Шесть вещей, которые Ари Шапиро увидел в Восточной Украине

Я приехал в Киев чуть ранее, чем две недели назад, планируя сделать серию репортажей про отголоски зимнего переворота на Майдане, который привел к смене власти и русской аннексии Крыма, но...

Демонстранты на востоке захватили здание правительства в Донецке, Харькове и Луганске, требуя более близких отношений с Россией. Неделю спустя, сепаратисты оставили свой след примерно в дюжине городов.

Киев обвинил Москву в организации переворота, в качестве предлога для вторжения. Украинская армия мобилизовалась в «антитеррористическую операцию», чтобы вернуть захваченные здания. Страна сейчас, кажется, стоит на грани гражданской войны.

За последние две недели, большинство своего времени я потратил: путешествуя по восточной Украине, разговаривая с местными и военными по областям. Теперь, когда я вернулся к себе домой в Лондон, вот шесть вещей, которые я вынес из этого опыта.

1. Признаки присутствия России

Когда я полетел на восток от Киева в Донецк, восьмого апреля, я был решительно настроен узнать, правда ли, что Россия планировала протесты, как утверждал Запад. У всех было свое мнение и теории, но все равно я не смог найти много доказательств. Одни демонстранты, оккупирующие здание безопасности в Луганске, сказали мне, что: «Если бы мы спонсировались Россией, у нас была бы еда. Мы тут ужасно голодные».

На тех выходных все изменилось, когда организаторы солдат захватили здания правительства по всей Восточной Украине. Эти сепаратисты были профессионалами, высоко скоординированы и сильно вооружены. Местные в нескольких городах сказала мне, что борцы говорили с иностранными акцентами и не могли найти дороги в городе.

В одном видео показан мужчина в униформе в городе Горловка, который представился полиции как офицер российской армии. На следующий день, представитель повстанцев сказал мне, что человек исчез, никто не знал, кем он был, и «наверное, он убежал через заднюю сторону, через забор». После четырех лет прикрытия Белого Дома, я привык к тому, что представители вешают мне лапшу на уши, но то утверждение действительно меня рассмешило.

2. Местные, которые сочувствуют Москве

Мои интервью в Киеве обычно были по-украински. На востоке, люди в основном говорили со мной по-русски (ну, точнее мой бесценный переводчик Женя Афнасьев). Москва не смога бы справиться с такой операцией в западных городах Одессы и Львова, где люди ровняются скорее на Европу, чем на Россию. Но у восточной Украины более глубокие лингвистические, культурные и исторические узы с Россией. Там движение за независимость, которое существовало годами.

Так что, не смотря на присутствие россиян, многие протестующие – местные, и их требования настоящие. Это делает миссию украинского правительства очень сложной. Если солдаты начнут возвращать захваченные здания правительства силой, украинские протестующие могут умереть.

«Я понимаю, как странно это звучит», - недоверчиво сказала мне женщина в Краматорске, - «но я пытаюсь защитить наш город от нашей армии». Ситуация бурная, а угроза гражданской войны реальная. Россия может топить пламя, но ссылаясь на бессмертные слова Билли Джоела, она не начнет огонь.

3. Менты с двойной лояльностью

Одной ночью, я выпил пива с членом донецкой милиции. Он сказал мне, что его мама звонит ему каждый день и говорит: «Если они отдадут тебе приказ открыть огонь на людей в Донецке, не делай этого!» Он отвечает ей: «Я не буду, мам». В прошлом месяце он был расстроен из-за ситуации на границе, он не мог поехать на свадьбу к своей сводной сестре в Россию. «Это наши друзья и семья, - сказал он мне.- «Почему же должна быть напряженность на границах?»

Такая идентификация сепаратистов распространена здесь среди сотрудников правоохранительных органов. Кроме этого, украинской милиции примерно платят $5 в день. В России, зарплата составляет примерно $50 в день. Неожиданно, быть частью России кажется не так уж плохо. Удивительно ли, что шесть голодных, грязных, лишенных сна водителей танков в Краматорске были готовы везти русский флаг в обмен на небольшое количество еды, воды и хорошей обстановки?

4. Повседневная жизнь

Когда мы приехали в Краматорск, первое, что мы увидели, был знак приветствия, окрашенный в триколор. Второе, что мы увидели, был украинский военный самолет, низко летавший над городом, в сопровождении камуфляжного вертолета, гудящего над крышами. Потом мы увидели старую женщину, несущую покупки, школьников с рюкзаками и рабочих на обеденном перерыве. Даже вместе с дюжиной украинских танков припаркованных на выезде из города, жизнь для большинства людей продолжалась как обычно.

В городе Донецк, в нескольких кварталах от захваченного административного здания, уличные музыканты играли Adele. Молодой мужчина катал детей на пони. Сторонник сепаратизма признался мне, что «только примерно 10% людей, которые живут тут, действительно понимают, что происходит». Но он сказал, что так было всегда: «меньшинство решает судьбу большинства»

5. Bad-Ass Grannies

Одна группа старушек сказала, что они «молятся, чтобы Луганск вошел в состав России» и что они так же хотят оружие.

Одни из самых жестких военных, которых я встречал за последние две недели, были женщины за 65. Это поколение выросло в тени второй Мировой Войны. Они провели свою зрелость под коммунизмом. Как пенсионеры, они сейчас выживают приблизительно на $100 в месяц. У одной женщины из Донецка был полный набор золотых зубов, верхних и нижних. Когда она сказала мне, что она готова умереть за Россию, я ей поверил. Женщина в Луганске сказала мне, что каждый день она молится Богу, чтобы он сделал ее город частью России, и каждый день она просит военных дать ей ружье. К счастью для всех, они ей отказывают.

Когда появились фотографии, как старые женщины в платках охраняли Славянский блокпост, пошли сплетни, что им за это заплатили. Это весьма правдоподобно. Но так же весьма вероятно, что эти бабушки были первыми волонтерами на первых линиях.

Я должен добавить, что я также познакомился с бабушкой, которую я хотел забрать с собой домой. Лидия Васильевна, 80 лет, из Перевальска, сажала помидоры и огурцы, когда я с ней познакомился. Она самая счастливая женщина, которую я когда-либо встречал, даже не смотря на то, что ее город напоминал пост апокалипсический пустырь. Когда я спросил, могу ли сделать ее фотографию, она ответила, что всем в Америке она передает привет.

6. Отличие от Крыма

Запад обвиняет Россию в попытке повторить сценарий Крыма, когда Россия быстро инсценировала референдум по независимости и потом аннексировала полуостров от Украины. Но есть весомая разница.

В Крыму уже была военная база России, так что российским войскам не пришлось вторгаться. Они жили вместе с крымчанами. В восточной Украине русские войска столпились тысячами только по границам. При указе российской армии войти в эту область, им придется пересечь кордон.

Еще одна ключевая разница – общественное мнение. «The International Republican Institute» недавно опросил 1 200 украинцев: «Поддерживаете ли вы решение Российской Федерации отправить армию, чтобы защитить русскоговорящих жителей Украины?» В восточной Украине 61% ответил «нет». Только 24% ответило «да». 15% не смогли ответить.

Про-союзный митинг в Донецке в четверг ночью привлек более тысячи демонстрантов, противодействующих сепаратистской идее. Похожий митинг в Крыму был бы провалом. Все были слишком напуганы, чтобы показаться. «Это случилось в Крыму, потому что люди были напуганы», сказал мне мужчина по имени Геннадий Багликов на митинге в Донецке.

Да, там присутствует много приверженцев России, но многие люди, с которыми я говорил на востоке, сказали, что они готовы сопротивляться сепаратистам. «Это как изнасилование моей страны», - сказала мне одна женщина в Горловке. «Я готова взять в руки оружие».

Отсюда