Что такое обабки и с чем их едят

Не «о, бабки», а именно, что «обабки». Грибки такие, собирательный групповой образ. Хорошие грибочки, надо сказать, ценные, питательные, но, будем камлать и шаманить строго по порядку, в хронологической, так сказать, последовательности. Вышла я, значит, замуж в конце аспирантуры совершенно внезапно для всего окружающего мира, прифигевшей семьи и озадаченных близких друзей, да и улетела с мужем на Камчатку, засунув диссертацию глубоко чертам под хвосты. Пары дней в Петропавловске, пока ждали рейса в наши тундровые ебеня, оказалось решительно недостаточно для акклиматизации и замены базовых городских прошивок, поэтому первые недели по поселку я ходила в состоянии перманентного культурного шока.

Поселочек наш северный не насчитывал и полтыщи жителей, поэтому после города-миллионника контраст в принципе для меня был разительным, да и образ местного бытия отпечаток накладывал просто во все лицо, да климат с пейзажами с южными нашими степными краями решительно не совпадал ни по контурам, ни в раскраске. Мне много чего было в те дни в лютую диковинку, а для всех местных диковинкой и свежей игрушкой была уже я. Какая красивая новая кукла! Все вокруг старались показать самое привлекательное, что имелось в местной раскладке благ и развлечений, подчеркивая преимущества вольготной жизни а-натюрель и деревенского парадиза по сравнению с токсичными радостями большого города.

Осень была в том году на диво теплая и длинная, поэтому меня, кроме всего прочего, успели вывезти в тундру по грибы до заморозков. Муж мой вроде и местный, имеет даже памятную медальку «Рожденному на Дальнем Востоке» (где-то валяется она у меня по шкатулкам, найти бы), но, как выяснилось уже в тундре, в местных грибах разбирался чуть похуже, чем в вышивке, а шить он не умеет вовсе. Короче, пересекли мы бухту Скрытая на дорке – открытая такая посудина для десантуры (про нее надо отдельно балладу петь), вышли на берег, громыхая пустыми ведрами и болотными сапожищами, да и подались в распадок между сопками. Народ пошел сначала дружной стайкой, а потом расползся, рассредоточился кто куда по тропинкам да по кочкам. Мы никаких уловных грибных мест не знали, а потому припустили на молодых ногах просто, куда глазки глядели, да тропинка вела.

Грибов, надо сказать, в том году было видимо-невидимо, но чужие какие-то, странные, болотные. Это потом уже летуны доставят нас на обширное суховатое плато, где на гигантском ровном блюде беренгийской лесотундры, под синим колпаком неба среди карликовых, распластанных по кочкам берез и осин, будут гордо стоять рядами белые грибы и красноголовики, бескомпромиссно так возвышаясь над «деревьями». Вот уж кого ни с кем не перепутаешь. В этих же местах все было не так, не то и странно.

Жестко приученная в наших европах не тянуть малознакомые грибы в корзинку, да и хорошо знакомые тянуть с сугубой осторожностью, так как есть грибочки-двойники, всякие там ложные да сатанинские отродья грибного мира, которые только и ждут, коварно ухмыляясь в шляпки, легкомысленных собирателей. Визиты с родней на кладбище и созерцание могильных памятников для целых семей на одну дату также очень способствует воспитанию сдержанности и деликатной осторожности в грибных вопросах.

Короче, идем по тропке все глубже в сопки: грибы направо, грибы налево, грибы спереди и сзади, а которые можно твердо и без опаски собирать – совершенно непонятно. Вроде все знакомое более или менее, но хотелось бы абсолютной уверенности. Растерянные, смущенные и недоумевающие, два дипломированных биолога, имеющих много печалей от многих теоретических знаний, повстречали наконец-то пожилого коряка, пали ему на грудь и попросили осиять светом коренных знаний приезжие умы, назвать местные имена грибов и указать перстом на грибы хорошие, сугубо выделив нехорошие. Достала гриб, показала, коряк говорит уверенно «обабка», достала другой явно иного вида – опять «обабка» с не меньшей уверенностью, на шестой «обабке» руки мои опустились и я чет приуныла.

Много позже я узнала, что в наших палестинах просто нет ядовитых трубчатых грибов. Их можно было собирать все: все эти моховики, козляки, маслят восьми видов, подберезовики, грабовики и обабки. О, эти обабки!
Теперь-то я знаю, что обабками называют грибы рода Лекцинум из семейства Болетовых грибов, а по-простому все подберезовики и подосиновики. Коряк, правда, обабками называл все подряд: маслят разных видов, моховиков и козляков, но то такое. Супруг мой сделал скорбное лицо, вывалил грибы под куст и сказал: «Что же, не судьба! Решительно, по-мужски, как отрезал. Мне выбрасывать женская жабка не велела, решила тащить свои условные «поганки-обабки» для последующего определения в народ. На дорке люди, сидя возле огромных коробов с грибами, с изумлением рассмотрели наш скромнейший «пробный» улов, посмеялись, плечами пожали, что с городских недотеп взять-то? Эти мои грибочки мы потом пожарили и съели. Большая сковорода жарехи вышла, вот и ладненько. Скоро морозы ударили, так что больше за грибами мы в ту осень не наладились. Потом было много других сезонов, и в местах с грибным ассортиментом куда покруче, но такого изобильного и урожайного года даже не припомню. На Кубани за 10 лет жизни не сорвала ни одного гриба. Люди ездят куда-то в предгорья, собирают, места знают, а у нас на столе только шампиньоны да вешенка магазинные. Скучаю я за камчатским грибным раздольем, тоскую даже.

Оксана Катранжи