Архив - мая 24, 2015

Одним из аргументов, который неоднократно выдвигали защитники министра Авакова, заключался в том, что последний, якобы, готовит масштабную реформу МВД.

Что, мол, у него работает знаменитая Згуладзе, которой благоволят сами американцы, и что надо повременить с отставкой Арсена Борисовича до внедрения реформы. Надо, якобы, закрыть глаза на некоторые недостатки во имя большого дела.

Сам "реформатор" буквально на следующий день после занятия должности неоднократно объявлял, что старательно работает над реформой , но презентовать ее не спешил, оттягивая момент до последнего.

Коррупционные скандалы, однако, стали сотрясать министерство с такой силой, что объяснить смысл своего дальнейшего пребывания на должности Аваков уже может только если начнет морочить обществу голову своими реформами МВД. Что вчера и было исполнено в Верховной Раде лично Арсеном Борисовичем на странном диалекте украинского языка. Куда там Азарову.

Сюрреализм и полная глупость происходящего вокруг назревшей реформы МВД, заключается в том, что общество и его лучшие представители - депутаты, всерьез верят, что Министерство внутренних дел способно реформировать себя самостоятельно.

Сложность распознавания лукавого состоит в том, что он действует изнутри нас и снаружи. Внутри дьявол ловит нас обычно на один и тот же, как правило, плотский, связанный с телом, не обязательно это только секс, грех. И тут врага человека не назовешь особо изобретательным. Всегда одно и то же, пока мы не преодолеем в себе свой недостаток. Тогда черт переходит к следующему, и все повторяется снова.

В какой-то мере, дьявол помогает чистить нам душу, обнажая наши грехи. Он действует, как неумолимый врач-диагностик, который без заморочек рассказывает Вам, как и от чего Вы умрете.

Действуя снаружи человека, дьявол более изобретателен. Идя через века, он научился совмещать бразильские карнавалы с кровавой резней в Вандее, облекая это сочетание в красивые на телекартинке, но разрушительные цветные революции по всему земному шару.

Прием змея, который он применил при соблазнении Евы в Эдемском саду, пообещав людям силу и мудрость, если они съедят запретный плод, сделал их беззащитными и глупыми на практике.

Лукавый может властвовать над нами только тогда, когда, как волк овцу от стада, отобьет человека от опеки Господа, всегда очень убедительно предлагая нарушить Его заповеди. Нарушая заповеди, делая это постоянно и сознательно, мы лишаемся Божьей защиты.

Выйдя, может быть, и на справедливый, но под диктовку лживых политиков, заблудших моральных авторитетов и продажных клириков протест, украинцы надеялись, что, съев запретный плод, станут сильнее и будут жить лучше.

Жил себе журналист. Честный украинский журналист. Точнее он так думал. В силу профессии боролся с коррупцией, произволом, социальной несправедливостью. Завидовал зарплате московских коллег. Непублично подрабатывал на заказухе, а на глазах соблюдал журналистские стандарты – сбалансированность, объективность, достоверность. Терпел правки редактора, которые иногда противоречили этим стандартам. Но так, по мелочи.

И тут пришел Майдан. Евромайдан. И журналиста вдруг переклинило – он стал активистом. Ярым махровым общественным функционером. Нет, он не ушел из профессии (за редким исключением), а просто послал в жопу все эти стандарты, которые мешают бороться с преступным режимом. А ведь режим-то был, справедливости ради, действительно сволочным, а боровы Януковича на самом деле зажрались.

И вот медиа-картинка, которую "мониторила" аудитория украинских СМИ, внезапно исказилась. Она перестала быть объективно, достоверной и сбалансированной. Зачем? Мы же за правое дело боремся.

Мир был поделен на «своих» и «чужих». На тех, кто «за», и кто «против». Профессиональные украинские СМИ, имевшие репутацию независимых, стали откровенно истерить. Они отрицали явное гражданское противостояние. Гнобили тех, кто имел точку зрения, не совпадающую с мнением политического большинства. Реабилитировали подонков по принципу «он против Януковича». Поносили коллег за то, что слово «майдан» пишут с маленькой буквы! Хули, время такое.