Дом

На неподконтрольной Украине территории Донбасса воскрес практически умерший в 2014-15 годах из-за военных действий рынок недвижимости.

По данным Министерства юстиции Украины, за первое полугодие наблюдался рекордный рост числа сделок по смене прав собственности на квартиры и дома в Луганской и Донецкой областях.

В Луганской области число сделок выросло на 99,4%, в Донецкой - на 50,6%. Учитывая, что из-за временного запрета регистрации сделок нотариусами на территории ДНР, все сделки осуществляются в украинских городах, львиная доля от этого числа - это купля-продажа недвижимости именно в ДНР/ЛНР.

Рынок недвижимости начал оживать в апреле

Оживление началось с апреля этого года, а уже сегодня можно говорить о вполне обозначившихся новых тенденциях.

Во-первых, наблюдается резкое падение цен по сравнению с довоенными позициями. Нынешние цены в Донецке составляет примерно треть от начала 2014 года, то есть снижение в долларах составило 70-75%. Если самая скромная однокомнатная квартира с косметическим ремонтом в Ворошиловском районе в 5-ти этажном доме на последнем этаже стоила 45 тысяч долларов, то теперь ее выставляют за 11 тысяч долларов. Самый популярный товар по-прежнему одно-и двух комнатные квартиры в центральных районах.

По данным сайтов и донецких агентств недвижимости, на вторичном рынке в центральных районах цена продажи, на середину октября этого года на 1-комнатные квартиры в "хрущевке" со средним ремонтом и бытовой техникой, составила 13-15 тысяч долларов, в 9-ти этажных домах 14-19 тысяч, в "сталинках" 15-22 тысячи долларов. В отдаленных и обстреливаемой части центральных районов (окраина Киевского района) можно купить однокомнатную квартиру за 3-8 тысяч долларов (также с ремонтом и бытовой техникой).

Бывшие жители Донецкой области, которые покинули территорию Республики, могут лишиться своего имущества в случае, если будет доказана их враждебная деятельность.

Об этом заявил глава администрации Донецка Игорь Мартынов, сообщают "Новости Донбасса".

"Мы прекрасно понимаем, что те даже брошенные квартиры - это чья-то собственность. Поэтому мы должны очень тщательно к этому вопросу подходить. Мы должны понимать, чьи квартиры. То есть, мы сегодня воюющая страна, у нас есть та страна, с которой мы воюем, есть люди, которые наносят нам урон, которые враги наши и так далее. Я бы не хотел огульно это делать, надо подходить очень четко: кто действительно наш враг. Надо все это законодательно прописать и тогда уже должен возникать вопрос: если это враг народа, значит у него конфисковывается движимое, недвижимое имущество и тогда это становится народным", - сказал Мартынов в эфире телеканале "Юнион".

Подъезжаем к блокпосту. В тени +32. Становимся в примерно полукилометровую очередь сначала до одного перекрестка, потом до другого. Машин море. И сразу видно, что они тут надолго. В отсутствии тени, автомобили накрыты всем чем угодного: от специальных чехлов до верблюжьих одеял. В машинах люди спят, едят, сидят и ждут своей очереди.

С пешим пропуском все еще сложнее. Тень там можно найти, лишь оказавшись возле пропускной будки в пределах 2метрового "козырька", а очередь метров на 20. Где-то в середине очереди на бетоном ограждении полупустые 5 литровые баклажки с водой. Стоящие в очереди кто пьет, кто мочит платки, а кто обливается себя понемногу водой.

А вокруг этих бесконечных человечески-машинных очередей раскинулись поля подсолнуха. Тот вытянувшись в человеческий рост к солнцу, как бы демонстративно отвернул шляпки своих соцветий от всего этого беспредела на КПП. А может растение из семейства астровых, просто уже не в силах терпеть зловонный запах из настежь открытых и раскаленных на донбасском солнце железных будок-туалетов. Но люди в отличие от растений терпят все. Кто-то находит свой угол тени, как раз возле санузла, кто-то плевав на таблички «осторожно мины» прячется прям в подсолнухах.

Разрушенная средняя школа поселка Шахты 6/7.

Упало и взорвалось рядом с родительским домом. Ну как рядом - метров пятьсот, если смотреть по карте, а в жизни воспринимается почему-то дальше. Наверное, потому что именно в том направлении я почти никогда и не ходил. А где не был, где неизведанно - то сознанием воспринимается далеким и недоступным. Почему дорога домой короче? Вот-вот. Уезжаем в пустоту, возвращаемся к хорошо знакомому и родному. Да не просто возвращаемся - бежим.

А в тот вечер упало и взорвалось рядом с родительским домом. Дом нынче сирота. Нет уже родителей, и я проведываю его время от времени, и собаки моей, вечного суетливого сторожа и паникера, тоже уже нет. Не бегает там по двору беспокойное белое бесхвостое чудо, ушел сразу за отцом, через неделю - как чувствовал.

Потому дом стоит в темноте один, светят на него ночами лишь звезды да луна, и то, если нет облаков. А из соседних домов света нет, хотя раньше был.

Нет, там не умерли - просто уехали. Повесили на калитку замок и попросили соседей присматривать. Те, кто остались, – настоящие хранители улицы. Комиксами они не увлекаются. Ощущения того, что быть хранителем стильно и модно, у них тоже нет и быть не может. Простые люди с осколками снарядов в своих огородах.

Никишино — село к северу от Шахтерска, Донецкой области, находилось как раз на пути в Дебальцево и подвергалось постоянным обстрелам с украинских позиций, особенно во время горячих столкновений зимы 2014–2015 годов. Оно полностью разрушено, но в нем продолжают жить и выживать люди. И если городские кварталы Дебальцево интенсивно восстанавливаются, то частный сектор небольших сел получает только гуманитарную и добровольную помощь бойцов, воевавших здесь. Российские медиа практически забыли про гуманитарную беду Донбасса, найдя более свежие темы. Но в Донбассе все еще гибнут люди, разрушены дома, страдают дети. Без внимания России и российского общественного мнения граждане ДНР и ЛНР могут остаться в чудовищной нищете и разочаровании, а местная бюрократия, еще крайне слабая, но местами очень самодовольная, наверняка все провалит.

Возле рва для фундамента женщина ковыряет ногой железяку, застрявшую в земле, изредка поднимая грубое от красного загара лицо и поглядывая на мужчин в военных спецовках, разбрасывающих лопатами песок. Неподалеку, через хилый забор — развалившийся соседский домик, береза, хлам, вынесенный из жилья. Низко над Никишино стоят серые облака.

Женщина поднимает голову, чтобы проводить взглядом длинную балку, лежащую на плечах рабочих. Ветер беспокоит седую челку. Женщина приходит сюда каждый день — посмотреть, как идет стройка нового дома на месте старого. Старому в конце четырнадцатого года выбило стекла, обрушило стену, а прямое попадание в подвал завершило начатое. Дом разнесло по двору. Женщина в это время пряталась с внуками в подвале у двоюродной сестры. Коридор на выход из Никишино им дали раньше, чем снаряд попал в дом сестры.

— Уже ничего я не люблю, — бормочет она, долбя железяку, — ни старого, ни нового. Дом был красивый, обыкновенный, десять на десять, средний для колхозника. Зал — любимый, светлый, большой, три окна, много цветов. Все хорошо было, и на праздники было хорошо. Вон береза моя, люблю я ее. Лучше б не помогхали, — мягко говорит она. — Лучше б не помогхали.

Лопаты перестают разрезать песок. Изо рва показывается круглая рыжая голова строителя.

— Лучше, чтоб помогхали, — отзывается твердый мужской голос.

— Лучше, чтоб не помогхали, — настаивает женщина.

— Перекур! Курить!

Рада разрешила гражданам, которые из-за отсутствия собственного жилья длительное время (более 5 лет) проживают на законных основаниях в общежитиях, после передачи их в собственность объединенных территориальных общин, бесплатно приватизировать помещения, в которых они проживают.

За принятие во втором чтении законопроекта №1076 проголосовали 252 депутата.
В пояснительной записке к законопроекту отмечается, что принятие этого документа позволит реализовать жилищные права граждан, которые не имеют собственного жилья и на законных основаниях фактически проживают в общежитиях и зарегистрированы в них более 5 лет.

Таким гражданам законопроект предлагает разрешить бесплатную приватизацию жилых и нежилых помещений в общежитиях, где они проживают.

Документ определяет, что длительным временем для проживания считается проживание в общежитии постоянно совокупно на протяжении 5 и более лет.

ВСУ ночью обстреляли из минометов село Жабичево и окрестности аэропорта на северной окраине Донецка. Об этом ДАН сообщил сегодня источник в силовых ведомствах ДНР.

«Прошедшей ночью подразделения ВСУ обстреливали территорию аэропорта и село Жабичево из минометов калибра 82 и 120 мм. Первые взрывы были зафиксированы около 22:00», — сказал собеседник агентства.

По данным источника, противник также применял гранатометы и стрелковое оружие. Огонь велся с позиций в селах Пески и Опытное.

* * *

В ночного обстрела подконтрольной ДНР части поселка Зайцево повредили около 20 частных жилых домов. Об этом ДАН сообщили сегодня в поселковой администрации.

«Сегодняшняя ночь прошла очень горячо, на эту минуту известно о повреждениях в 20 частных домах», — сказала собеседник агентства.

Жертв, по его словам, удалось избежать.

* * *

На нужды отопления работают 321 котельная (отключение электроэнергии - 1).
От газоснабжения отключены 4 потребителя.
Муниципальный транспорт работает в штатном режиме.

* * *

За прошедшие сутки ремонтными бригадами КП «Донецкгорводоканал»устранено24канализационных и18водопроводных аварии. Сегодня восстановительные работы пройдут:

- в Буденновском районе по улицам Левобережная и Знаменательная,
- в Ворошиловском районе по проспекту Гурова, в Калининском районе по улице Овнатаняна,
- в Киевском районе по улице Пятницкого,
- в Кировском районе на поселке Жилкоп, а также по улицам Жарикова и Коммунаров,
- в Куйбышевском районе по улицам Химиков и Корейская,
- в Петровском районе по улице Дунаевского и проспекту Центральный,
- в Пролетарском районе по улицам Емельянова и Шахтная.

В ночь с 20 на 21 июня 1981 года часть дома номер 9 по улице Розы Люксембург вдруг ушла под землю. Было разрушено 36 квартир. Погибло 6 человек. По истечении 31 года так и не вполне ясно, что же случилось.

Сегодня, в годовщину трагедии, мы предпринимаем попытку собрать мнения очевидцев, чтобы сосредоточить внимание на проблеме, которая должна волновать прежде всего ныне живущих.

Прежде чем уступить место очевидцам, вставлю свои «пять копеек». Сам я, житель окраины, от этих событий был чрезвычайно далек. Только что была пережита первая летняя сессия. Заботы в жизни были совсем другие. Тем не менее, и до нашей «Октябрьской» шахты волны дошли. Рассказывали, что дом провалился в шахтные выработки, и все умерли, кроме одного старичка, который в момент обрушения пошел в туалет и так там и остался до прихода спасателей, в неповрежденном панельном санблоке. Официально о катастрофе почти ничего не говорили, в полном соответствии со стилем эпохи.

Десять лет спустя я столкнулся с этой проблемой уже в качестве корреспондента газеты «Город». Теперь можно было говорить обо всем. Мы нашли языкатого маркшейдера в здании Минугля (хоть убей, не помню его фамилию), который нарисовал нам пару схем и объяснил, что виной всему стало нарушение строительной технологии: несущую стену сложили из силикатного кирпича, что строжайше запрещено. Со временем в подвале дома начала скапливаться вода, она размыла стенку из «силикатника» - и дом сложился, как карточный домик.

Потом о доме на Розе перестали говорить. Между тем, эта история с каждым годом становится все более актуальной. Поэтому мы ее и поднимаем.

Итак, слово очевидцам.

Дом 9 по Розе Люксембург на аэрофотосъемке начала 60-х

На грани разлома

Рассказывает Анатолий Гнутенко (ник на «Донецком» - «Старый»):

Мне повезло, я не жил по этому адресу. Могу поделиться только тем, что рассказали, не только мне, но и всей бригаде Михаил Кунец и Станислав Венжин. Михаил – как пострадавший, Станислав – как очевидец.

Первый раз я испугался смерти в конце июня 1981 года. Тогда в Донецке на ул. Розы Люксембург рухнул жилой пятиэтажный дом – хрущевка. Как выяснилось много позже, строители возвели его с грубыми нарушениями, иного финала у строения просто не могло быть.

Весть о рухнувшем доме мгновенно разошлась по городу, а уж в наш двор она пришла особенно скоро. От моего дома по Университетской 7а до этого несчастного по Розе пешком было идти минут 15, не дольше. Как до школы, только после гостиницы «Киев» свернуть налево, вниз и немного вверх.

Все, кто жил рядом, да и не только они, ходили посмотреть, что там и как, пошли и мы с мамой. Было мне тогда десять лет.

Место трагедии было отгорожено примерно за квартал или даже два теми белыми конструкциями, которые доставали в городе в дни демонстраций, чтобы организовать ими людской поток и не допустить его растекания от Артема по переулкам. Около ограждений стоял одинокий советский милиционер, в серой рубахе и фуражке. На его плече висела увесистая рация, которая постоянно пищала, шипела и выплевывала неразборчивые обрывки фраз. Авторитета одного милиционера хватало, чтобы никто не пытался проникнуть за ограждение даже из чистого любопытства. Толпа стояла и сдержанно-испуганно переговаривалась.