Отдел Новостей

Мыши плакали, кололись, но все равно продолжали есть кактус, - приблизительно так можно описать ощущения от просмотра нашумевшего своим стартом сериала Отдел Новостей, aka Newsroom.

И пусть сам отдел новостей не есть собственно ньюсрум, а всего лишь его составная часть, это уже не важно. Ибо после километровых докторских сериалов посмотреть тянучку про другую древнейшую касту было здорово. Практически все события разворачиваются и сворачиваются в том самом ньюсруме несуществующего канала ACN. Сегодня не обязательно выходить наружу, чтобы производить новости. Да и для производства сериала полезно.

Главных героев, которые все время в кадре, немного. В центре находится пара - новостной гуру и умеренный республиканец Уил МакЭвой, его исполнительный продюсер МакКензи МакЭйл, которую я не сразу, но вспомнил по фильму Матч-Пойнт и банда журиков: Джим, Мегги, Слоан, Нил и Дон, а также этакий алкоголик и добряк по жизни, но строгий профессионал на рабочем месте Чарли + примкнувшая к ним пара владельцев, без которых нельзя. Должен же быть хоть какой-то конфликт?

Если быть откровенным, то сериалом я сильно разочарован. Сериал для девочек, которые хотели стать журналистками, но так ими и не стали; мальчиков, которые зачем-то стали журналистами; и поклонников эпистолярного таланта Аарона Соркина.

После ударного и сильного начала, которое почти полностью вошло в трейлер, следует унылая, беспросветная и предсказуемая тягомотина и даже рутина, чье течение постоянно нарушается длиннющими пулеметными очередями диалогов и редкими взрывами фугасов относительно смешной, относительно профессиональной шутки. Ведь производство новостей это прежде всего производство.

Берем учебник Этики в Масс-Медиа, снимаем обложку. Берем учебник Медийного права. И тоже очищаем от ненужного. Берем учебник Истории медиа и проделываем тоже самое. Аккуратно расправляем листы и мелко шинкуем цицерной линейкой. Это для мальчиков.

Затем заворачиваем полученную массу в методичку летнего курса кейсов для студентов, которые не хотят или не могут проходить производственную практику, добавляем по вкусу немного публикаций из прессы, где любят обсасывать в подробностях жизнь коллег. Даже больше, чем звьозд так называемой эстрады.

Все это аккуратно поливаем несколькими литрами липкого и приторного любовного варенья про отношения и их строительство. Девочкам такое нравится. Снова разводим листы в стороны. Перемешиваем. Снова поливаем. Снова разводим. Перемешиваем. И снова поливаем. Пока не получится бессмысленное карамельное месиво, где нумерация страниц легко позволит снова восстановить общую стройную картину, но лучше этого не делать.

Во-первых, это красиво. Во-вторых, это не хаос, а эклектика. Кто этого не понимает, тот глуп, уныл и никогда не будет успешен. И сверху, буквально на кончике ножа, бросаем что-то в качестве изюминки/вишенки/мятного листа: йети, смазливого египетского паренька в заложниках, или угашенного ведущего, который рассказывает в прямом эфире про смерть Бен-Ладена.

Документальность происходящему добавляют реальные новостные поводы, но делать выводы о том, как именно делаются новости, по этой картине не стоит. Это - этическая сага про то, как самим журналистам наивно хочется, чтобы у них обстояли дела: чтобы акционеры не лезли в дела, чтобы не уволили, давали делать, что хочется и платили за это деньги. И у них все получалось. Даже если не получается.

Хобби возведенное в абсолют. Призвание, ставшее профессией. Ремесло, дающее сто очков вперед творчеству.

Скучно стало уже на второй серии, когда стало понятно, кто и какую именно роль в этой очередной драмеди из жизни профи изящно выполняет. Понимание того, что вот тут в реальной жизни уволили вот этого, а вот тут - человек, который видел пример уволенного, поступил иначе - отягощает восприятие.

В конце продюсеры удачно закольцовывают сюжет, отсылая к первой серии и очень к месту рассказали очередную пафосную телегу про б0льшего дурака, который и построил Америку. Нужно ли говорить, что второй сезон уже заказан?!

Что хорошо? Смотрел и вспоминал реальные жизненные и профессиональные истории, которые имели место. Взрыв нефтяной платформы - один в один история со специальным выпуском по случаю 9.11. Чаепитие - предвыборная чехарда даже не 2002 года. Буквально в каждой серии есть что вспомнить и рассказать, сравнивая и проводя параллели с событиями тут.

Соперничество истории про внешний долг и про няню - вечная медийная дилемма, которая превращает редакторов в ослов Буридана. Местами даже скупая мужская слеза катилась по небритой щеке, настолько все похоже. Даже сцена выкупа начинающего коллеги из зиндана мятежников. В нашем случае всего за триста баксов. Это была середина девяностых.

Узнаю не просто ситуации, но - людей. О, вот этот - точно так сделал, как в таком-то году такой-то. Типажи, поступки, мнения. И горжусь, что довелось работать плечом к плечу с ними. Вспоминаю как выбрасывали в окно третьего этажа. Невероятную авантюру с поездкой в Новый Орлеан, разрушенный Катриной.

Помню, как четыре часа держали в зеркальной комнате с людьми, чей мозг был не больше кулака, а кулаки - больше, чем голова расстроенного публикацией уважаемого человека, под аккомпанемент Вагнера и пламенную речь в духе раннего Адольфа.

Отлично помню похмельную поездку в Мордор и украденные лавры, которых тогда страшно хотелось. Эта поездка изменила судьбы не одного медийного коллектива города. Идиотскую совершенно эпопею с поездкой на интервью к Горбачеву и смелую, трудоемкую по замыслу, но абсолютно бессмысленную и беспощадную эпопею с серией прямых включений со стадионов Европы по мобильному телефону в радийный эфир.

И это только про себя. Далеко не самого искрометного и склонного к приключениям. Даже наоборот.

Было весело. Есть только один нюанс, который портит все. Было. В прошедшем времени. "Не будет" и не "мы стремимся к тому, чтобы". Именно "было". И в этом слове из четырех букв - убийственное отличие всего того вторичного продукта, которым заполнен местный рынок, от того что довелось видеть. И в сериале тоже.

Персональная гуттаперчивость и верность идеалам какого-нибудь клана стали важнее профессионализма сразу, как только рынок перестал быть рынком. В стране, где отсутствуют и профсоюзы, и профессиональные контракты, нельзя позволить и десятой доли того, что показано в сериале, но все равно находятся те, которые умудряются недолго, но работать. У тех, кто не просто выжил и выживает, тоже другого пути не было, но их почему-то не жалко.

Потому что не жалко тех, кто ест с рук не с голодухи, а чтобы сделать приятно, не жалко тех, кто жмется к ноге по причине страха за собственную шкуру, не жалко тех, кто бросается добивать слабых и больных соплеменников только при наличии численного перевеса, поддержке всей королевской рати и будучи уверенным в победе. И совсем не жалко тех, кто при этом громко рассуждает об этике, высоких идеалах, общих ценностях и социальной ответственности.

Время романтизма украинской журналистики прошло, время прагматизма еще не настало. Нечему наставать. Его уже не будет. Каждому овощу свое время. Ибо пришла эпоха атомизации сознания, кошельков, семьи и социума.

Профессия потеряла всякий смысл задолго до того, как акционерам стало понятно, что перепечатывать релизы быстрее и дешевле, чем делать новости, но в действительности проблема обозначилась еще тогда, когда потребитель перестал платить дороже не только за то, что лучше по мнению журналиста, но и за лучшее по собственному мнению.

Потребитель окончательно перестал понимать разницу между хорошим и плохим. В следствие этой своей неразборчивости, он уже не понимает, что именно происходит, кому выгодно и какой в этом смысл. Девочка, которая провела в катакомбах двадцать лет, может и выйдет на свет, но никогда не станет, той, что была прежде.

Назад дороги нет. Все. Нет ни веры, ни денег, ни идеалов, а есть исключительно борьба сотен утопающих за единственную доску, что брошена с борта комфортабельного лайнера в ледяные воды океана.

Кривое, корявое, больное, но все еще живое дерево журналистики, время от времени омываемое кровью идеалистов, оказалось никому не нужным. Даже тлям и гусеницам. Даже самому себе. И перестало жить. О нем вспоминают. К нему приходят, но ни укрыться в спасительной тени, ни собрать полезных плодов не получается. Разве что подурачиться и вместо шеста использовать.

Всего сняли десять серий. Следующим летом будет продолжение. Буду плакать, колоться, но продолжать смотреть обязательно.

Контент - повсюду, но новостей - нет.