Отдых

Такие взрослые мы все сейчас, вне зависимости от возраста, сил просто нет. Мудрые, всезнающие! Свысока смотрим на кино 1930-х годов: наивное оно, и прямолинейное, и лубочное. А еще можем снисхождение выказать, дескать, терпимо для того-то дремучего времени. Ясно, технологии вперед мчатся. Не сложно, имея технику завтрашнего дня и навороченных спецов, снять какую-нибудь компьютерную сказку вроде последних «Звездных войн». Дорого, понятно, трудоемко, но реально. А тогда с жалкой камеришкой, фонарем, фанерной декорацией, но, правда, и с талантом, заставляли зрителя плакать, смеяться, думать.

Сейба великолепная — лиственное дерево из южноамериканских тропиков — сегодня впервые расцвела в Донецке. Как сообщила куратор оранжереи Донецкого ботанического сада Жанна Ковалевская, этого события ученые ждали более трех десятков лет, сообщает Донецкое Агентство Новостей.

«В Донецкий ботанический сад это растение попало в 1983 году из оранжерей киевского ботанического сада имени академика Фомина государственного университета имени Т. Шевченко, — рассказала собеседник агентства. — Сначала оно находилось в горшке, потом было высажено в грунт и вот только сегодня, с наступлением тропического лета, а у нас - накануне Нового года, сейба великолепная предстала во всей красе».

Относясь с интересом к фильмам на донецкую тематику, я нахально думал, что все сколько-то значительные произведения с этой полочки видел или, во всяком случае, что-то о них знаю. А тут сюрприз. На сайте краеведа и строгого менестреля донбасской старины Евгения Ясенова встретил упоминание о киноленте «Гори, моя звезда» 1957 года выпуска. Ничего не слышал о ней – тем любопытнее было приобщиться.

Название у кино, считай, калька с романса. Но сюжет иного звучания. Борьба за показатели на фоне метаний главного героя между женщинами. А звезда, она же на копре шахты, на которой и бушевали производственно-романтические коллизии. Сначала пятиконечник тускл, потому как план не давали. В конце фильма звезда горит алым пламенем, не оставляя у зрителей сомнений, что все наладилось.

Трудно дышать ветром, но, боже мой, как вкусно. После двухдневного пребывания в бетонной коробке, хочется делать один вдох за другим.

Не привлекая к себе лишнего внимания, в город прокралась зима. Легкий, но уверенный в себе морозец накрыл лужи целлофаном тончайшего льда, высушил почву, лишив жизни и пластичности, а теперь гоняется за прохожими и покусывает за ладони, словно озорной котенок.

Порывистый ветер треплет волосы, сухие ветки и души, вынуждая людей кутаться в плащи и куртки, торопиться домой, где тепло и чай с лимоном. Зима парадоксальна. Ее приход замедляет одни процессы, но ускоряет другие. Дни становятся короче, а шаги - длиннее.

В апельсиновом свете запыленных фар автомобилей, то и дело проносящихся мимо, Донецк выглядит совсем как раньше. Обманываться, при желании, очень легко, но бессмысленно. Он стал другим. Как знаменитый спортсмен, чудом выживший в жуткой автокатастрофе. Искалеченный, но, к счастью, не сломленный, он заново учится ходить.

Руки, трясущиеся от напряжения, крепко держатся за брусья, изувеченные ноги делают один шаг за другим, причиняя ему неописуемую боль. С трудом удерживая равновесие, он стыдливо утирает предплечьем скупые мужские слезы и делает еще один шаг.

Ближе к ночи, в минуты отчаяния, он тянется к рюмке, в которой плещется водка. Горькая и жгучая, как правда его жизни. Но близится утро и он уже готов к очередному сеансу болезненного выздоровления.

Иногда он подолгу рассматривает свои ноги, лишенные пальцев и былой силы, пытаясь абстрагироваться от фантомных болей. В такие моменты, по его венам разливается злость, холодная, как жидкий азот. Но оцепенение быстро проходит. Ведь жизнь - это движение, а он искренне хочет жить.

КиНовость номер ноль - кинотеатр им Шевченка снова работает.
Группа в фейсбуке

КиНовость номер один - там дают фильм "Иерей сан" на вечернем сеансе в 18:40

Это потом, когда после войны минуло сколько-то лет, советский кинематограф пересмотрел свое отношение к немцам на экране. Мол, не гоже показывать противника сворой недоумков. Иначе, поди объясни, чего это они такие сирые, убогие аж до Москвы дошагали? К тому же победа над сильным, хитрым, изощренно коварным противником почетней во сто крат.

На стезе корректировки вражеских образов киношники даже несколько перестарались. Скажем, в «Семнадцати мгновениях весны» матерые фашистюги в исполнении Олега Табакова и Леонида Броневого так обаятельны, что попробуй еще их возненавидь.

В кино 1940-х годов с этой темой особо не церемонились. Немец на экране был вызывающе мерзок, с ходу тянуло вцепиться такому в глотку. Что весьма соответствовало общему настроению зрительных залов. Советского человека не надо было убеждать, что нацизм – это плохо. Убийственные свойства свастики миллионы наших людей испытали на собственной шкуре.

Иосиф Кобзон. Этим, собственно, многое сказано. Убежден, что нет нужды объяснять, о ком идет речь. Песни в его исполнении звучат не одно десятилетие, все его заслуги, звания и награды можно перечислять бесконечно долго. Но в первую очередь он патриот. Иосиф Давыдович из породы тех людей, которые наперекор, вопреки и назло всем санкциям, упрекам и ухмылкам недоброжелателей и завистников подтверждают свою любовь к Родине не словом, а делом. Недавно Иосиф Кобзон гостил в Донецке и любезно согласился пообщаться с журналистами. В беседе с корреспондентом Донецкого Времени он поделился вот чем:

О патриотизме

Не так давно Владимир Путин издал указ о создании детско-юношеской организации «Российское движение школьников». Поверьте, это замечательный указ. Я добивался его принятия очень долго и счастлив от того, что он все-таки издан. Почему? Мало одних призывов «Давайте будем патриотами! Будем любить свою Родину!» Человек должен это чувствовать сам, без подсказок и лозунгов. Я убежден в том, что, когда человек крестится, это не всегда означает, что он истинно верующий. В сердце каждого должны быть любовь к своему отечеству, вера, религия. А как человек воспитан... Вот, например, меня, дитя военного времени, воспитали время и мама. Это моя религия, мой Бог, моя мама, моя земля – все, что хотите. Почему я приезжаю в Донбасс? Мои гены призывают приехать на Родину. Ведь как ужасно выглядит то, что я не могу попасть в Часов Яр, где я родился. Там переименовывают улицу, названную моим именем. В Днепропетровске, где я жил и учился, снимают мемориальные доски. До идиотизма доходит – вырывают дерево, которое я однажды посадил. Согласитесь, это полнейший маразм. Но ничего страшного – лишь бы не продолжалось кровопролитие в Донбассе. Патриотизм, конечно, начинается с детства, с детского сада, со школьной скамьи. Ведь родители находятся в тяжелых напряженных условиях поиска обеспечения, им нужно работать, добывать средства, чтобы кормить семью. Дети идут в школу, потом они выходят на улицу, где воспитание уже иное. К огромному моему сожалению, это воспитание сегодня в большинстве случаев – смартфонное.

Уверен, эти три буквы знают все от млада до велика. И поверьте, ничего в сочетании этих букв нет предосудительного или, упаси Господи, матерного. Более того, этим занимались если не все, то очень и очень многие. Опять же, гоните от себя всякие пошлые аналогии, сейчас речь, наверное, о самой мирной игре – КВН

8 ноября все причастные к Клубу веселых и находчивых отмечают Международный день КВН. В канун этого праздника мы пообщались с Владимиром Абдулаевым, корифеем донецкого КВН, - пишет Донецкое Время.

– Моя жизнь в КВН началась в 1987 году, когда я был студентом первого курса химико-технологического факультета тогда еще ДПИ, – вспоминает Владимир. – Мы участвовали в открытом чемпионате института. В нем могли принимать участие и команды других вузов. Но в начале, на заре КВН, играли аспиранты, молодые преподаватели. Это уже несколько позже, со временем, КВН стал более студенческим. Думаю, расчет Александра Маслякова на омоложение участников был правильным.

– То есть это было такой рекомендацией – омолодить КВН?

– Можно сказать, в кавычках, что это был политический момент. Представьте, тебе 32–33 года, возможно, уже женат, есть дети, карьера развивается, но ты продолжаешь играть в КВН. В советское время, до 1991 года, руководители предприятий шли навстречу: давали отпуска, отправляли в командировки, все это, разумеется, оплачивалось. А после 1991 года каждому пришлось искать средства для существования, ведь почти все было нарушено, многие остались без работы и прочее и прочее.

– И такое явление, как КВН, стало лишней статьей расходов?

– Да он и раньше был затратным. Но государство эти траты брало на себя. Промышленные предприятия, вузы спонсировали команды. Потом все в одночасье рухнуло. Допустим, если удавалось отыскать какого-то спонсора, то средства выделялись лишь в рамках игры в КВН: проезд и проживание. Но а каком-либо вменяемом заработке речи не было. Ну раз ты съездишь, второй, потом же понимаешь, что семью кормить нужно, жить на что-то необходимо. Поэтому КВН стал моложе, появилось много молодых ребят-студентов.

Когда я был практикующим корреспондентом, в смысле писал не то, что хочу, а что редакция прописала, самыми жуткими днями были те, когда приходилось работать на шахтных авариях. Это такого масштаба трагедии, такой клубок боли, отчаяния и бесповоротности произошедшего горя, что несколько раз хотелось выбросить журналистское удостоверение и послать все редакции мира к чертям собачьим – пусть сами выискивают подробности и делают интервью с семьями погибших горняков.

Один раз так я просто чуть не помер. На моих глазах матери шахтера какой-то казенный человек сообщил о смерти сына. Очень деликатно, надо заметить, сообщил: «Да, есть в списке, все в порядке, его хоронит участок номер…» Номер такой-то. Все в порядке! Какой порядок? Я видел, как у этой женщины все внутри сгорело в один миг. Только что была в глазах святая вера, что сын жив, пусть даже поломан метановым взрывом, но жив… И все исчезло, выключилось. По сути, она тоже умерла, хотя по инерции еще двигалась и страшно голосила…

Потому драматизм фильма «Восемь дней надежды», выпущенный киностудией «Ленфильм» на экраны Советского Союза в 1984 году, считаю абсолютно природным. В Донбассе по этому поводу ничего никому пояснять не надо. Суть сюжета следующая. На одной из шахт завалило двух работяг. Живы они или нет – непонятно. Но пока есть надежда, хотя бы манюсенький шанс спасти горняков, для этого делается все возможное и невозможное. Расклад вышел такой, что при благополучном стечении обстоятельств (в которые действующие лица стараются верить) на все про все есть не более 8 дней. Как водится, авария случилась незадолго до праздника. В шахтном клубе уже устанавливали елку. События закручиваются 23 декабря, то есть не сложно подсчитать, что будет через 8 дней. Или всеобщая радость вместе с двумя спасенными товарищами, или скорбь, которую никаким новогодним мандарином не подсластить.

Наблюдая, пусть и поверхностно, биографию уроженца Мариуполя и большого советского режиссера Леонида Лукова, как-то четче понимаешь, что за нестабильная штукенция творческий успех. И вообще, в глобальном понимании, а уж в непростые 40–50-е годы прошлого века – подавно, пишет донецкий журналист Руслан Мармазов в местном издании Донецкое время.

За первую часть «Большой жизни» (1939) Луков был осыпан милостями. За вторую серию (1946) получил по шеям так, что удивительно, как сердчишко выдержало. Всыпал режиссеру лично товарищ Сталин, а это высокий статус порки. Ленту, чтобы не раздражать вождя, выпустили на экраны только через 5 лет после его смерти. А все-таки пережившему взбучку Лукову пришлось потеть и с хрустом жевать валидол, подлечивая собственную политическую близорукость и трудясь над ошибками. Не на лесоповале, как подумала бы либерально настроенная публика, а на киностудии имени Горького, без отрыва от производства.