Почему я люблю фильм Последняя дорога

Я люблю фильм «Последняя дорога» за то, что там нет Пушкина. Точнее, он не показан. Вот, только что был и вышел. Мелькнул тенью в свете свечей за углом. Ходит где-то в соседней комнате. Ни в одном фильме о Пушкине нет более достоверного Пушкина. Потому что его нельзя, невозможно показать «как живого» - и бессмысленно. Его нет в «Последней дороге», но он там настолько есть, как нигде больше.

Когда вышел бортковский «Идиот», я к концу первой серии на секунду замерла в ошеломленном предвкушении. Думала: елки, неужели он так сделает?! Если он так сделает, он же просто гений, ну! Потому что там был такой момент, Мышкину показывают портрет Настасьи Филипповны, а нам толком не показывают. Только лицо Миронова, когда он смотрит на портрет, и оно так освещается изумленным восторгом. И я позволила себе поверить, что Бортко правда так придумал – не показать Настасью Филипповну. Показать ее только шуршанием платья, темным силуэтом в освещенном дверном проеме, показать через реакции других. Позволить нам ощутить именно непередаваемую ее прелесть, от которой столбенели и которой покорялись все мужчины, и которую бессильно или честно признавали все женщины. Но нет, конечно. Не повезло мне увидеть такое чудо. Историю Настасьи Филипповны, где ее экранное воплощение было бы равновелико героине.

(А могло бы получиться, как в «Криминальном чтиве», когда все гоняются за сокровищем в чемоданчике, открывают его, крышкой к зрителю, и цепенеют, освещенные мерцающим светом. А ЧТО ТАМ – мы не знаем, но точно, безоговорочно понимаем, что нечто незаурядное и стоившее всех этих смертельных приключений. Вот такую бы Настасью Филипповну, да где там)

Но знаете, что? Подобная (в некотором смысле) поразительная роль есть в советском кино, и она даже круче, чем Пушкин в «Последней дороге». Это роль Богатырева в «Рабе любви».
Богатырева мы там видим только на фото. На афише. Еще – в черно-белом «немом» обрезке. И все. Он там – легендарный (несуществующий, собирательный, «прототипный», но легендарный именно в рамках описываемой альтернативной истории) русский актер Владимир Максаков. Прибытия которого ждет съемочная группа. И в которого явно влюблена самолюбивая, заносчивая и трогательная актриса Ольга Вознесенская. И о котором то и дело упоминают все – так и этак. И который так и не появляется, потому что ему не нужна ни эта группа, ни эта женщина, ни этот фильм, как их неснятый, так и снятый о них, ни эта история, ни мы как зрители. И можно только дорисовывать себе этого человека, значительного своим отсутствием. Вокруг него, отсутствующего, целая жизнь. По нему, отсутствующему, тоскуют, на него ссылаются, без него ничего не выходит, от него отстали, как от поезда, и без него все серо, скучно и обречено на неудачу. Это отсутствие – мощнее и «вещественнее» всякого присутствия, даже гениального. И как же это круто, как же правильно, что он так и не появляется. Вот я очень Юрия Богатырева люблю. Сильно-пресильно. И любому его появлению в кадре счастлива. Но при этом чисто режиссерски – это одна из самых ярких его ролей, без шуток.