Александр Сирый: Аляску продали ради освоения Донбасса?

Не так давно в Cети появились фрагменты документального фильма с рабочим названием Донецк. Анклав английского империализма. Даже по тем кускам, что можно найти в YouTube понятно, что ленту будет отличать оригинальный взгляд на многие, казалось бы, давно известные дончанам вопросы ранней истории города.

Её автор - петербуржец Александр Сирый, полюбивший шахтёрский край всем сердцем, который стал гостем редакции Донецкого Кряжа.

- Однажды жизнь потребовала, чтобы я приехал в Донецк по личным делам, поэтому решил побольше узнать об этом городе. Уже на месте обратил внимание, что прочитанное мной в открытых источниках далеко не всегда соответствует действительности, - говорит Сирый в интервью Александру Дмитриевскому.

- Я не нашёл советской эпохи в том объёме, как это казалось, зато заметил, что в донецкой архитектуре сильно влияние викторианских индустриальных мотивов. Поразил эклектизм в расположении памятников: так, у входа в ДонНТУ соорудили церковь Святой Татьяны, покровительницы студентов, а рядом (а это очень часто встречается в Донецке) стоит памятник героям Великой Отечественной войны. Здесь же, возле странного, похожего на «Титаник», здания библиотеки, упираемся в памятник Юзу.

Символично, что в нескольких сотнях метров стоит монумент другому британскому подданному — председателю Донецко-Криворожской Республики товарищу Артёму, который стал им, находясь в эмиграции. Ещё бросился в глаза соседствующий с храмом памятник борцам за советскую власть на пересечении Садового проспекта и Первой линии.

Очень понравилась Старая Юзовка, ветхие дома которой многие дончане почему-то считают позором. На самом деле — никакого позора тут нет: это нормальный старый город, и надо подумать, как его, хотя бы в виде одной улицы, реставрировать и сохранить, без этого фрагмента своей истории харизма столицы Донбасса будет неполной. А ведь приговорена, по сути, не только она: в силу понятных причин ломают и советский, по-своему уникальный ансамбль.

Мне стало интересно, почему шахтёрской столице так трудно идентифицировать себя с чем-либо: дом Юза-Свицина стоит полуразрушенный, мемориал шахты 4/4-бис на замке… Какими корнями дорожит город? Стал искать в архивах, общаться с людьми, поиски постепенно переросли в работу над документальным фильмом об истории Донецка. Как человек, который занимается рекламой и документальным кино, построил коммуникативную среду вокруг своего фильма. Назначил точку отправки и прибытия, последней стал 2014 год - юбилей Джона Юза. Два года для документальной ленты — вполне нормальный срок, чтобы её завершить.

- Неожиданно для себя нашёл ряд документов, которые говорят о другом Джоне Юзе: сам город, отцом-основателем которого он стал, его слегка возвышает, создаёт некую ауру, идеализирует. На самом деле Юз — акула империализма со всеми вытекающими последствиями: давал взятки и вознаграждения за содействие, частенько обманывал и водил за нос даже своих, но в той среде это было нормой. Помните бытовавшее в советское время понятие «плохой семьянин»? Так вот, в Юзовке у Джона Юза почти сразу же появился внебрачный ребёнок, сам он был любителем выпить и сыграть в карты, хотя у своих подчинённых эти пороки пресекал. Впрочем, это не отменяет его организаторских и деловых качеств, способности чётко видеть ситуацию и находить единственно верное решение.

Поначалу Юз, как промышленник, положил глаз на демидовское наследие: Лисью Гору, Нижний Тагил и калужский железоделательный завод. Но само время «Большой игры», как тогда его называли, политика и обязательства перед своими национальными интересами заставили Юза прийти к строительству завода на Донецком кряже. Недавно в мои руки попал ранее не обнародованный доклад английских коммерсантов, датированный 1868 годом, хочу заявить о нём в фильме. Согласно этому документу, основателем Юзовки мог быть, к примеру, армянин Христофор Иванов, достаточно известный на Юге России предприниматель, имевший бизнес в Таганроге и ряд шахт в Александровке. В очереди стояли французы и датчане, а российское правительство не устанавливало жёстких приоритетов и было открыто для всех заинтересованных лиц. Но Христофору Иванову не позволили развернуть дело на берегах Кальмиуса, вынудив к продаже своих активов. Вот интересный фрагмент из этого документа:

«Докладываем о том, что в то время, когда эти проекты были впервые представлены мистером Хоупом мистеру Юзу, и в течение некоторого времени впоследствии, российское правительство желало развить железные дороги и металлургическую индустрию страны, и с этой точки зрения было готово предоставить требуемые субсидии и льготы любому, кто мог создать команду, оправдывающую такой объем капитала, и в начале апреля мистер Юз согласился немедленно отправится в Санкт-Петербург, чтобы решать вопрос далее с его агентами. Однако Юз в это время был поглощён своим бизнесом по производству защиты и вооружения для «Шебургских экспериментов», которые возобновлялись и приостанавливались время от времени, и так, неделя за неделей, на месяц визит Юза был отложен. К лету правительство было завалено заявлениями о субсидиях и льготах. Агенты Юза забыли сообщить о том, что петиции не были представлены, поэтому их первоочерёдность была потеряна, и боялись, что привилегии в виде льгот и субсидий могут быть не получены.

По этому вопросу Хоуп 30 июня написал Юзу, который в ответе от 1 июля заявил: «Я согласен с вашими замечаниями. Жаль, что мы потеряли настолько хороший шанс, но мы не должны терять надежду и повторить попытку. Мне бы хотелось, чтобы «Шебургские эксперименты» были приостановлены, этого не должно было произойти, но я все еще в недоумении, что имел в виду Иванов. Боюсь, он ведёт двойную игру, и я написал Томпсону, с которым я поговорил насчёт того, что Иванов не подпишет наши требования. Я не могу представить, что у него на уме, выглядит, будто они действуют сообща или он заснул; нам нужно надеяться на удачу в следующий раз». Позже, в сентябре, мистер Чаборд получил письмо из Санкт-Петербурга от Леговица, выражающего предчувствие, что сам мистер Юз ведёт двойную игру, пытаясь присвоить себе и своим друзьям всю выгоду от трёх южнороссийских предприятий, жертвуя интересами тех, кто изначально создавал проекты и представил их на рассмотрение Юзу…»

Как мы видим из этого фрагмента, взаимоотношения потенциальных инвесторов были сложными, противоречивыми и далеко не всегда партнёрскими.

- По своей первой специальности вы — морской офицер. Насколько это позволило взглянуть на рассматриваемую проблему под новым, нетривиальным, углом зрения?

- Дальнейшие поиски, как ни странно на первый взгляд, привели меня в Военно-морской архив, расположенный в Санкт-Петербурге на Серебристом бульваре. Дело в том, что очень большую роль в основании нынешнего Донецка, да и в освоении Донбасса в целом, сыграло российское Адмиралтейство. И это вполне оправданно: унизительный Парижский договор лишал Россию права иметь на Чёрном море свой флот, что полностью противоречило государственной военной доктрине, а Крымская война и оборона Севастополя выявили острую необходимость в освоении ближайших источников железа и угля, в создании мощной индустриальной базы, так как Урал — удовольствие дорогое и неблизкое.

Считаю, что на самом деле отцом-основателем Донецка должен считаться адмирал флота великий князь Константин Николаевич Романов, возглавлявший к тому времени Государственный совет. В одном из писем донецким краеведам даже в шутку написал, что памятник Юзу пора переносить поближе к ДМЗ, а на том месте ставить памятник Константину Николаевичу. Самого Джона Юза можно рассматривать как первого городского голову и инвестиционный инструмент, получивший концессию на строительство завода в Новороссии. Юза направили в Донбасс, сказали, где строить. И он построил завод, который оброс городской инфраструктурой. По ряду документов прихожу к выводу, что в экономическом смысле Юзу всё диктовало правление из Лондона, а в стратегическом плане Санкт-Петербург самоуправства ему не позволял.

Есть такая знаковая личность и для Донецка, и для Донбасса, и для России, которая незаслуженно находится в тени, — это капитан первого ранга Леонид Павлович Семечкин, адъютант великого князя, один из лучших и талантливых разведчиков и стратегов своего времени. Он в 1871 году по заданию Адмиралтейства совершил инспекционную поездку в Донбасс, о чём сохранился весьма интересный отчёт в двух вариантах, причем один, большой, для Русского технического общества и другой, скромный, для морского ведомства. Первый — масштабный документ на полторы сотни страниц с подробным описанием состояния дел на Донецком кряже, в том числе того, что делали англичане. Второй — докладная записка на десяток страниц о положении дел с позиции флотской разведки. Но ключевая вещь этих документов в том, что морское ведомство контролировало дело с самого начала. А к 1910 году Новороссийское общество постепенно фактически отняли у англичан, заместив их русскими специалистами: налицо классическая схема вытеснения одного капитала другим.

Сейчас у меня появляются документы о том, что освоение Донбасса было большим инвестиционным проектом, ради которого в 1867 году продали Аляску, а шестью годами раньше решили важнейшую социальную задачу: освобождением крестьян создали в стране рынок труда. Россия начала модернизацию флота, и ей нужна была металлургия, а Джон Юз, вследствие определённого стечения обстоятельств, оказался под рукой: он работал напрямую с российским Адмиралтейством по производству брони для форта Константин в Кронштадте, а кроме того, был в хороших отношениях с великим князем Константином Николаевичем, тот любил всё инновационное. Во всяком случае, в записной книжке того же Леонида Семечкина сохранился тёплый отзыв великого князя о стрельбах по испытанию брони для форта Константин с упоминанием Джона Юза.

Несмотря на то что для этого заказа морского ведомства герой Крымской войны инженер-генерал Эдуард Тотлебен выбрал на Митвольском железо-прокатном заводе именно Юза, желающих получить концессию на Юге России было много. Точно знаю, что в одном из лондонских архивов по этому поводу есть иск кого-то из французской королевской семьи Бурбонов, по-моему графа Шембрука, к Новороссийскому обществу, датированный 1870 годом. Об этом мне рассказал донецкий писатель и историк Анатолий Жаров. К сожалению, этот документ пока недоступен, я его не видел и не могу отвечать за точность сведений.

- То есть вы считаете, что царское правительство продало Аляску ради освоения Донбасса. Чем оно могло руководствоваться?

- Российское правительство продало Аляску по многим причинам. После Крымской войны в империи был сильный кризис: последствия Парижского договора, катастрофическое падение рубля, упадок промышленности, простаивание заводов на Урале, отставание в военном отношении. Аляска была обузой, Русско-Американская компания почти все свои позиции на североамериканском континенте уступила англичанам. Великий князь Константин Романов лично разработал и провёл множество гражданских и военных реформ: возглавлял комиссию по освобождению крестьян, разработал новый морской устав, сократил сроки службы, ввёл новую форму, отменил телесные наказания, инициировал в Госсовете решение о новых концессиях для разработки залежей полезных ископаемых, в том числе иностранцами. Императорское правительство геополитически рассматривало Юг России как важнейший оплот будущей индустриальной мощи. У России не было иного выбора, как продать североамериканские земли, воспользоваться технологиями и финансами западных партнёров, в общем-то исконных врагов России, и начать планомерное освоение Донецкого кряжа. Точно знаю, что Юзу были предоставлены все документы с подробнейшим описанием всех рудников и шахт и указанием места, где строить завод.

- Почему в конце концов остановились на британских инвесторах?

- Если ваш вопрос касается конкретно Джона Юза, то здесь мне трудно что-либо однозначно утверждать: здесь присутствует много факторов. Думаю, что не Юз перекупил концессию у Кочубея, а для Юза это сделали другие люди. Кроме того, на мой взгляд, Новороссийское общество является преемником Московской компании, существовавшей в Англии ещё со времён Ивана Грозного, и ей давались все права на торговлю с Россией. Пока документов нет, есть имена, предположения, но кажется, что именно эта компания существенно помогала Юзу.

Очень хочется задать себе вопрос: «Неужели известные подданные Её Величества королевы Виктории не наделяли Джона Юза дополнительными полномочиями и не ставили перед ним свои задачи?» Иначе откуда взяться в числе акционеров Новороссийского общества Вильяму Вайсману, баронету, полному адмиралу, будущему герою Австралийской кампании? Как видим, английское морское ведомство было заинтересовано в освоении Донецкого кряжа не меньше российского. В то время Англия вела масштабные колониальные войны, а здесь налицо экспансия экономического характера, что было тогда несвойственно британцам: после Крымской войны сложились весьма странные отношения с Россией, которые к тому же были очень шаткими.

Думаю, что пошли англичане на этот шаг ещё и потому, что не имели иного выбора: во-первых, они не верили в исполнение Россией Парижского договора, понимая, насколько важен для нее Черноморский флот.

Тем более, что Крымская война для России была неудачной только в Крыму: на Дальнем Востоке, в Закавказье и Приазовье русские войска одержали верх. Во-вторых, кризис и война сильно расшатали британскую экономику. Налицо прагматичная форма сотрудничества, основанная исключительно на взаимной выгоде, а не на дружбе и взаимопонимании.

Могу предположить, что определённую роль играли ещё и женщины: не хочу называть конкретные имена, но из архивных писем адьютаната Константина Николаевича Романова можно сделать вывод, что влияние ряда персон на великого князя имело место. Речь идёт о жёнах высокопоставленных лиц и крупных предпринимателей: это не какие-то фаворитки, которые шепчут Наполеону на ухо, на кого нападать, а на кого не стоит, это нормальная форма общественной среды, когда родственные связи играют ключевую роль, то же самое у нас и сейчас происходит. Визитная карточка жены Бальфура, например, фигурирует в личном архиве того же Семечкина. Это, может быть, совсем ни о чём не говорит, но наводит на определённые размышления.

- О чём хотелось бы сказать в будущих сериях фильма?

- Буду думать, в каком ключе продолжать съёмки: результаты поисков коренным образом меняют смысл работы, во всяком случае для меня. Нужно ли и дальше снимать фильм просто о Джоне Юзе и английской колонии и тем самым абстрагироваться от стратегических вещей? А может быть, имеет смысл говорить о том, что знаю: это всё-таки в какой-то мере скандальная тема, так как сейчас, в силу определённых политических устремлений, культурные и политические элиты дистанцируются от того, что Россия играла ключевую роль в освоении Донбасса, да ещё в лице Морского ведомства. Когда начинал работу над фильмом, не пытался это найти и даже не шёл в этом направлении: мне были интересны жизнь, устои английской колонии, культура, традиции, обиход. Но каждый должен быть на своём месте: пусть местные краеведы спорят, жил ли Юз в доме Юза-Свицина или нет, это, несомненно, важная задача в рамках истории и топонимики родного города. Я же останусь на своём, понимая, что двухсотлетие со дня рождения первого директора-распорядителя Новороссийского железоделательного общества — круглая дата для целого фрагмента истории России, фрагмента великого становления крупнейшего промышленного региона, с историей которого связаны судьбы многих известных людей.

- Вернёмся из прошлого в современность. Что может вызывать наибольшую тревогу у человека, полюбившего Донецк?

- Донецк с Санкт-Петербургом роднит многое, оба — города воинской и трудовой славы. Я пытаюсь делать историческое кино о шахтёрской столице и никоим образом не стремлюсь показать её с тёмной стороны. Мне нравятся Донецк, его харизма, то, что он не такой, как все: город-кремень, город-завод. Донбасс в целом мог бы стать духовным центром индустриальной культуры, которую надо всецело сохранять и развивать, даже во времена олигархического капитализма, своеобразным музеем технических достижений человечества. Но у вас сейчас подавленное духовное пространство, взрыв общественной жизни во время футбольного чемпионата не является ярким примером единения культурных элит и общества в целом. Не я, сам город должен определить своё прошлое и будущее, и роль донецкой интеллигенции здесь исключительна: ведь в её числе есть достойные люди, имена не только государственного, но и мирового уровня. Дело за малым — создавать общественно-культурные движения, комитеты, открывать бюджеты и пространство для интеграции и сотрудничества. Имидж — бесценен, и мы убеждаемся в этом на каждом шагу. Я вот, например, очень хочу привлечь к своему проекту молодёжь Донбасса, сейчас продумываю, как это осуществить. Дело движется, нахожу отклик и понимание не только у людей культуры, но и со стороны городской и областной администраций, рассчитываю на их помощь в решении ряда вопросов.

- Знаю, что в этот приезд в Донецк вы приготовили оригинальный подарок…

- Да, коллекция областного краеведческого музея пополнится новым экспонатом: им будет кирпич с личным готическим клеймом Арчибальда Бальфура, хозяина донецкого «дома с башнями», одного из тех англичан, кто стоял у истоков города. Кирпич привезён из Санкт-Петербурга, с полуразрушенного заднего крыльца знаменитой дачи Безбородко, которую все мы помним по фильму Эльдара Рязанова «Невероятные приключения итальянцев в России».

Видимо, памятник середины XVIII века спустя сто лет ремонтировался или достраивался не без помощи продукции завода, принадлежавшего одному из основателей шахтёрской столицы.

Беседовал Александр ДМИТРИЕВСКИЙ, собкор «ДК» в России

Отсюда