Память

Мы с братом вместе написали о человеке, которого знали и знаем очень близко, которого помним, благодарим, уважаем и любим. Нам очень важно было это сделать. Позавчера я не могла опубликовать, публикую сегодня.

Всеволод Орлов:

С дяди Лёни можно было лепить бюст римского патриция. Крупная голова, короткая челка белых, как лунь, волос, значительные мощные черты лица. И весь он был мощный, с какой-то идеально мужской фигурой, на такие люди годы тратят в спортзалах. Но ему баловством было заниматься некогда – он всегда работал.

Работал дядя Лёня скульптором-монументалистом. А это специфическая очень работа. Чтобы преуспеть в ней, нужно регулярно получать заказы, а чтобы получать заказы, нужно сначала быть грамотным автоимпресарио, пиарщиком, джиарщиком, толкачом, царедворцем и еще много кем, а уж потом скульптором. Но дядя Лёня был скульптором не потом, а сначала. Каждый день, каждую минуту своей жизни он либо искал фактуру, либо воплощал ее.

Пишут, что Михаил Задорнов умер. Сегодня будет много искренних и лицемерных слез. А мне кажется, что комиков должно провожать если не шутками, то добрыми воспоминаниями о них. Расскажу. Ночью вспомнилось почему-то.

То было начало 90-х. Точнее не скажу, но было мне лет, наверное, пять. Родители много работали и большую часть времени я проводил у бабушки с дедушкой. Чуть дождь - на улицу не выйти.

Старики мои частенько ругались промеж собой, но в этом случае занимали единую позицию. "На улицу? Грязь месить? Не знаю. У бабушки спроси!", - отвечал дед из-под очков. Бабушка, соответственно, отправляла за санкцией уже к деду. Порочный круг.

О существовании кабельного телевидения, на тот момент, я только слышал. Игровые приставки казались чем-то недосягаемым и безумно дорогим. Видеомагнитофон мы купили лишь два или три года спустя.

- Эх! И куда все это барахло? В гараж?
- Но-но! Тут все самое нужное! В гараж!
- Оу! Стойка под диски! Надо же! В школьные годы, за такую штуку можно было...
- ...душу продать, ага.

Чем дальше, тем дороже время, проведенное в обществе старых друзей. И трижды плевать, что нельзя уже сесть в машину и уехать в ночь. Без какой-нибудь цели. Просто ехать, курить и болтать ни о чем.

01. Донецкие задворки

Несколько фотографий, сделанных в Донецке американским фотографом Диком Сандерсом в 1979 году.

Полное отсутствие реакции на жестокий приговор журналистам Дмитрию Васильцу и Евгению Тимонину фиксирует неприглядную истину: украинское общество болеет. Более страхом, соглашательством, равнодушием. Этими болезнями давно перестали болеть развитые демократии, и лишь ущербные, немощные и несостоявшиеся государства раз за разом подхватывают эту заразу. Страны, служащие для нас примером, давно искоренили эти старые недуги с помощью мощных прививок – свободных СМИ и свободы самовыражения. Но страна победившего достоинства решила, что ей это ни к чему.

Эта, новая страна, умылась кровью Майдана и войны на Донбассе лишь с тем, чтоб жаждать еще больше крови. Политики стали жрецами войны, и этим жрецам, чтобы держать народ в узде, нужны регулярные жертвоприношения – в будние дни достаточно бросить за решетку какого-нибудь журналиста или воспитательницу детского лагеря, которая едва ли на собственноручно учинила пожар, а по выходным и большим праздникам – видного оппозиционера или деятеля старого режима. Такие казни непременно публичны, с широкой медийной подсветкой.

Когда мне было 7 лет, родители получили квартиру. И мы из бабушкиного домишка переехали в многоэтажку.

Для меня это была трагедия. Я ведь воспринимала тот бабушкин дом и все вокруг как свою родину. А это ужасно – лишиться родины.

– Лена! Ты посмотри, какая большая комната! Она теперь твоя, – подбадривали меня мама с папой.

А я хотела ДОМОЙ. Туда, где под камнем я закопала свой «секретик» – маленький цветочек, прикрытый кусочком бутылочного стекла. Темно-зеленого. И я дала себе слово, что откопаю его не раньше, чем через год. Я хотела к тому дереву, что растет на углу нашей улицы. Никакое другое не бывает таким красивым осенью. Все стоят себе желтыми, а оно – золотое! И к длиннющей мальве хотела вернуться. Из ее цветков я делала себе кукол и придумывала им сказочные истории. Да. У меня был ДОМ.

А потом его не стало. Мы переехали. И взрослые радовались, что вместо убогой «избушки» у них теперь КВА РТИ РА.

82 года назад, в ночь с 30 на 31 августа 1935 года совершил свой трудовой подвиг луганский шахтер Алексей Стаханов. При норме добычи в 7 тонн угля на одного забойщика, Стаханов смог добыть 102 тонны, то есть, превысил норму в 14 раз. Уже через несколько дней в стране было провозглашено Стахановское движение, участники которого начали устанавливать производственные рекорды в любых сферах человеческой деятельности. Советская власть думала подобными яркими примерами повысить производительность труда. Однако затея не удалась.
На самом деле Стаханова звали Андрей. Но когда новость о рекорде дошла до газеты «Правда», там инициал «А. Стаханов» расшифровали неправильно и записали героя Алексеем. Легенда гласит, что, узнав об этом, товарищ Сталин сказал: «Правда» не может ошибаться. И уже на следующий день Стаханову выдали новый паспорт с именем Алексей.

Этот эпизод как нельзя лучше характеризует всё, что происходило вокруг Стаханова всю его вторую жизнь, которая началась 31 августа 35го года. До этого, в своей первой жизни, он был обычным хорошим шахтером, мастерски владевшим отбойным молотком. В своей второй жизни Стаханов был депутатом Верховного совета, руководил шахтами, работал в Министерстве угольной промышленности — и, одновременно с этим, был никем. Ложь — вот что определило всю стахановскую судьбу.

25 июля 1937 г. в Сталино произошло знаменательное событие. В 18.00 трудящиеся города собрались в сквере им. Дзержинского на открытие памятника "железному стражу революции".

"Сквер реконструирован, - писала газета "Соц. Донбасс" на следующий день. - К памятнику ведут большие террасы. Гирляндами цветов увиты щиты с гербом СССР и значками ВЧК. У памятника, покрытого громадным красным полотнищем, устанавливается почётный караул".

На верхнюю террасу поднялись начальник областного управления НКВД, старший майор госбезопасности Соколинский, секретарь Сталинского обкома КП(б)У Масленко и председатель горсовета Белоконов.

-Ну, как тебе объяснить-то попроще? Вот представь. Ты купил свитер. Зеленый такой. Турецкий, с надписью Boy's.

-Дурацкий какой-то свитер...

- Сам ты дурацкий! Это был шик, невероятно круто. Такой был у всех крутых парней и даже девчонок!

- Не понял. На кой мне свитер, который есть у всех? И почему девочки носили свитер с надписью для мальчиков?

- Вот ты тундра! Да наплевать было на надпись. Кто вообще читал эту надпись? Это был не просто свитер, это был пропуск в касту элиты, балбес! Как униформа. Достал ты этот свитер, значит...

Первые в своей жизни видеофильмы голливудского производства я увидела лет в одиннадцать-двенадцать. В видеосалоне дома отдыха им.Орджоникидзе под Харьковом. Этот дом отдыха был ведомственным - для сотрудников предприятия, которым руководил мой двоюродный (а по семейной близости - родней родного, конечно, - он вообще был патриархом тогдашнего крепкого еще нашего семейного клана из нескольких "веток") дед, и поэтому нам туда можно было ездить летом.

Такие сплошь сосны-сосны плюс в то время считавшиеся страшно крутыми двухэтажные коттеджики, которые все называли "аннушками": треугольная крыша почти касалась земли, и домик напоминал букву "А". И вот, был там не только открытый кинотеатр (почему-то туда привозили довольно старые фильмы вроде французского "Горбуна" или нашего "Табор уходит в небо", а еще был какой-то советский фильм-катастрофа о пожаре в пансионате, и он напугал меня до смерти, и я страшно радовалась, что мы-то живем не в пансионате, а в доме отдыха, и само слово "пансионат" меня до сих пор как-то нервирует...

Да, так вот, перед сеансом все нарывали веток с листьями и сидели, мерно отмахиваясь от комаров; а однажды я во время сеанса подняла голову и увидела небо, густо-густо усыпанное звездами, ахнула, и весь большой зал тоже поднял головы и заахал), но и комнатка-видеосалон.
Один дешевый (в смысле, для владельцев-то дорогущий, по тем временам) видеомагнитофон, телевизор с небольшим экраном, "сыплющиеся" вхс-ные кассеты, многажды перезаписанные, со "снегом" уже на изображении.