоразового пользования.

Столь обширные археологические исследования позволили В. Антоновичу сделать вывод, что этот вид погребения (курганное – ТС) был широко распространен на древней волынской земле от Буга до Горыни. Возник он ж период расцвета и могущества общинно-родовых отношений в конце VI-начале V веков до н.э., во времена, когда далекие предки волынян - дулебы - делали первые шаги на пути к разгадке тайн получения из болотной руды крицы - сыродутного железа. Пришел на смену более древнему обряду, когда тело умершего предавалось огню. То есть, населявшие давшую территорию пле­мена были язычниками-огнепоклонниками.

Чем был обусловлен этот переход - можно только гадать. Было ли это назревшей необходимостью возросшего сознания и культуры, или по другим причинам - с полной достоверностью теперь никто не скажет. Это так к остается навсегда тайной седых веков. Но то, что обряд этот сразу же нашел в среде дулебов-волыняя приверженцев, - вне всякого сомнения. Особенно он получил широкую поддержку у правящей верхушки - людей знатных, достойных и богатых. Было ли курганное погребение усопших позаимствовано у степняков-скифов, других соседних племен, или возникло самостоятельно на земле полесской - утвердитель­ного ответа нет. Одно лишь можно с большей или меньшей достоверностью говорить, так это то, что первоначально оно возникло как обряд захоронения знатных воинов. И лишь после распространилось и на другую родовую знать.

Скорее всего, впервые это осуществилось во время воен­ного похода, вдалеке от родных и обжитых мест. Разбойный набег не удался. Дулебы потерпели поражение. Преследуемый противником остаток их рати спасался бегством. От полученных в сече ран умирает их любимый и храбрый воевода-князь. Печаль большая охватывает измученных воинов: потеря-то какая большая. Жгучий вопрос пронзил их сердца: что делать? Как быть? Схоронить по обычаю предков, предать тело огню - значит, погубить всех, оставшихся в живых. Днем их местонахождение выдаст преследователям дым от погребального костра, ночью - пламя. Нести с собой, в родные края, - путь далекий и долгий. К тому же под воздействием тепла труп скоро начнет разлагаться. Оставалось одно - схоронить князя там, где настигла его смерть. Решили, что после вернутся, придут сюда, отыщут его могилу и перезахоронят по обычаю предков.

Грунт был слежавшимся и твердым. Вековая целина. Копке поддавался плохо. Под рукой ни одного, даже примитивного для копки орудия. Яму рыли мечами, осторожно. Боевое оружие приходилось беречь; уж очень оно было дорогостоящим и ценным. Завернув тело в походный плащ воины опустили усопшего в неглубокую погребальную могилу. Глубже вырыть не представлялось возможным, да и уходящая ночь торопила. Положили головой на запад, лицом вниз. Рядом меч и другие предметы повседневного княжьего обихода. Живые твердо верили, что все это ему пригодится в потусторонней жизни. Были убеждены, что дух князя подымется из могилы и, не оборачиваясь, уйдет на запад в вечное царство бога Солнца и огня, бога Ярило, куда тот ежедневно уходит на вечный покой.

Наступила пора прощания. Каждый ратник, наполнив шлем землей, понес ее на могилу повелителю. Отдавались почести от имени покровительствующих ему духов и богов, чтобы те и в загробном мире не оставляли его. Высыпавши, отходили в сторону, уступая место другим. Каждый набирал в шлем земли вновь и уже от своего имени нес в последний подарок усопшему, в знак покорности. Проделал это и в третий раз. Но уже от имени членов своего скорбящего рода, от тяжкой невосполнимой утраты. Так, оставшиеся в живых воины наносили в шлемах и насыпали над могилой князя целый холм — величественный и высокий. Он был хорошо и далеко виден, не мог затеряться в степном разнотравье и кустарниковых зарослях. Предки княжьего рода, придя сюда даже через десяток лет, могли легко отыскать погребение и поклониться праху усопшего.

Сей вынужденный способ захоронения пришелся по душе как рядовым ратникам, так и воеводам. За свою простоту и доступность при высокой торжественности и почестях. И не мудрено, что он начнет вытеснять собой телосжигаемый ритуал. Станет главенствующим при захоронении всех знатных людей рода. Чем он был больше и многочисленнее, тем больше, выше и величественнее насыпался курган над могилой умершего. К тому же родственники, когда приходили поклониться его праху, всегда подправляли и подсыпали курган.

Этот обычай просуществовал у славянских племен более полутора тысяч лет, вплоть до XII-XIII веков нашей эры. До повсеместного утверждения на Руси христианства. Православная вера не примет, отвергнет этот языческий обряд захоронения. Станет насаждать свой ритуал погребения усоп­ших. Но полностью уничтожить, вытравить из сознания лю­дей все элементы языческого так и не сможет. Некоторые из них, пусть в окрашенные верой Христовой, и в несколько измененном, стилизованном виде, доживут и до наших дней. Именно с тех далеких времен от языческого обряда, от курганного захоронения и берет свое начало обычай, что мужчины сопровождают покойника в последний путь с непокрытой головой. Как и обычай трижды бросать на крышку гроба горсть земли. А вот истинного значения этих обычаев давно уже никто не знает. С веками их первооснова утратилась.

Для чего я все это рассказываю? Да только для того, чтобы убедить читателя, что территория вокруг Харалуга была заселена человеком с незапамятных времен. Об этом свидетельствуют курганы языческих захоронений в округе. Множество каменных орудий труда найдено людьми на этой земле. Они во многих музеях местных сельских школ.

Девятиклассник Саша Денисюк показывает мне два серповидных кремниевых ножа и один обломок. Он хранит их дома. Подержу находки в руках, осмотрю хорошо, срисую с натуры в блокнот. Они искусно обработаны, гладкие, без шероховатостей. Один длинною в 12 см., другой - в 11,5 см. А вот обломок, в отличие от целого лезвия, имел в длину всего 7 см. при почти одинаковой у всех, в 3 см., ширине. Типичный для массового производства стандарт, с поправкой на время каменного века. Им же с братом Димой был найден и кремниевый топор с отверстием для ручки и передан в краеведческий уголок школы. Свои находки ребята обнаружили на поле у села Ричечно. Когда там пашут, то вместе с землей иногда выпахивают и осколки керамической посуды.

Школа села Великая Клецка. Учитель химии Антон Сергеевич Дячук охотно показывает мне экспонаты краеведческого уголка. Правда, надлежащим образом не оформленного и не упорядоченного. Достает из ящиков стола, коробок, витрин, шкафов кремниевые топорики. Из серого, хорошо обработанного, гладко отполированного гранита — до десятка разных размеров рубил и молотков. Одна, средних размеров кувалдочка, привлекла мое внимание особенно. Отверстие для ручки древний мастер начал сверлить, половину просверлил, но до конца дело так и не довел. Бросил. Что-то очень важное помещало ему закончить работу. Возможно, смерть от болезни или гибель от меча, неожиданно нагрянувших в грабительском набеге кочевников. Так почти готовое изделие навсегда, на веки вечные и осталось незавершенным.

Одно можно сказать: недоделку издалека не завезли. Невыгодно и бессмысленно. Никто ее не купит и ни на что не обменяет. Кувалдочку делали только здесь, или где-то поблизости. Была ли это целая мастерская по изготовлению каменных орудий труда, или этим занимался мастер-одиночка - можно только гадать. Но где брался, откуда доставлялся материал для заготовок? Вокруг сплошные болота, на полсотни километров ни одного каменного карьера.

Наше село, говорил Антон Сергеевич, получило название от ведущей к нему дороги, которую через малопроходимые болота настилали до трехметровой длины бревнышками. Великими клецками — как и сейчас говорят на Украине. Во время мелиоративных работ остатки настила, такой дороги, выкапывались экскаватором из глубины до двух с половиной метров.

Впервые село упоминается в письменных источниках, датированных 1629 г. Имелось тогда здесь 18 домов. Стоит село, как бы на границе, где заканчивается низина и начинается возвышенность. На глубине примерно около трех метров начинается гранитный пояс. Во время копки ям, погребков, колодцев частенько попадаются большие куски кремния, в том числе и весьма редкого красного цвета. Не в этом ли кроется разгадка того, где живший здесь древний человек брал материал, добывал кремний и камень для изготовления своих орудий труда? Это еще раз подтверждает, что обживаться этот глухой полесский край начал задолго до того, как люди научились из болотной руды добывать крицу, ковать железо.

— Когда я была еще подростком, мы, дети, частенько бегали за ягодами и грабами в лес, что рос возле хутора Вославка, — говорила Неонила Максимовна Фомина, педагог с более чем с тридцатилетним стажем, директор и учитель начальной школы с. Топча. — Когда вековые сосны срубят, пни выкорчуют и на этом месте сделают поле, то при его возделывании будут находить как каменные орудия труда, так и изделия из железа. В том числе и обломки мечей. По преданию, там было поселение, уничтоженное во время татаро-монгольского нашествия. Находки сдавали в шкоду, где был создан краеведческий утолок. Но село приходит в упадок. Люди покидают его. Была восьмилетка, сейчас начальная. Всего учатся в ней одиннадцать детей. Часть экспонатов уголка была передана в Корецкий районный музей, часть, что было, по мнению учителей истории, самым интересным, они увезли с собой, покидая село. Так сказать, на память. И богатый историческими экспонатами краеведческий уголок прекратил свое существование. А сейчас об этом жалею, что не нашлось времени и стремления, чтобы сохранить его. Как ни горько признавать, но это наглядный пример того, как с прошлым теряем и будущее своего родного края. Утерянным не засеешь в детских душах любовь. Ни памяти, ни гордости за славнее прошлое своего села. Горькая пустота.

Вспоминает, рассказывает житель села Даничев Василий Михайлович Бондарчук - экскаваторщик и бульдозерист, ведущий мелиоративно-осушительные работы в районе с Харалуг:

- Было это в 1978 году. С напарником, он живет в Межеричах, вели мы прокладку дренажных канав на одном из болот у села Харалуг. Неожиданно раздался скрежет, и ковш экскаватора за что-то зацепился. Техника не осилила, остановилась. Приглушив мотор, вылез из кабины, заглянул под ротор. Вижу — большой камень. Пришлось обкапывать. И только тогда еле вытащили вдвоем на поверхность земли. Находка удивила. Это был не просто большой камень или мельничные жернова, за что поначалу мы и приняли находку, а что-то совершенно другое. Это «другое» было идеально круглой формы, до полутора метров в диаметре, из хорошо отшлифованного серого гранита. В центре диск имел толщину от 35 до 40 см (точно никто не обмерял), но без какого-либо отверстия. А вот края были настолько острыми, что мы боялись, как бы не норезать пальцы рук. Как лезвие хорошо отточенного ножа. Когда дренажные трубы были уложены, мы опять дотащили свою находку и сбросили в канаву, засыпали землей, чтобы не мешала во время полевых работ. Туда же бросили и осколок от диска, что был отколот ковшом экскаватора. Могу примерно показать поле и место, где мы его нашли и схоронили вновь. Стоит он в долувертикальном положении, не более полуметра от поверхности земли.

Находка мелиораторов, действительно, необычная и вызывает немалый интерес своей загадочностью. Конечно, трудно делать какие-то выводы, всецело полагаясь лишь на рассказ очевидца. А вот поразмыслить над данным фактом стоит.

Первое. Тот же самый гранит, из которого изготовлены и каменные орудия труда, которые я видел во множестве в краеведческих уголках местных школ.
Второе. Не может не восхищать то, сколько сил, умения, таланта пришлось затратить древнему мастеру, чтобы его изготовить. В каменоломне из гранитной глыбы идя стены отколоть нужной величины заготовку. Грубо обработать, придав нужную форму. Перевезти в мастерскую. Затратить месяцы на шлифовку. И для чего? Для какой цели столь тщательная и кропотливая обработка? Применение его в хозяйственной деятельности человека сомнительно. Скажем, как нож для резки чего-нибудь. Но для этого необходимо, как минимум, отверстие в центре. А оно отсутствует. Так что же это?
А если предположить, что данный каменный диск имел не хозяйственное, а чисто культовое предназначение? Что это символ наших далеких предков-язычников, бог солнца и огня Ярило? Тогда все хорошо объяснимо.

Где-то недалеко от Харалуга было капище. Место, где населявшие эту землю дулебы-волыняне поклонялись своим богам, приносили жертвоприношения. Он и стоял там, на видном, почетном месте. Поклонение ему было особенно почитаемым. Огонь согревал счаг людей, помогал добывать пищу, наконец, железо из болотной руды. Оно имело, по тем временам, огромную ценность и приносило людям уважение, почет, достаток и богатство, наконец. Так длилось веками, тысячелетиями. Не все не вечно под солнцем. Все течет, все меняется на сей бренной земле.

В 988 г. киевский князь Владимир принимает христианскую веру сам и крестит всех своих подчиненных на Руси. «Повелит опрокинуть идолы — одних изрубить, а других сжечь. Перуна же приказал привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву взвозу к ручью и представил двенадцать мужей колотить его железами. Делалось это не потому, что дерево что-нибудь чувствует, не для поругания беса, который обманывал людей в этом образе - чтобы принял он возмездие от людей. «Велик ты, Господи, и чудны дела твои!». Вчера еще был чтим людьми, а сегодня поругаем. Когда влекли Перуна по ручью к Днепру оплакивали его неверные, так как не приняли еще они святого крещения». («Повесть временных лет»).

Так было в Киеве. Примерно так же поступали с языческими идолами и в других градах. Их низвергали со своих мест, жгли, топили в речках и озерах.
Пусть и не сразу, не в один год дошла очередь и до капища у Харалуга. Под присмотром княжьих мужей Ярило сбросили с почетного места и поволокли в болото. Его же каменного, не сожжешь и топором не изрубишь. И утопили. Так, погребенный в болотной тине, он и пролежит без малого тысячу лет, покуда мелиораторы случайно не наткнутся на него и не извлекут на время на свет божий из почти двухметровой глубины.

продолжение следует