Память

Мемориальная доска народному артисту СССР Иосифу Кобзону установлена в рамках празднования 150-летия города на здании Донецкого театра оперы и балета имени А.Б. Соловьяненко, сообщили в пятницу в пресс-службе театра, где Кобзон выступал не раз и не два.

"23 августа 2019 года на здании "Донбасс Оперы" установлена мемориальная доска народному артисту СССР, герою труда Российской Федерации, герою Донецкой народной республики Иосифу Давыдовичу Кобзону, как дань памяти человеку, который искренне любил родной Донбасс", - говорится в сообщении на официальном сайте театра.

Отмечается, что Иосиф Кобзон не только часто выступал на сцене театра, но и "поддерживал в сложное военное время жителей Донбасса и артистов театра оперы и балета".

Дивные погоды нынче стоят. Без пяти минут сентябрьские. И вот удивительное дело! Скажи мне кто-нибудь об этом лет двадцать назад - убил бы. А нынче это лишь повод окунуться в детские воспоминания. Вот и попробуйте сказать, что школа никак на человека не влияет.

Чем дальше от нее, тем реже возникает желание делать с людьми всякое нехорошее. То есть, желание по-прежнему возникает. Столкнешься в жизни с каким-нибудь дураком и сразу хочется увечьями его облагородить. Но теперь я держусь.

Уж тыщу лет, к примеру, каштанами в живых людей не бросал. А все потому, что школа где-то позади осталась и нервную систему не шатает.

В третьем классе, помнится, дело было. Решили мы с товарищами целую гору каштанов собрать. А тут и хулиганье местное на игровую площадку нагрянуло. Слово за слово и началось великое каштановое побоище.

Тот, кто вырос в 90е знает, что такое настоящие митинги, восстания и революции. А не вот это вот все.
В 91 году мне было 11 лет, в августе я вернулся в Москву из деревни. По телевизору шло Лебединое озеро, в центр города вошли танки, сотни тысяч людей разных взглядов в едином порыве вышли против дряхлой советской власти. Люди ложились под танки и вставляли цветы в дула автоматов. Армия перешла на сторону людей. Народ победил Систему. Памятник Дзержинскому разбивали на глазах у КГБ, Ельцин и демократы с трибуны рассказывали миллионам людей о начале новой эры. Мой отец большую часть советской жизни проработавший инструктором райкома комсомола, радовался как и все остальные. Люди жгли на улице партбилеты КПСС.

Отрезвление наступило всего через два года. Октябрь 1993 года, «демократ» Ельцин, профукавший все, что можно во внешней и внутренней политике, распускает оппозиционный, но законно избранный Парламент.

5 августа 1939 г. газета "Соц. Донбасс" уделила большое внимание анонсам предстоящих важных событий в жизни города. Так, например, на следующий день в Сталино, в районе Соцгородка, по ул. Челюскинцев открывался новый колхозный рынок.

"В день открытия на рынке производится большой овощной базар, в котором принимают участие колхозы и колхозники Сталинского, Марьинского, Авдеевского, Старобешевского, Ольгинского, Больше-Янисольского, Волновахского, Старо-Керменчикского районов Сталинской области, - писала газета. - На овощной базар будут вывезены овощи в большом количестве и полном ассортименте. Государстенная торговля открывает свою сеть и организует широкую встречную торговлю. К новому колхозному рынку курсируют трамваи №№ 1, 4, 6. Остановка - трамвайный городок и студгородок. Все на новый колхозный рынок!"

Мемуары писать еще рано, но когда время придет - если вообще оно будет - то всего и не упомнишь. Пользуясь случаем решил все-таки зафиксировать момент входа в профессию журналиста, которой увлечен уже 25 лет.

Свои первые деньги в журналистике я заработал в 1988 году, когда в 1987 написал в городскую газету о школьном празднике. Гонорар составил 92 копейки, полученных по почте. Очень долго шёл.

Огромную роль сыграла учительница русского языка Любовь Васильевна, которая преподавала в моей школе всего два последних года, но сделала главное - не отбила желание к сочинительству и не только не мешала, но и подталкивала меня к разнообразному поиску и творческим экспериментам. Маленькая и хрупкая она не давала сидеть на заднице ровно и всячески поощряла все новое, что я выдумывал с половины пинка. Бывало очень весело.

Этого вашего Интернета не было и папа покупал мне книги не по наименованиям, а стопками. Я заходил в книжный на площади конечно Ленина и тратил все выданные семьей и плюс все карманные деньги, которые к тому моменту понемногу начал зарабатывать мелкими работами. Потом папа договорился о моем пропуске в святая - святых, а именно в подсобку, откуда успевали продать дефицитные издания, которые потому не имели ни малейшего шанса попасть на магазинную полку. В литературе я отказа не знал даже в тоталитарное время.

Конечно, есть коренные жители Донецка, ни разу не поднимавшиеся на террикон. Но таких мало. Обычно эту высотную невинность дончанин терял еще в школьные годы. Это могло случиться в любой форме – хулиганство, игра, высокий подвиг. Или, как в нашем случае – общественно-полезный труд.

На снимке 60-х годов: на первом плане – будущий парк кованых фигур, на третьем – характерный терриконный ландшафт. Справа – тот самый ветковский террикон шахты 4. Фото В. Кишканя, обработка И. Ражева.

В советской школе детей старались облагораживать по-всякому, в том числе и сбором металлолома. В таком промышленном городе, как Донецк, поставленная перед нами задача не составляла особой проблемы. Металлолома везде валялось море – нужно только было знать места. В нашем классе сколотилось сообщество из шести человек, которое возглавляли два знатока. Один, Юрка, рассказал, где взять много старого шахтного лома – на восточном склоне террикона ветковской шахты номер 4. Сейчас Юрик – ловкий бизнесмен средней руки и любитель банного спорта. Второй, Виталя, знал пути подхода и отхода, а также понимал, как обезопасить себя от происков пацанов с Третьего Восточного. Впоследствии Виталик едва не спился, но потом, говорят, взял себя в руки и стал продавать веники на Привокзальном рынке.

Журналист Сергей Голоха сделал царский подгон по случаю 25-летия ежедневной газеты Весть, что выходила в Донецке с января 1994 по май 1996 года.

Главный раритет - нулевой номер донецкой газеты Весть, который вышел в пятницу 14 января 1994 года и был бесплатным. Его видела только редакция. Я не видел тоже. У меня была зимняя сессия.

В самом низу первой полосы примечание для читателей, что они получили этот номер на дом и бесплатно, а вот следующие уже нужно искать в киосках и за деньги.

Обращает на себя внимание шаржированный вынос Сергея Сивохо в левое ухо и шапка из Экономиста о том, что Украина на краю бездны. Ничего не изменилось.

Леденящая душу история про исчезновения бродячих животных в Горловке, где их ловят на пропитание вьетнамцы, как мне кажется выдумка, но это неточно.

Рубрика Приятного аппетита! в этом случае нам дает понять, что с чувством юмора у авторов издания все в порядке.

Кажется, Петр Вайль и Александр Генис родили мысль о том, что любое культовое место рано или поздно обзаводится своим мифическим персонажем. Это так.

Спросите любого, кто работал в Пентагоне, Британском музее или Верховной Раде - везде была своя нечистая сила, которая в отдельные моменты персонифицировалась в том или ином обличье, но, как правило, действовала анонимно. Была такая и у нас, в главном корпусе Донецкого государственного университета. Нам рассказали об этом в самом начале нашего первого курса. Знающие старшекурсники со снисходительным видом (кому не знаком этот снисходительный вид!) предупредили: рано или поздно, мы столкнемся со злым гением корпуса. Ну, а когда вы на первом курсе, испугать вас, как говорил Остап Бендер, можно даже простым финским ножом. Да и мудрости в вас еще нет ни на грош. Это только курсу к третьему, если повезет, вы поймете, что жизнь сложнее, чем картинки в журнале "Юный натуралист".

Он, конечно, проявился. И много раз. Весьма яркой акцией нашего Злого гения был случай в женском туалете на 10-м этаже. Каким-то образом в одной из кабинок оказался заперт снаружи тихий преподаватель-латинист. Как он туда попал, кто его запер - никто не знал и виновных так и не нашли. Сам латинист ничего объяснять не стал. Он был странным, но добрым. Его любили, как любят безвредного домашнего увальня. Ему простили бы еще и не такое.

На Великую Отечественную всей семьей ушли воевать прадед Захар Иваныч и три его сына, один из которых Дмитрий Захарович – мой дед по маме – диверсант-парашютист.

В 1941 Мите исполнилось 17 лет. Его отец, тот самый Захар Иванович, до ВОВ умудрился повоевать в финской войне, а закончил в Манчжурии - три войны пылил служивый и вернулся домой, как и три его сына. Бывает.

Но ещё более удивительная судьба отца Захара Иваныч – Ивана Ивановича Петренко. Двухметрового красавца, 20 лет служившего в гренадерском полку его Величества. Мама, будучи первокурсницей, приезжала к нему в воронежскую деревню – он там активно вёл домашнее хозяйство – прадеду в то время стукнуло, внимание, 103 года.

Суровый старик неодобрительно отнёсся к будущей профессии своей правнучки, сказал, мол, архитектор-строители – неженская тема. По словам мамы прадед Иван Иваныч был хорошим плотником и прекрасно разбирался в строительстве. Он своими руками выстроил большой деревянный дом «на выре» (на семи ветрах), на крутом холме посреди деревни.

Один украинский политик однажды пообещал, что ваши дети будут сидеть в подвалах, а наши дети будут ходить в школу, у нас будут пенсии, а у вас - нет.
Это было едва ли не единственное обещание избирателям, которое он выполнил.

Ниже - фрагменты из последней статьи, где использовались карточки итальянского фотографа Энди Роккелли - репортера, который погиб под Славянском.

Это случилось 24 мая, за день до выборов президента Украины, где победил тот самый политик.

Текст Андрея Миронова, который также погиб, но его почему-то не вспоминают. Вместе с ними попал под обстрел французский журналист Уильям Рогелон, который был ранен, но ему удалось выжить.