Леся Орлова

Каких замечательных звезд кино мы успели увидеть

Не сердитесь, пожалуйста, я еще буквально только одно про Лелюша быстренько, и всё, и больше не буду! Просто, понимаете, это поразительно, как Лелюшу удаются образы мужчин, какие потрясающие он придумывает роли и как в них высвечивает саму мужскую суть выбранных актеров.

Женщины – ладно, женщины у него все невероятные, это аксиома, ее доказывать не надо. Но мужчины! Вот есть знаменитая триада: «Мужчина и женщина», «Мужчина, который мне нравится» и «Жить, чтобы жить», снятые практически друг за другом. В которых сыграли, соответственно, Жан-Луи Трентиньян, Жан-Поль Бельмондо и Ив Монтан.

Каждому из которых грех жаловаться на актерскую удачливость и востребованность. Но для меня они именно в этих ролях – на пике, даром что впереди у каждого еще большая киножизнь, и именно в этих ролях я всякий раз влюбляюсь в них неподдельно.

Фильмы эти, вроде бы, о любви, и женщинам в них уделено равное место и пространство, и именно женский взгляд в них, во многом, имеет определяющее значение. Но каждый раз при просмотре я отчетливо вижу фокус именно на мужчине, именно его появления в кадре жду, именно его развитие прослеживаю.

лелюш

О фильтрационном лагере на острове Эллис

Вчера мне нужно было довольно много почитать о фильтрационном центре на острове Эллис и о процедуре иммиграции в Штаты в первые десятилетия ХХ века. Попутно попалась подборка фотографий, и я надолго задержалась, их разглядывая. И вот эта фотография меня к себе просто приковала. Все, что нашлось поиском по картинке, было: "Русский фермер Евгений Паппин (в центре) со своей большой семьей. Они бежали от сплошной коллективизации из СССР в США в 1930 году. Фото сделано в Нью-Йорке, откуда семейство отправилось в Калифорнию к брату Евгения. Им предстояла многодневная поездка в открытом грузовом вагоне. Это был самый дешевый способ пересечь Америку. Их дальнейшая судьба неизвестна. Снимок хранится в независимом архиве Spaarnestad Photo в Нидерландах".

Эллис

Если долго сидеть на берегу Фейсбука

Если долго сидеть на берегу Фейсбука, мимо тебя неминуемо проплывут трупы врагов. Ну, такие, живые трупы. Те, кого ты для себя когда-то закончил насовсем. Но проплывают эти трупы не с положенной трупам сдержанностью, а довольно-таки живенько, прямо-таки кроллем, шумно отфыркиваясь и забрызгивая все вокруг гребками. И ты сидишь, смотришь на этот сеанс самогальванизации и только диву даешься. В том числе потому даешься диву, что они, похоже, искренне не подозревают, что на берегу этой речки вполне может сидеть человек, который их хорошо помнит и хорошо знает. И, прямо скажем, не один человек.

Этот человек может помнить, какие у них раньше были губы, нос и грудь, и теперь испытывает некое даже извращенное удовольствие, когда они рассказывают про «все свое», благосклонно принимают комплименты и, главное, дают советы по уходу за собой и, ох, господи, рекомендуют всякие там гимнастики для лица. У человека, вообще-то, даже их фотографии старые есть, свидетельствующие о том, какое было «все свое», да и в сети такие фотографии найти несложно…

Как интеллигентные мальчики из девяностых встретились с настоящими

Но ведь на самом деле «девяностые» - это не только мальчики в кожаных куртках и «удобных тренировочных штанах» (с). Это и мальчики из совсем другой среды, которых сдуру понесло к мальчикам в кожаных куртках – со всеми вытекающими. У этих интеллигентных «центровых» мальчиков была еще и губительная иллюзия: они были снобы и думали, что, раз такие умные и читали всякое, то смогут чего-то там макиавеллить с бандитами, чего-то там вымутить и усидеть еще и на двух стульях – «тереть» с опасными и оставаться своими в интеллигентском родительском кругу.

Был, допустим, мальчик, которого я тут назову Дэн, хотя его звали не так, но похоже. Мой ровесник, учился в престижной донецкой школе, у меня тут есть старшая френдесса, которая с высочайшей вероятностью была его учительницей. Из хорошей семьи, книжки-музыка-рисование, все честь по чести, правильный факультет правильного вуза. Мальчик хотел стать модельером и стал им, тогда было модно быть «дизайнерами». Он был довольно странный модельер, с закосом под Юдашкина. Одну и ту же коллекцию вечно везде показывал, которую, казалось, сшил из бархатных и атласных штор, по заветам Скарлетт О’Хара.

Про очаровательную бабушку и застенчивого молодого человека

В эти дни у меня было два интересных знакомства, странным образом соединившихся в голове, может, из-за совпадения "старый да малый".

Первое - это женщина, которой летом исполнится сто лет. Бабушка нашей подруги. У тонкой и звонкой подруги 55 лет есть бабушка, и о ее грядущем столетии подруга говорит так, как мы говорим о 50-летии и 60-летии любого из наших друзей, планируя, как будем отмечать... Бабушка - очаровательная дама, которой этих лет никогда в жизни не дашь, такого повидала, что сагу можно писать, а придя за порцией вечерних таблеток, она с усмешкой осведомилась у внучки: "Разрешите идти спать?" - и мы с мужем потом еще долго о ней говорили и сошлись, что есть такой типаж, с которого, вероятно, Хитрук рисовал свою мудрую сову в Винни-Пухе.

(М)ода времени

Началось с вязаной чалмы. Мы с братом стояли в длиннющей очереди на выставку и болтали – и не помню, как именно вырулили на некие локальные советские модные тренды. И пытались сообразить, откуда они брались. Шапочка-«петушок», например, стремительно завоевавшая мужчин от мала до велика в «восьмидесятых», а некоторыми донашиваемая и спустя десять лет. Ну, там источник хоть немного понятен – лыжный спорт, короткая спортивная мода. Из нее же, кстати, появился и специфический женский тренд примерно того же времени: обычная вязаная шапочка подворачивалась определенным образом – чтобы на затылке отворот был широким, а на лбу совсем узким. Но вот чалма. Которую вязали сами или заказывали за деньги и «со своей шерстью» вязальщицам. При этом довольно долго схем вязания в журналах не появлялось, и это вообще была не журнальная мода, она просто однажды обрушилась, как эпидемия. Чалмы носили все – номенклатурные дамы, преподаватели, врачи и продавщицы. В общем, мы с братом тогда пришли к такой гипотетической схеме.

Почему я не пишу ни любовных, ни эротических романов

Тут меня фб-друзья спросили, почему я не пишу любовно-эротические романы. И хотя я не пишу не только их, но и вообще никаких романов не пишу, а также стихов и пьес, я всерьез задумалась. Казалось бы, написать любовный роман мне – раз плюнуть, серьезно. Я знаете, сколько их прочла в жизни? Миллион. Миллиард. Плохих и хороших, старых и новых. Если уж начистоту, много лет назад даже большую работу писала на эту тему – об архетипах, мифологии и паттернах любовного романа. Казалось бы, бери да строчи себе.

Я часто думаю, что, если верить авторшам любовных романов, то мировые столицы должны сейчас представлять собой что-то странное в смысле демографического среза. Плюнь в окно – попадешь в молодого холостого олигарха. По идее, там уже особо не остается места обычным людям, это – города специально выведенных элитных быков, мультимиллиардеров, спущенных с какого-то тайного конвейера десятками тысяч, если мерить количеством опубликованных романов. Не бывает их нынче старше сорока и не идеальной внешности. Сплошные красавцы, причем, одного фенотипа – смуглые, мускулистые, в подавляющем большинстве – брюнеты (иногда – с испанскими, итальянскими или греческими корнями), все спортсмены, все обладают фигурой моделей мужского белья, все стильно одеваются, у всех непослушная прядь падает на лоб.

Почему я переживаю за Бреда Пита и его баб

Я не то чтобы особенно пристально слежу за новостями из жизни разных «звезд» и уж точно не размышляю обычно о перипетиях их судеб и романов. Ну, так… попадется что-то в новостях – могу и прочитать, будем это считать профдеформацией, вызванной довольно долгой работой в «глянце» и в отделах культуры разных СМИ, каковые были, конечно, отделами «культурки», сосредоточенными именно на всякой ерунде из жизни актеров. Но вот сегодня едва ли не впервые почувствовала некую сопричастность и даже волнение. Увидела фотографии Брэда Питта и Дженнифер Энистон на церемонии премии Гильдии киноактеров. И комментарии восторженные – о том, что теперь-то, теперь они непременно воссоединятся, вот точно воссоединятся, там видно, там прямо по взглядам видно!!!

Ну, это же главная фанатская мечта с 2005 года, - чтоб была восстановлена справедливость, чтоб запутавшийся блудный муж пал на колени перед всепрощающей мудрой женой, а та проклятая разлучница изгрызла себе все острые локти. Фанаты, конечно, хотели, чтоб было еще справедливей, чтоб Питт все осознал еще в браке и бросил Джоли. Но уж как есть. Поэтому слухи о воссоединении возникали при любой возможности, а потом все плакали, что опять не срослось. И поначалу-то с Энистон себя ассоциировала многомиллионная армия женщин, неплохо представляющих, каково оно, когда тебя бросают, а с Джоли – обширная, но количественно уступающая армия демонстративных любовниц, еще как раз это все пришлось на моду на «стерв», но потом энистоновы поклонницы стали понемножку штрейкбрехерствовать, поскольку роман никак не кончался, пошли свои и приемные дети, свадьба, семейные фотографии, все больше людей это признавало и ратифицировало, и Энистон уже казалась какой-то жалкой, да что ты маешься, ну что ты ждешь-то его, годы идут, иди свою жизнь делай, найди уже кого-то другого. Даже фанфики появились. В том смысле, что одна там королева любовного романа написала книжку, явно основанную на всей этой истории, с толстыми намеками, и там простроила Энистон вполне счастливую женскую судьбу. Но тут грянуло, Питт ушел, все (и я, плюясь в монитор, на что я трачу свою жизнь и буквы, тьфу) написали об этом в разном «глянце» гигантские материалы, ну, понятно, сейчас он к Энистон вернется, а куда ж ему, но он все не возвращался.

Умер режиссер Электроника и Чародеев Константин Бромберг

Оказывается, 10 января умер Константин Бромберг. Режиссер, который снял «Приключения Электроника». И еще – «Чародеев». Но для меня главное – «Электроник». Я этот фильм не смотрела тысячу лет – и при этом отчетливо помню в подробностях и, главное, он остался для меня одним из главных мифов моего детства, почище всякой Древней Греции.

Я отлично помню, как смотрела его в первый раз. Совсем маленькой была, классе, может быть, во втором. Были каникулы – кажется, зимние. К нам на несколько дней вселился лучший друг моего брата, им было, соответственно, лет по 13-14, вечерами они играли на диване в шахматы (друг Юрка даже захватил из дому специальные шахматные часы). Я, как водится, влюбленным в них щенком крутилась поблизости. А по телеку шел «Электроник» - и сразу целыми картинками, фразами, музыкой, голосами, небывалыми подробностями впечатывался мне в голову, как оказалось, навсегда.

Потом, конечно, я прочла книгу. И это для меня – один из редчайших случаев, когда экранизацию я предпочитаю литературной основе. Бромберг сделал что-то невероятное. Совершенно достоверную и при этом несуществующую маленькую вселенную, несуществующую Москву, несуществующую школу. То есть, это я потом узнала, что несуществующую. А тогда мы в городе Донецке с ума сходили от тоскливой зависти к московским школьникам, которые вот так живут. И весь Союз, я так думаю, сходил с ума.

Как наши мамы и бабушки раскладывали пасьянсы

На мне прервалась традиция нескольких поколений семьи – да и не только нашей, она, кажется, вообще прервалась сейчас. Женщины нашей семьи – прабабушка, бабушка, мама – регулярно раскладывали пасьянсы. Простые, быстрые – и сложные, затейливые и долгие. Если закрыть глаза, можно увидеть их всех за медитативным этим занятием, чрезвычайно увлекательным и заманчивым со стороны.

Вот прабабушка, которая никогда не сидела, а только стояла, согнувшись буквой «г» (с идеально прямой спиной!) над кухонным столом и иногда опершись коленом о табуретку. Кухонный стол был – ее всё, она и читала за ним (над ним, учитывая позу) книги и газеты, и занималась английским, и что-то записывала, и перебирала крупу, и штопала и подрубала… И вот она, вижу так ясно, поясница обвязана теплым серым шерстяным платком, сосредоточенное лицо, испещренное морщинами, ястребиный взгляд и нахмуренные брови, потрепанная колода с клетчатыми «рубашками» (много позже я узнаю, что она называется «атласной» и отрисована академиком Шарлеманем), медленно-медленно карта ложится туда, карта ложится сюда, весь кухонный стол занят карточными веерами «по три», не ритуал даже, а священнодействие для маленькой меня, точно знавшей, что в эти томительные канительные минуты бабушку Валечку ни в коем случае нельзя отвлекать. Впрочем, мне и не хотелось отвлекать: это зрелище завораживало почище всякого гипноза.

Ленты новостей

вКонтакте | в FaceBook | в Одноклассниках | в LiveJournal | на YouTube | Pinterest | Instagram | в Twitter | 4SQ | Tumblr | Telegram

All Rights Reserved. Copyright © 2009 Notorious T & Co
События случайны. Мнения реальны. Люди придуманы. Совпадения намеренны.
Перепечатка, цитирование - только с гиперссылкой на https://fromdonetsk.net/ Лицензия Creative Commons
Прислать новость
Reklama & Сотрудничество
Сообщить о неисправности
Помочь
Говорит Донецк